Энн в бухте Четырех Ветров - Монтгомери Люси Мод (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Некоторое время они шли молча. Потом Энн сказала:
— Знаете, капитан Джим, мне никогда не нравилось ходить в темноте с фонарем. Кажется, что оттуда, из темноты, за мной злыми глазами следят враждебные существа. И это чувство у меня с детства. С чего бы это? Когда темнота как бы обнимает меня, я ничего подобного не ощущаю, и мне совсем не страшно.
— У меня и самого бывает такое чувство, — признался капитан Джим. — Наверно, когда темнота близко, она кажется нам другом. Однако туман редеет. С запада задул ветер — чувствуете? Пока дойдете до дому, на небе появятся звезды.
Так и случилось. Когда Энн вошла в дом, в очаге еще тлели угли, а все призраки исчезли.
Глава четырнадцатая
НОЯБРЬСКИЕ ДНИ
Яркие краски, которыми несколько недель полыхали берега бухты Четырех Ветров, наконец выцвели, и серо-голубое покрывало поздней осени легло на окрестные холмы. Целыми днями поля мокли под моросящим дождем или ежились под порывами холодного морского ветра. По ночам часто разыгрывался шторм, и Энн, просыпаясь от сильных ударов ветра по стеклу, молилась, чтобы какое-нибудь судно не отнесло к скалистому берегу бухты, потому что тогда его не спасет даже яркий и надежный огонь маяка.
— В ноябре мне иногда кажется, что весна никогда не наступит, — вздыхала Энн, грустно глядя на свой оголенный мокрый садик. Пирамидальные тополя и березы, по словам капитана Джима, «торчали как палки», хотя еловый лесок по-прежнему зеленел, презирая непогоду. Но и теперь, когда изредка выпадали солнечные дни, бухта сверкала и переливалась так беспечно, а залив так нежно голубел вдали, что бешеный ветер и шторм казались дурным сном.
Энн с Джильбертом часто проводили вечер на маяке. Там всегда было тепло и уютно. Даже когда восточный ветер пел в минорном ключе и море было свинцово-серым, в доме капитана Джима, казалось, поблескивали солнечные искры. Может быть, причиной этого был Старпом, шуба которого искрилась золотом. От огромного кота исходило сияние, вполне заменявшее солнце, а его оглушительное мурлыканье создавало приятный фон для разговоров и смеха, звучавших у камина.
Джильберт и капитан Джим обсуждали самые разные проблемы, а Энн слушала их или мечтала. Иногда с ними приходила и Лесли, и тогда они с Энн вдвоем бродили по берегу в призрачных сумерках или сидели на камнях на берегу, пока ночь не загоняла их к веселому голубому пламени. Капитан Джим заваривал чай и вспоминал о своих бесчисленных приключениях.
Лесли, казалось, получала огромное удовольствие от этих походов на маяк и искрилась остроумием и весельем. В ее присутствии разговор становился особенно оживленным. Даже когда сама Лесли ничего не говорила, она как бы вдохновляла других. Рассказы капитана Джима звучали увлекательнее, Джильберт больше острил, а у Энн разыгрывалось воображение.
— Лесли рождена, чтобы блистать в столичных интеллектуальных кругах, — поделилась как-то Энн с Джильбертом по дороге домой. — Как обидно, что такая яркая личность пропадает впустую в бухте Четырех Ветров!
— Видно, ты не слушала нас, когда в прошлый раз мы с капитаном Джимом обсуждали эту тему. Мы пришли к утешительному выводу, что Создатель, наверно, не хуже нас знает, как руководить миром, и такой вещи, как «жизнь, потраченная впустую», просто не бывает — разве что человек сам выбрасывает свои способности на ветер и зря прожигает жизнь, — а Лесли Мор ничего подобного не делает. Между прочим, некоторые, может быть, считают, что бакалавр искусств Редмондского университета «пропадает впустую» замужем за провинциальным лекарем.
— Джильберт!
— Если бы ты вышла замуж за Роя Гарднера, то блистала бы в интеллектуальных кругах далеко от бухты Четырех Ветров.
— Джильберт Блайт!
— Но ты же была одно время в него влюблена, Энн.
— Джильберт, я никогда не была в него влюблена. Мне просто так показалось. И тебе это отлично известно. Ты знаешь, что я не променяю наше счастливое гнездышко ни на один королевский дворец.
В ответ Джильберт сжал ее в объятиях, и оба они начисто забыли про бедную Лесли, идущую через поля к дому, который не был ни дворцом, ни счастливым гнездышком.
Над грустным темным морем поднялась луна, но дальний берег бухты, где угадывались темные низины и мерцали окна домов, еще оставался в тени.
— Посмотри, Джильберт! — воскликнула Энн. — Правда, эта цепочка огней над гаванью кажется золотым ожерельем? А вон и наш дом! Как я рада, что оставила свет в гостиной. Терпеть не могу приходить в темный дом. Это наш свет, Джильберт!
— Да, Энн, это — наш путеводный маяк. Если у тебя есть дом, а в нем любимая рыжекудрая жена, то чего еще хотеть от жизни?
— Ну, можно захотеть и еще кое-чего, — счастливым голосом прошептала Энн. — Ой, Джильберт, я никак не дождусь весны.
Глава пятнадцатая
РОЖДЕСТВО В БУХТЕ ЧЕТЫРЕХ ВЕТРОВ
Поначалу Энн с Джильбертом собирались на Рождество в Эвонли, но потом решили остаться в Четырех Ветрах.
— Я хочу провести наше первое Рождество в собственном доме, — объявила Энн.
И они не поехали в Эвонли, а вместо этого к ним на Рождество приехали Марилла, миссис Рэйчел Линд, Дора и Дэви. У Мариллы был такой вид, точно она совершила кругосветное путешествие. Она ни разу не выезжала из Эвонли дальше чем на шестьдесят миль и ни разу не справляла Рождество где-нибудь кроме Грингейбла.
Миссис Рэйчел, убежденная, что женщина с университетской степенью не способна приготовить настоящий рождественский пирог, привезла с собой огромный сливовый пудинг. Но в остальном она одобрила, как Энн содержит дом.
Когда они с Мариллой ложились спать в комнате для гостей, миссис Линд сказала:
— Энн — прекрасная хозяйка. Я заглянула в хлебницу и помойное ведро. По ним я сужу о том, как женщина ведет хозяйство. Так вот, в ведре не было ничего, что могло бы еще пригодиться, а в хлебнице не оказалось заплесневелых корок. Разумеется, это — твое воспитание, Марилла, но ведь потом она три года провела в университете. И я заметила, что мое полосатое покрывало лежит у них на постели, а перед камином на полу расстелен мой плетеный коврик. И я сразу почувствовала себя дома.
Первое Рождество в доме Энн удалось на славу. День выдался ясный, накануне выпал снег, а незамерзшая бухта голубела и искрилась на солнце.
К обеду пришли капитан Джим и мисс Корнелия. Энн пригласила и Лесли с Диком, но Лесли отказалась, сказав, что они всегда празднуют Рождество у дяди Айзека.
— Ей так лучше, — сказала мисс Корнелия. — Она не хочет показывать Дика посторонним. Для Лесли Рождество — тяжелая пора. Когда был жив ее отец, они старались, чтобы в доме в этот день был настоящий праздник.
Нельзя сказать, чтобы миссис Линд и мисс Корнелия очень понравились друг другу. Но они и не повздорили. Миссис Линд почти все время провела на кухне, помогая Энн, а Джильберт развлекал капитана Джима и мисс Корнелию — или, вернее, они развлекали его своей обычной дружеской перебранкой.
— Давно уже в этом доме не справляли Рождество, миссис Блайт, — заметил капитан Джим. — Мисс Рассел всегда уезжала на Рождество в город. Но я был приглашен на первый рождественский обед в этом доме — его приготовила жена учителя. С тех пор прошло шестьдесят лет. День был очень похож на сегодняшний — снежок побелил холмы, а бухта синела, как в июне. Я был совсем мальчишкой, и меня в первый раз официально пригласили в гости. Я до того стеснялся, что почти ничего не ел.
— Это проходит со временем, особенно у мужчин, — заверила мисс Корнелия, яростно работая спицами. Она не могла сидеть без дела даже на Рождество. Дети рождаются и в будни, и в праздники, и в бедном рыбацком домике как раз появился новорожденный. Мисс Корнелия отослала этому семейству свой рождественский обед и теперь со спокойной совестью собиралась встретить Рождество у друзей.
— Ты же знаешь, Корнелия, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — сказал капитан Джим.
