Самая страшная книга 2021 - Гелприн Майкл (читаем книги бесплатно .txt) 📗
В панно Лев Галас зашифровал Медузу горгону.
– Бром обалдеет.
Завороженный Артем щелкал затвором. Сделал фото на телефон. Впалые щеки и черные губы – складки на знамени. Мелкие зубы во рту – белые блики. Античная бестия была слепа, но не от рождения. Исчезли две фаянсовые плитки, по воле случая те, на которых были нарисованы глаза Медузы. Две серые проплешины испортили уникальную мозаику.
«Попробуем восстановить в фотошопе».
Артем вытер пот. Щебенка жалила колени, но он не замечал. Сколько еще теоретически существовавших богов Галаса погибло вместе с панно? Зевсы, Артемиды, Афины…
– Не молись ей.
Артем вздрогнул от неожиданности. Застав врасплох, из «Знаменосца» вышел крепко сбитый мужчина с проседью в темных короткостриженых волосах. Спецовка обтягивала круглый живот. Артем начал подниматься – и тут земля просела, ноги сделались ватными, небо и асфальт поменялись местами.
Он лишился чувств.
– Живой?
– Ага. – Артем взял у мужчины пластиковый стакан и отпил хлорированную воду. – Спасибо. Это из-за жары.
На своей памяти он ни разу не терял сознание. Дебют.
– Давай в тенек зайдем, – предложил мужчина. Сторож, судя по всему. Артем, осторожно ступая, двинулся за ним в недра здания. Опасность снова грохнуться в обморок миновала. Ноги окрепли. Артем осмотрел фотоаппарат, убеждаясь, что не повредил технику, так глупо свалившись посреди аллеи.
Медуза заколдовала, не иначе.
– Ты кто? – в лоб спросил мужчина.
Было ему лет сорок. Жилистый, глаза навыкате и чуть косят.
Артем представился. В вестибюле был развешен целлофан, громоздились заляпанные белилами козлы. Побелка вспучилась, бетон усыпало строительной пылью. Давно выветрился запах воздушной кукурузы.
«Кинотеатр переоборудуют в очередное «АТБ», – подумал Артем с тоской. – Быдловатый Персей воткнет в Горгону жало отбойного молотка».
– Садись, Тема, – сторож кивнул на стул. – Отдышись. Я, кстати, Вадик.
Стул заскрипел под худеньким Артемом. В голове и на сетчатке отпечатался красный лик богини. Как вспышка молнии или дуговой разряд. Артем помассировал веки.
– Ну, рассказывай.
Он рассказал. Про Киев, про увлечение советским искусством. Про то, насколько ценна мозаика, и надо непременно поведать о ней людям. Вадик слушал и хрустел пальцами.
– Как-то так, – заключил Артем.
В глубине вестибюля, у пологого пандуса, ведущего к кинозалу, зашебаршило. Тень мелькнула за полиэтиленом.
– Молодцы вы, ребята, – громко сказал Вадик. – Молодое поколение только деньгами и интересуется. А вы вон мозаику спасаете! Молодцы!
– Вы видели Медузу горгону? – спросил Артем, отворачиваясь от грязной полиэтиленовой пленки.
– Кого-кого?
– На мозаике есть скрытое лицо.
– А, врубился! – Вадик поскоблил обкусанными ногтями щетину. – Я ее в детстве Бабой-ягой называл. И забыл уже, что она там.
– Представляете, насколько это сложная работа?
– Сложная работа, – парировал Вадик, – здоровье на шахте гробить. Я, прости, не шибко в искусстве разбираюсь. Ты б с Иваном Борисовичем поговорил.
– А кто он?
– Иван Борисович Куприянов – местный скульптор. Монтировал в семидесятых эту картинку.
– Он… делал панно?
– Плиточка к плиточке. Говорит, намучились они с художником, шишка какая-то столичная, капризная…
– Лев Галас?
– Может, и Лев. Говорю же, у Ивана Борисовича спроси. Славный мужик.
– А где его найти?
Идея пообщаться с человеком, лично знавшим Галаса, захватывала.
– Я номер дам. – Вадик лениво вытащил старую модель айфона в затасканном чехле. – Записывал как-то.
«Ничего себе, совпадение!»
– Ты как, очухался?
– Да, все хорошо. – Артем тоже вынул мобильник.
Вадик покопался в телефонной книжке.
– Пиши. Ноль девяносто восемь…
Покинув кинотеатр, Артем еще раз оглядел архитрав. Ничто не указывало на тайную роль выпростанных рук, скафандров, складок, бликов, огня, рвущегося из сопел ракет. Но теперь он знал, что Медуза горгона смотрит на него серыми квадратами недостающей плитки. Странную же тему выбрал Галас для провинциального «Знаменосца». Посейдон на одесском пляже – вполне логично. А вот Горгона в индустриальном городе… Кто позволил? Неужели Галас оставил в неведении комиссию, утверждавшую его проект?
«Очень любопытно!»
Возбужденный, Артем зашагал по немноголюдным улицам спального района и вышел к гипермаркету. На парковке, в пиццерии на первом этаже – шаром покати. Официантка принесла меню, он заказал большую пиццу и пепси. Желудок заурчал.
– Прием, прием.
– Здорово, Бромище.
– Здорово, Артемий. Нашел Галаса?
– Не просто нашел. Во-первых, он как новенький, не считая пары сколов. Во-вторых, я был прав.
– Нет…
– Да! Лови пруфы. – Он скинул другу фотографии. Через минуту из динамиков полетела восторженная нецензурщина.
– Медуза? Реально? Охренеть! Он точно был гением! Это круче, чем Октавио Окампо! Эх, жаль, глаза потерялись.
– Она скоро вся потеряется. В здании ремонт. К гадалке не ходи, откроют сетевой магазин или отделение «Новой почты».
– Будем бить в набат! Писать в министерство культуры! Сегодня же набросаю письмо.
– Ты их знаешь. Отмахнутся: совок, сносите к чертям.
– Но мы попытаемся хотя бы. Медуза! Охренеть!
Когда Бром отключился, Артем увеличил фотографию панно. Нет, на дисплее смартфона Медуза Галаса не производила того впечатления, какое производила воочию. Фото передавало мастерство художника, но не злобу горгоны.
– Сфоткали наш кинотеатр? – это официантка принесла деревянный поднос с пахнущим круглым блином и бесцеремонно заглянула в телефон посетителя. Брюнетка с надутыми вульгарными губищами и приклеенными ресницами.
– Видели? – Артем повернул к официантке экран.
– Конечно, видела. В детстве. Я тут с рождения живу.
«В детстве», – зацепился Артем за фразу. «В детстве» – не потому, что, повзрослев, она перестала ходить в кино. Просто выросла, а иллюзия рассчитана на детский рост. Если, конечно, не приседать. Галас создал монстра для идущих по аллее детей.
– Знаете, кто это? – спросила официантка. В бутылочке пепси шипели пузырьки.
– Кто?
– Медуза горгона из сказки. От ее взгляда люди каменели. Мы с девочками друг друга пугали разными историями.
– Какими историями?
– Про детей, которые превратились в камень. Однажды у меня затекла нога, и я испугалась, что становлюсь каменной.
– А в вашем детстве, – спросил Артем, – у Медузы были глаза?
– Были, – поразмыслив, сказала официантка. – Ох и страшные.
Слопав половину пиццы и утолив голод, Артем набрал номер, предоставленный сторожем Вадиком. Ответили после пятого гудка. Голос был глухим, далеким.
– Слушаю.
– Здравствуйте, – взбодрился Артем. – Мне ваш телефон дали в «Знаменосце». Мы с друзьями боремся за сохранение советской мозаики. Говорят, вы собирали панно с Медузой и флагами и лично знали художника.
– Допустим, – буркнул Иван Борисович.
– Могу я задать вам несколько вопросов? Касательно Галаса? Он был выдающимся монументалистом, но в Интернете о нем очень мало сведений. Ни родственников не осталось, ни коллег, которые бы его помнили…
– Завтра, – сказал Борисович односложно. – В полдень возле «Макдоналдса». Мой зять вас встретит.
– Эм, – замялся Артем. – Я в Зализном проездом, я киевлянин… Возможно, вы…
– Завтра, – прервал его глухой голос.
В динамиках повисла тишина. Артем поаллокал и глянул на экран, на заставку с кобзарем работы Аллы Горской.
– И вам хорошего дня, – пробормотал Артем.
Он спросил у губастой официантки по поводу гостиниц и был проинструктирован. Снова ехал в автобусе, глядя сквозь замызганное стекло на пятиэтажки и порыжевшие от жары каштаны. Отсутствие пробок на дорогах было едва ли не единственным плюсом города. Самым популярным словом на уличных вывесках являлось слово «Аренда». Редкие пешеходы сонно плелись в знойном мареве. Их облаивали чумазые псы. Бросалось в глаза запустение. Неубранный мусор разлагался у обочин, а промышленные объекты напоминали декорации к постапокалиптическому фильму.
