Границы бесконечности. Братья по оружию - Буджолд Лоис Макмастер (читаем книги онлайн TXT) 📗
Чуть слышный вздох пронесся по рядам слушателей, и Мара Маттулич впервые опустила свою высокомерную голову.
Майлз знал, что некоторые сочтут приговор только духовно-символическим. Зато для других он покажется убийственным буквально — все зависит от силы их веры.
Он обратился к матушке Маттулич и заговорил тише:
— С этой минуты каждый твой вздох ты получаешь только моей милостью. Каждая кроха пищи, которую ты съешь, — милосердие Харры. Милостью я милосердием, которых ты не проявляла, ты будешь теперь жить. Мертвая женщина.
— Нечего сказать, помиловал, проклятый мутант, — еле слышно прохрипела старуха.
— Вижу, ты меня поняла, — произнес Майлз сквозь зубы, отвесил ей иронический поклон и снова повернулся к толпе. — Я — Голос графа Форкосигана. Я все сказал.
Потом Майлз встретился с Харрой и Лэмом в домике старосты Кейрела.
— У меня есть для вас предложение. — Майлз заставил себя перестать нервно метаться по комнате и остановился. — Вы можете от него отказаться или взять время подумать. Я знаю, что сейчас вы очень устали.
«Как и все мы». Неужели он пробыл в Лесной Долине всего полтора дня? Они кажутся целым столетием. Голова у Майлза раскалывалась от усталости. У Харры покраснели глаза.
— Во-первых, ты умеешь читать и писать?
— Немного, — призналась Харра. — Староста Кейрел нас учил, и еще матушка Ланье.
— Ну и прекрасно. Значит, ты начнешь не с нуля. Слушай. Несколько лет тому назад в Хассадаре открылся учительский колледж. Он пока еще очень маленький, но все же действует, и там существуют стипендии. Я могу сделать так, что тебе дадут стипендию, если ты согласишься три года жить в Хассадаре и напряженно учиться.
— Я? — поразилась Харра. — Я не смогу учиться в колледже! Я же почти ничего не знаю…
— Знание — это то, с чем ты оттуда выходишь, а не с чем приходишь. У них масса вводных курсов. Конечно, тебе придется много работать, чтобы догнать горожан и жителей равнин. Но я знаю, что силы воли и упрямства тебе не занимать. Ты это можешь сделать, клянусь, что можешь.
Сидевший рядом с ней Лэм забеспокоился и снова поймал руку жены.
— Три года? — спросил он шепотом. — Одна среди чужих?
— Стипендия совсем небольшая, — сказал Майлз. — Но, Лэм, насколько я понял, плотник. А в Хассадаре сейчас строительный бум. По-моему, это будет новый Форкосиган-Вашнуй. Я уверен, что ты сможешь найти там работу. Вдвоем вы проживете.
Облегчение на лице Лэма мгновенно сменилось беспокойством.
— Но они все ведь пользуются силовыми инструментами… компьютерами… роботами…
— Ну и что? Эти умения у них не врожденные. Если они могли научиться, ты тоже сможешь. Кроме того, богатые хорошо платят за ручную работу, за штучные изделия, если они хорошего качества. Я помогу тебе начать — это всегда самое трудное. А потом ты и сам сообразишь, что к чему.
— Уехать из Лесной Долины… — с болью проговорила Харра.
— Только для того, чтобы вернуться. Теперь вторая половина нашего уговора. Я могу прислать сюда маленькое комм-устройство с переносным аккумулятором, которого хватит на год. Конечно, кому-то придется ежегодно спускаться в Форкосиган-Сюрло, чтобы подзаряжать аккумулятор, но это не такая уж сложная проблема. Все это обойдется не намного дороже, чем… э-э… легкий флайер.
Такой, какой Майлз присмотрел у дилера в Форбарр-Султане — блестящий, ярко-красный. «Подходящий подарок на окончание академии», — подсказал он родителям. В ящике его стола в загородном доме у озера и сейчас лежит кредитная карточка.
— Это не такое масштабное дело, как монтаж энергоприемника спутниковой сети для всей Долины. Но и обычное головидео сможет принимать образовательные программы из столицы. Установите его в каком-нибудь подходящем доме, прибавьте пару дюжин настольных экранов для ребятишек — вот вам и школа. Все дети обязаны будут ее посещать. Староста Кейрел будет за этим следить, хотя как только они освоят головидео, их, наверное, придется насильно оттуда гнать. Я… э-э… — Майлз прокашлялся, — подумал, что вы могли бы назвать ее «Начальной школой Райны Журик».
— Ох! — сказала Харра и заплакала — впервые за этот ужасный день.
Лэм неловко погладил жену по голове, и она наконец сжала его руку.
— Я могу ненадолго прислать сюда городского учителя, — сказал Майлз. — Найду кого-нибудь на первое время, пока ты не будешь готова вернуться. Но он или она не сможет понимать Лесную Долину так, как ты. А ты уже теперь знаешь такое, чему не обучат ни в одном колледже.
Харра утерла глаза и подняла их (очень невысоко подняла!), чтобы посмотреть ему в лицо.
— Вы учились в Имперской Академии.
— Да. — Майлз гордо поднял голову.
— Тогда я, — дрожащим голосом выговорила она, — смогу осилить… Хассадарский учительский колледж. По крайней мере… я попробую, милорд.
— Я готов на тебя поставить, — согласился Майлз. — На вас обоих. Только… э-э… — По его губам скользнула легкая улыбка и тотчас исчезла: — Стой прямо и говори правду, а?
Харра моргнула — она вспомнила, и ответная улыбка осветила ее лицо.
— Хорошо. Человечек.
На следующее утро Толстый Дурачок улетел домой на грузовом флайере вместе с Пимом, доктором Ди и соловой кобылой. Флайер доставил в деревню нового охранника — он был прислан из Форкосиган-Сюрло, чтобы сменить Пима и помочь Майлзу вернуться обратно на оставшихся двух лошадях. Ну что же, решил Майлз, он все равно планировал во время отпуска проехаться с ночевкой по горам в обществе кузена Айвена. А Эстергази, ливрейный слуга, немногословный ветеран, знакомый Майлзу с детства, был, в отличие от Айвена, идеальным спутником для человека, которому не хочется разговаривать о прошедшем. Можно было почти забыть, что он рядом. Майлз гадал, выбрали ли его случайно, или это акт милосердия со стороны графа. Эстергази любил лошадей.
На ночь они остановились у реки роз. Майлз пошел вверх по долине, не слишком серьезно пытаясь найти ее начало. Но через пару километров цветочная преграда закончилась, слившись с обыкновенным кустарником. Майлз сорвал розу, проверил, не видит ли его Эстергази, и с любопытством надкусил ее. Нет, он явно не лошадь, Да и букет вряд ли выдержит дорогу. Придется Дурачку удовольствоваться овсом.
Майлз смотрел, как вечерние тени плывут вверх по Дендарийскому хребту. Какими маленькими кажутся эти горы из космоса! Маленькие морщинки на оболочке глобуса, которые можно прикрыть рукой: раз — и вся их давящая махина становится невидимой. Что же иллюзорно — расстояние или близость? Расстояние, решил Майлз. Расстояние — наглая ложь. Знал ли это отец? Майлз подозревал, что знал.
Он задумался над желанием отдать все свои деньги — а не только сумму, предназначавшуюся на флайер, — этим горам. Бросить все и учить детей читать и писать, устроить бесплатную больницу, сеть спутникового приема — или даже все сразу. Но Лесная Долина только одно из сотни таких же поселений, разбросанных в этих горах, и одно из нескольких тысяч на всем Барраяре. Налоги, выжатые из этого района, помогают содержать элитарную военную школу, в которой он только что потратил… Какую часть их средств? Сколько теперь ему надо отдать только для того, чтобы сквитаться? Он ведь и сам теперь ресурс планеты, подготовка сделала Майлза таковым, он избрал свой путь.
Верующая мать Майлза всегда утверждала, что по способностям человека можно понять, к чему его предназначил Бог. Высшие баллы по академическим дисциплинам Майлз зарабатывал усидчивостью и упорным трудом. Но военные игры, соревнования, в которых требовалось перехитрить противника, опередить его действия хоть на шаг — конечно, он должен был побеждать, он не имел права на ошибку, — все это было ему просто в радость. Когда-то война была в этих краях отнюдь не игрой. Не так уж давно. И она может прийти сюда снова. То, что получается у тебя лучше всего, и есть твое призвание. Похоже, по крайней мере в этом Бог заодно с императором.
Меньше двух недель назад Майлз, раздуваясь от гордости за свои достижения, принес офицерскую присягу императору. Втайне он представлял, как будет хранить верность этой присяге в огне сражений, под пытками врагов — куда ни забросит его судьба (что не мешало, впрочем, ему обмениваться с Айвеном циничными шуточками относительно архаичных шпаг и замшелых стариканов, которые настаивают на том, чтобы их носили). Но теперь он понял, что в его сердце император больше не будет символом Барраяра.
