Жизнь под чужим солнцем - Михалкова Елена Ивановна (книга бесплатный формат txt) 📗
– Вадим Викторович, вы же сами просили всех переводчиков написать свои отзывы на предложения Светланы Андреевны, поскольку сама она иностранных языков не знает и может допустить некоторые неточности.
– Да, я просил написать отзывы! – рявкнул директор. – А вы… вы что написали? И не смейте меня перебивать! Вы что, полагаете, если вы неплохо тексты переводите, мне и взять на ваше место будет некого?
Даша хотела что-то ответить, но передумала. Ей было противно. «Ну зачем же ты, милый, передо мной так распинаешься, если все равно я уже уволена?» – подумала она. «Да он не перед тобой распинается, – подсказал внутренний голос, – а перед теми, кто слушает за дверью». Все, все передадут двадцатилетней Светочке, автору бреда, раскритикованного Дашей, и будет у них с Вадимом Викторовичем полная гармония в отношениях. Камешки в горшке с растением, призванным открывать чакры и стабилизировать энергетические контуры, матово отсвечивали и просто просились в руки. Даше всегда в детстве больше нравилось играть с такими вот камешками, чем с песком.
– Вадим Викторович, я могу быть свободна? – спросила она, перебив шефа на полуслове.
Тот опешил, но быстро пришел в себя:
– Нет, моя дорогая, вы будете слушать, пока я вам все не выскажу! Потому что я здесь решаю, кто и сколько будет меня слушать, а не какая-то там… которая никто, ничто и звать ее никак!
После этих его слов спокойная Даша выкинула такое, о чем потом сотрудники фирмы еще долго шептались по углам. Глядя директору прямо в глаза, она опустила руку в горшок с уродливым растением, зачерпнула оттуда горсть камешков и медленно, с наслаждением, рассыпала их по поверхности стола. Изумленный Главный смотрел, как на документы сыплется земля вперемешку с камнями, а Даша все перетирала камешки в правой ладони, словно на ощупь чувствуя их матовость.
– Ну, правильно, наорал на девчонку, она и съехала слегка! – заметила потом, узнав об этом, главбухша, напоминавшая продавщицу в пивном ларьке, злоупотреблявшую собственной продукцией.
Рассыпав почти все, Даша внимательно посмотрела на серо-зеленого уродца в горшке и аккуратно отломила верхний листочек.
– Маме покажу, – объяснила она потерявшему дар речи шефу. – А то она никак из моего описания не поймет, что за чудо-юдо у вас растет.
Затем повернулась и вышла из кабинета.
Вечером плачущую Дашу успокаивала мама.
– Господи, Дашка, да ладно тебе! – говорила она, аккуратно переворачивая лопаткой тоненькие блинчики. – Ты что, другое место не найдешь, что ли?
– Мам, ты у меня просто инопланетянин какой-то, – всхлипнула Даша. – Знаешь, сколько переводчиков безработных место ищет? Да пол-Москвы!
– Но ты ведь не поэтому ревешь, – проницательно заметила мама, шмякая на сковородку новую порцию теста. – Ты ревешь потому, что тебя обидели. Ну и наплюй на них сто раз! Директор твой скотина редкостная, я тебе давно говорила. А вот про коллег своих ты преувеличиваешь, вовсе они не радовались твоему увольнению, я же многих знаю.
– Да ты просто не видела, как они потом на меня смотрели. И никто даже толком не попрощался!
Она собралась было опять зареветь, но мама ловко сунула ей в рот ложку варенья.
– Дашка, это ты у меня инопланетянин, ей-богу! А что ж они должны были делать, на шею тебе кидаться? Да у вас обстановка в фирме хуже, чем в эсэс, все друг за другом следят, и каждый за свое место обеими руками держится. Ты же не маленькая, должна понимать такие вещи. На вот тебе блинчики, лопай. С работой ты разберешься, а те девчонки, с которыми ты дружила, тебе позвонят. Не сегодня, так завтра позвонят. И знаешь, что я думаю? – продолжала мама, задумчиво глядя на тарелку с блинчиками, от которых поднимался пар. – Тебе нужна смена обстановки. Езжай-ка ты отдохнуть туда, где не очень дорого, в Египет там какой-нибудь. Нет, в Египте жара страшная сейчас, а вот Турция – очень даже неплохая страна. Пофлиртуешь с турками, глядишь, оживешь слегка. А то ты похожа на ежика в тумане – бледная, и колючки в разные стороны.
Слегка ошеломленная Даша жевала блинчик, не зная, что ответить.
– Вот и договорились! – подытожила мама удовлетворенно.
Глава 7
Анжелика Пронина была ориентирована на ребенка. Это было ее собственное выражение, которое ей очень нравилось. Произнесенное вслух, оно рождало у нее ассоциацию: она стоит на носу корабля и плывет по лазурным волнам к острову, который чуть виднеется вдали, ветер треплет ее волосы, дельфины выныривают из воды, а с берега ей машет рукой прекрасный маленький мальчик, ее сын. Чудное видение и было внутренним образом слов «ориентирована на ребенка». Анжелика часто повторяла его, объясняя, почему она так и не защитила диссертацию.
– Видишь ли, Света, я полностью ориентирована на Бореньку, – говорила она подруге, ласково гладя пухлого мальчика по голове. – Его нужно водить на дополнительные занятия, с ним нужно читать по вечерам, в общем, тратить кучу времени. Правда, все это мне в радость, но о диссертации пришлось на время забыть. Может, когда Боря в школу пойдет…
Света кивала и восхищалась правильным поведением Анжелики. А то вот есть матери, которые сбагрят ребенка на бабушек-дедушек – и ну карьерой заниматься. Спрашивается, зачем они его рожали?
И Анжелика, и ее муж, Аркадий, действительно души не чаяли в Борисе, который рос спокойным, не плаксивым, в меру резвым ребенком. В меру резвым – это было самое главное, потому что Анжелика Сергеевна терпеть не могла шумных детей, а уж Аркадий и подавно. Нет, ребенок должен быть таким, чтобы его не было ни видно, ни слышно, и их собственный Боренька полностью отвечал родительскому требованию.
Только мать Анжелики, Вера Семеновна, отказывалась признавать спокойное Борино поведение за достоинство.
– Что ты с сыном делаешь, а? – регулярно выговаривала она дочери, приезжая в гости. – Туда не ходи, сюда не ходи, это в руки не бери, то в ротик не тяни. «Боренька, положи камушек, он может на ножку упасть и пальчик ушибить», – очень точно передразнивала мать капризный тон Анжелики. – У тебя не мальчишка растет, а не пойми что! Мальчик должен бегать, плавать, лазать, все ронять…
– Пусть другие бегают и все роняют, – защищалась Анжелика, – а мой будет уравновешенный.
– Да где ты тут уравновешенность видишь? – взывала к ней Вера Семеновна.
Но Анжелика и слышать ничего не хотела о том, чтобы что-то изменить в Борином характере. У нее был самый лучший, самый правильный мальчик на свете.
А поскольку одного лучшего мальчика ей было вполне достаточно, то внеплановая беременность повергла Анжелику Сергеевну в ужас. Аборт оказалось делать поздно, а о том, чтобы рожать, и речи быть не могло. В конце концов она собиралась через пару лет плотно засесть за диссертацию! Да и нельзя было бросать преподавательскую деятельность в институте, где она работала, – на ее место метила куча завистников.
Аркадий, узнав о перспективе повторного отцовства, настроился решительно.
– Делай справку – и марш на аборт! Куда только смотрела, корова! – упрекнул он супругу. – Образованная женщина в наше время вообще не может забеременеть без своего желания. Вся медицина на вас работает, столько врачей стараются…
Но Анжелика Сергеевна в грубой форме посоветовала мужу не нести ахинею и подумать, что же им делать дальше. Связи у них обоих были исключительно в преподавательской среде, и как покупаются справки с показаниями к аборту на таком позднем сроке, они не знали.
– Ладно, поговорю с Иницкой, – решила в конце концов Анжелика. – Она, конечно, ужасно противная баба, но опытная. Что-нибудь подскажет.
Но разговаривать с противной Иницкой не пришлось – в дело вмешалась Вера Семеновна. Услышав, что дочь беременна, она предложила, не задумываясь:
– Рожай, а ребенка я у тебя возьму. Аборт делать поздно, ребенок вам с Аркадием лишний. А я его воспитывать буду, вам на выходные отдавать.
