О чем знаешь сердцем (ЛП) - Кирби Джесси (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
– А что это значит-то? – Я не вполне понимаю, что такое троп, но он, похоже, ее бесит.
Она вздыхает, словно я начинаю испытывать ее терпение или мне не мешало бы подучиться.
– Ну знаешь, это такой типаж взбалмошной, симпатичной девчонки, которая обрушивается на ранимого парня-задрота и учит его наслаждаться жизнью.
Судя по ее тону, она считает это чем-то плохим, поэтому я решаю не сообщать ей, что, как ни парадоксально, но сейчас, мстительно кроша базилик, она выглядит и чуть-чуть чокнутой, и чуть-чуть сказочно – со своей новой прической, сережкой в носу, тяжелыми ботинками и обрезанными шортиками.
– Вот таким типажом я и была для него, – продолжает Райан, помахивая ножом, – а теперь перестала. – Она кладет разделочную доску на край большой миски и лезвием ножа смахивает в томатный салат измельченный в пыль базилик. – Оно и к лучшему.
Я дотягиваюсь до миски и, рискуя остаться без пальца, выуживаю оттуда помидорку-черри.
– Но как же твое путешествие? Получается, ты потеряла все свои деньги?
– Ну, билет на самолет точно пропал. Отстойно, конечно, но остальное мы планировали потратить на месте на хостелы и всякие дешевые места, так что большую часть я сохранила. – Она делает паузу. – Лучше съезжу куда-нибудь одна. Например, в Марокко. Буду плавать в бирюзово-синей воде, переезжать из города в город на автобусе вместе с местными, покупать на базарах дешевые украшения, пить всякие странные иностранные напитки и целоваться с красавчиками, которые почти не говорят по-английски, но хотят угодить в первую очередь мне, а не себе. – Она крутит над миской мельницу с перцем. – А может, как мне всегда хотелось, запишусь в ту художественную школу в Италии.
– Не желаешь прихватить с собой одну пожилую леди? В любое из этих мест, – доносится из дверей кухни голос бабушки, и я, в основном из-за Райан, задаюсь вопросом, давно ли она там стоит.
– Бабуля! – визжит моя сестра и, бросившись к бабушке, сжимает ее в таких же крепких объятьях, как пару минут назад меня.
Наблюдая за ними, я вижу то, что говорят о них люди. Они – две горошины в стручке, только с разницей в шестьдесят лет. Наверное, эти гены передаются через одного, потому что ни у меня, ни у моей мамы нет той естественной уверенности, с которой держатся они обе.
Бабушка отступает назад и с расстояния вытянутой руки оценивает перевоплощение Райан.
– Бабуля, что скажешь? Только честно. – Выпятив грудь, Райан с удовольствием и даже с некоторой гордостью выставляет себя на ее суд.
Бабушка еще раз оглядывает ее.
– Дерзко. Мне нравится. Все, кроме этой штучки у тебя в носу. Так и хочется выдать тебе носовой платок.
Скажи такое моей сестре кто-то другой, она бы ему показала. Но поскольку это бабушка, Райан взрывается громким, заразительным смехом, а бабушка, обойдя кухонную стойку, подходит ко мне и кладет на мою щеку свою легкую, загрубевшую от работы в саду ладонь.
– Ну а ты как, моя дорогая? Вижу, ты тоже преобразилась.
Я опускаю взгляд на свои сандалии и тоже с некоторой гордостью признаюсь:
– Я была на пляже.
– Ездила на охоту? – спрашивает она.
Качаю головой.
– Как бы там ни было, оно тебе к лицу. – Пальцем она рисует напротив меня спираль и в конце указывает на мои ноги в песчинках. – Все вместе. Солнце, песок, море.
– Спасибо, – говорю, слегка нервничая. В отличие от Райан мне не нравится столь пристальное внимание. Наверное потому что после смерти Трента все только так на меня и смотрят. А еще мне кажется, что бабушка сейчас видит меня насквозь, прямо через загар. – Я плавала на каяке, – прибавляю. – Брала урок.
Что я несу?
– Правда?
Приподняв бровь, Райан вручает мне кукурузный початок, и я, жалея о нечаянно вырвавшемся признании, начинаю счищать с него листья.
– Милая, это замечательно. – Со мной бабушка разговаривает куда более деликатным тоном, чем с Райан – словно мне требуется особое обращение. Она легонько похлопывает меня по щеке. – Если тебе понравилось, стоит продолжить. Как я всегда говорила и говорю, живи в солнечном свете, плавай в море и пей необузданный воздух.
– Не ты, бабуля, а Эмерсон. Это цитата с открытки, которую я присылала тебе на день рождения, – говорит Райан, сбрызгивая салат оливковым маслом. Только ей сходит с рук поправлять бабушку.
– Выходит, мы с твоим Эмерсоном оба великие умы. – Она открывает холодильник и, достав бутылку белого вина, оборачивается ко мне. – Я очень счастлива за тебя, куколка. Думаю, твою вылазку стоит отпраздновать. – Бабушка ставит бутылку под открывашку, а когда та со щелчком откупоривается, достает из шкафчика бокал и наливает в него куда больше положенного.
Райан смеется.
– Что? Все равно через пять минут наливать снова. – Бабушка подмигивает нам. – Я старая. И заслужила право сидеть со своими красотками-внучками и наслаждаться бокалом вина.
Райан не нужно приглашать дважды. Достав еще два бокала, она выливает в свой все оставшееся в бутылке вино. Я одариваю ее выразительным взглядом, а бабушка, заметив, смеется.
– Что? – удивляется Райан. – В Европе я бы сейчас занималась ровно тем же.
Они с бабушкой чокаются, а я наливаю себе минералки.
– За новое начало, – произносит моя сестра и приподнимает бокал в мою сторону, ясно давая понять, что говорит не только о себе.
– За новое начало, – повторяет бабушка.
Меня омывает чувство вины. Я не могу произнести те же слова, но заставляю себя поднять бокал, и между тихим хрустальным звоном, с которым мы чокаемся, и проникающим в окно светом вечернего солнца, начинаю чувствовать в этих словах что-то успокаивающее, похожее на надежду. Отпив немного, я ставлю бокал на стойку, а бабушка шлепает меня пониже спины.
– Так, а теперь бегом в душ. Скоро ужин, и мне не нужны неприятности с твоей мамой. Она и так считает меня виноватой за то, в кого превратилась вот эта.
Райан только улыбается, попивая свое вино с таким видом, будто занимается этим каждый день.
– Хорошо, – отвечаю я, стараясь говорить сердито, но обижаться не получается – настолько счастливой делает меня эта парочка. – Кстати, а где мама?
– Завезла меня, а сама вместо магазина поехала на тот хипстерский рынок втридорога переплачивать за выкормленной травкой, намассированное, налюбленное и полезное для сердца мясо, чтобы нас накормить.
Мы с Райан переглядываемся: бабуля только что сказала «хипстерский».
– Ох уж эти модные хипстерские рынки, – с усмешкой говорит Райан, убирая салат в холодильник.
– Обдираловка, – соглашается бабушка.
Дочистив последнюю кукурузу, я кладу ее на поднос и оглядываюсь в поисках еще какой-нибудь работы. Мне хочется подольше посидеть на кухне с ними двумя, потому что в это мгновение я вдруг понимаю, как сильно люблю свою бабушку и как сильно соскучилась по своей сестре. Возвращение Райан словно наполнило дом совершенно новой энергией.
– Иди, – гонит меня бабушка. – Мне нужно поболтать с твоей сестрой о ее избавлении от тропа злобной музы.
Подгоняемая шлепком, я поворачиваю к лестнице. Я понимаю, бабушке хочется побыть с Райан наедине, и, несмотря на всю их браваду, прекрасно знаю, каким будет их разговор. Бабушка захочет выяснить, действительно ли Райан в порядке, и потребует выложить все начистоту. А Райан, если нужно, позволит себе быть перед бабушкой слабой, после чего они вместе выстроят оборону. Такая близость возникла между ними после смерти дедушки, когда мне было семь, а Райан девять.
Никто из нас никогда в жизни не видел бабушку настолько подавленной, настолько оцепеневшей и молчаливой, ведь она всегда пребывала в движении, всегда была занята делом. Но когда умер дедушка, она просто взяла и остановилась. Тогда я не понимала ее, но теперь знаю это чувство слишком хорошо.
Когда она впала в это состояние, мама взяла на себя все насущные дела, а я изо дня в день проскальзывала к бабушке и слонялась по углам, не зная, что еще сделать. Но однажды, спустя несколько недель, в комнату, откуда бабушка, кажется, не выходила с самых похорон, решительно промаршировала Райан. Она уперла руки в бока и отдала ей приказ.
