Оливье, или Сокровища тамплиеров - Бенцони Жюльетта (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— Другого выхода отсюда нет? — спросил Эрве.
— Насколько я знаю, его не существует, если не считать стока для воды, — ответил Рено, показывая на отверстие в потолке, откуда струился ручеек. — Этим стоком мы не пользуемся, но этой водой частично питается колодец замка.
— Что ж, — заключил Оливье, — полагаю, о лучшем месте нечего и мечтать. Тем более что его выбрал брат Клеман. С вашего разрешения, отец, сегодня ночью мы доставим сюда Ковчег.
Это оказалось делом нелегким, хотя в его осуществлении принимало участие четверо крепких мужчин, да еще и барон, освещавший им путь и руководивший ими. Самым трудным оказалось поднять большой гроб в бывший кабинет алхимика — его пришлось тащить по красивой каменной винтовой лестнице, но она была настолько узка, что иногда ящик приходилось нести вертикально. В сложные моменты барон Рено, нахмурив брови, поднимал факел повыше и иногда сам придерживал ценный груз. Наконец гроб поставили перед камином. Все остановились, чтобы смахнуть пот со лбов и передохнуть. Максимен робко спросил:
— Во дворе и у подножья лестницы это было невозможно, но, может быть, сейчас стоит вскрыть ящик и втащить в подземелье только его содержимое? Этот ящик сам по себе слишком тяжел.
— Ты прав, — одобрил Рено, тщательно закрывший за собой дверь кабинета.
Через несколько секунд Ковчег, освобожденный от деревянного футляра и многочисленного тряпья, призванного смягчить удары при перевозке, осветил своими древними золотыми пластинами запыленный кабинет. Увидев его, барон не смог скрыть волнения — не только от вида этого сокровища, но и при воспоминании о человеке, который спустился за Ковчегом в подземелья бывшего храма Соломона в Иерусалиме, а затем привез его в провинцию Шампань. Рено подумал о брате Адаме Пелликорне, командоре Жуаньи, спасшем его в час опасности и доставившем в Париж, город, где он родился... Барон Рено преклонил колени перед святыней и вознес жаркую приветственную молитву, ибо его дом отныне стал для нее хранилищем. Потом он поцеловал основание и сам вставил в предназначенные для этого кольца на боку реликвии длинный кедровый шест, украшенный на концах золотыми львиными головами. Теперь реликвию могли нести два человека.
Как только святыню удалось втащить в довольно низкое отверстие в камине, Оливье и Эрве подставили под шест свои крепкие плечи и двинулись дальше: теперь путь не представлял собой особых сложностей. Несколько минут спустя фантастическое сокровище уже покоилось на драгоценном ковре, которым Рено накрыл древний языческий алтарь.
Чуть позже на Ковчег были прикреплены серафимы, и Рено зажег в бронзовой курильнице кусочки елея, привезенного тамплиерами. Все присутствующие, сознавая торжественность момента, негромко молились, чтобы Господь Бог навсегда сохранил свои Заветы от алчности людей...
Чтобы мрак слишком быстро не заполнил пространство, тамплиеры безмолвно зажгли две свечи из белого воска, а затем пятеро мужчин на цыпочках удалились. Вход в грот затворился, черепки и сундуки заняли свои места, и вскоре они, слегка запыхавшиеся и ошеломленные, вновь оказались перед камином, где быстро уничтожили следы своего пребывания.
Оставалось только уничтожить ложный гроб и ящики. Хватило нескольких ударов топора, чтобы расколоть их на куски, которые тут же были сожжены, отчего пепла в камине стало еще больше. Новый пепел осторожно смешали со старым, и, когда Рено вновь закрыл дверь, не осталось никаких доказательств того, что сюда только что был доставлен странный ящик из другого конца страны. Опаснейшее предприятие именно потому, что речь шла о величайшей святыне, наконец, успешно завершилось!
В поздний час, после своих тяжелых трудов мужчины спустились на кухню, где Барбетта, которая не стала ложиться спать и усердно молилась, сама не понимая почему, поджидала их. Чтобы подкрепить их силы, она тут же поставила перед ними кубки с горячим, настоянным на травах, вином.
Мужчины молча, стоя перед очагом, наслаждались напитком, и каждый из них размышлял о своем. Первым нарушил тишину Оливье.
— С вашего разрешения, батюшка, — произнес он, — завтра мы поедем обратно, чтобы доложить О выполнении нашей миссии.
— По-прежнему с повозкой? — спросил Анисе, которого явно не вдохновляла эта перспектива.
— Только до командорства в Тригансе, где мы оставим и повозку, и першеронов, как нам велел брат Клеман. А тебе мы дадим коня... подобающего рыцарю. В Париж мы отправимся верхом.
— Той же дорогой? — проворчал Эрве. — Мне совсем не хочется вновь посетить Ришранк и встретиться с его командором.
— Нам всем следовало бы попросить прощения у Господа за это дурное чувство... но я тоже не хочу оказаться в Ришранке. Будьте спокойны! В Карпантра мы изменим путь... и доберемся до Монтелимара через Везон и Вальреа...
Прежде чем устроиться на отдых в сарае с овечьей шерстью, Оливье проводил отца в спальню, которая еще недавно была спальней супругов де Куртене. Барон Рено внезапно почувствовал себя очень усталым, и его спина, обычно прямая, вдруг сгорбилась под тяжестью, причину которой сын легко угадал. И действительно, он почти рухнул в кресло из эбенового дерева с высокой спинкой, на сиденье которого были сложены яркие подушечки: это кресло так любила Санси! Она устраивалась в нем, когда вытягивала шерсть или вышивала в обществе женщин, составлявших ее окружение. Оливье никогда не видел отца таким слабым и поэтому совсем не удивился его вопросу:
— Тебе обязательно надо уезжать? Это так далеко... и я боюсь, что больше не увижу тебя!
— Там моя служба. Я должен вернуться... хотя сердце мое восстает против того, что вы останетесь здесь один... без нее!
— Почему брат Клеман не возвращается в наши края вместе с тобой? Разве он не приор Прованса?
— Но он также настоятель Франции и вынужден бывать везде... а я должен находиться рядом с ним! Не теряйте мужества, отец! Возможно, я вернусь очень скоро. А вы проживете еще долгие годы!
— Без твоей возлюбленной матери? Очень сомневаюсь. Она была моей силой, моей радостью... я жил ради нее. Ты не можешь представить себе, как я любил ее! С того дня, как мы познакомились... хотя прошло много лет, прежде чем я это понял.
— Вы были счастливы вместе. Память о ней поможет вам жить... к тому же, не забудьте о той миссии, которую вы согласились взять на себя! Отныне вы — хранитель величайшего сокровища Храма. Благодаря вам оно будет спасено, что бы ни случилось.
— Спасено от чего? Думал ли ты об этом? Ты знаешь, почему мы дрожали — она даже больше, чем я! — когда ты объявил нам о своем желании вступить в Храм?
— Вы желали бы, чтобы я женился и продолжил наш род. Это вполне естественно!
— Нет. Это было бы эгоизмом, и мы приняли бы твой выбор с легким сердцем, если бы не считали, что ты, став членом Ордена, движешься к неизбежной гибели! Впрочем, как и сам Храм!
Оливье нахмурился, и от крыльев носа по его лицу пролегли глубокие морщины:— Храм обречен на гибель? Да нет же, это невозможно! Его командорства разбросаны по всему западному миру, у него больше рыцарей, чем у самого короля, больше богатств и крепостей!
— Возможно, это и станет причиной его уничтожения. Выслушай же то, о чем мы с матерью никогда тебе не рассказывали...
И Рено рассказал своему сыну о том драматическом эпизоде, который они с Санси пережили у Рогов Хаттина: как он вынужден был передать Истинный Крест Ронселену де Фосу, что тот сделал с ним, анафему отшельника и все последствия этого события. Правда, он умолчал о том, что юной владычице Валькроза пришлось испытать в руках малика из Алеппо.
— Пришло время, — сказал он в заключение, — и Храм был изгнан из Святой земли. Он утерял смысл своего существования, а король, который ныне царит во Франции, обладает неподвижным взглядом, не способен моргать, и веки у него, говорят, никогда не закрываются.
— Почему вы не рассказали мне эту ужасную историю прежде?
— Это повлияло бы на твое решение?
— Нет. Я ни о чем не жалею и готов сражаться до конца за плащ тамплиера, потому что я люблю Храм, я благоговею перед ним...
