Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич
В последней посмертной публикации «Киевской Руси» 1953 г., в которой были использованы поправки автора к тексту издания 1949 г., отношение к летописной записи о варягах еще более настороженное: «Есть большое основание сомневаться в точности предания о Рюрике, о котором тенденциозно говорят наши летописи. Несомненно, призвание трех братьев — ходячая легенда, весьма популярная в XI–XII веках. Возможно предположить лишь факт найма новгородцами варяжских вспомогательных отрядов. Такого рода факты имели место и при Владимире и Ярославе. Но это совсем не „призвание”, на котором базируются норманисты».: #c2_18
Приглашение словенами «варяжской наемной дружины» допускал и В. В. Мавродин. Один из старейшин новгородских, полагает он, пригласил на помощь в борьбе с другими правителями «какого-то варяжского конунга, которого летописное предание назвало Рюриком». Явившись с дружиной в Новгород, варяжский викинг «совершает переворот, устраняет или убивает новгородских „старейшин”, что нашло отражение в летописном рассказе о смерти Гостомысла „без наследия”, и захватывает власть в свои руки».: #c2_19 В. В. Мавродин не уверен, «существовали ли реальные Рюрик, Синеус и Трувор». Но нет никаких оснований «обязательно считать их легендарными».: #c2_20
Намерение В. В. Мавродина выявить реальное значение варягов в образовании Древнерусского государства было объявлено как сближение с норманизмом, как уступка норманистской концепции.: #c2_21 В вину В. В. Мавродину было поставлено даже то, что он иногда называл варягов купцами, тогда как их надлежало изображать в виде «разбойничьих дружин» или, по крайней мере, «воинов-наемников».: #c2_22 Эта, с позволения сказать, «критика» являлась веянием времени: в стране начинался сезон охоты на «космополитов».
Чтобы избежать обвинений в норманизме, лучше было не замечать конкретных реалий в летописном рассказе о призвании варягов или свести их до минимума, а то и вовсе растворить в общих рассуждениях.
В столь тяжелое для советской исторической науки время появляются труды Д. С. Лихачева по истории русского летописания. В них затрагивался и вопрос о достоверности известий летописца насчет Рюрика. Вывод Д. С. Лихачева следующий: «Легенда о призвании трех братьев варягов — искусственного, „ученого” происхождения», — причем в ней имеется «„примитивная” и отсталая часть», которую взяли на вооружение «современные псевдоученые норманисты».: #c2_23 Автор подчеркивает не народный характер легенды, «в основном созданной в узкой среде киевских летописцев и их друзей на основании знакомства с северными преданиями и новгородскими порядками».: #c2_24 Историческое зерно ее невелико. Она была «наруку печерским летописцам, стремившимся утвердить родовое единство русских князей; легенда утверждала династическую унификацию: все князья — члены одной династии, призванной на Русь в качестве мудрых и справедливых правителей. Как представители одного рода, они должны прекратить братоубийственные раздоры: такова мысль киевских летописцев, постоянно проводимая ими в своих летописях».: #c2_25 Легенда, кроме того, служила еще одной цели. Дело в том, что Русское государство, с точки зрения греков, «было обязано своим происхождением Византии. Законная власть явилась на Русь лишь после ее крещения и была неразрывно связана с церковью. Вот с этой-то греческой точкой зрения и боролись печерские летописцы. Она представляла собой существенную опасность, поскольку ее проводником являлся киевский митрополит-грек. В своей общерусской и антигреческой политике печерские монахи были последовательными противниками киевского митрополита, его политики и его теории. „Норманнская теория” печерских монахов была теорией прежде всего антигреческой и, по тем временам, общерусской. Она утверждала прямо противоположную точку зрения на происхождение Русского государства: не с византийского юга, а со скандинавского севера».: #c2_26 Обращает внимание то обстоятельство, что Д. С. Лихачев ищет «историческое зерно» легенды не в событиях, каким она посвящена, а в политических коллизиях времен внуков Ярослава, т. е. не в конце IX в., а в конце XI — начале XII столетий. Такое хронологическое переключение, конечно, снимало остроту проблемы, но придавало ее изучению некоторую односторонность, недоговоренность и расплывчатость.
Аналогичную перестановку хронологических аспектов произвел и С. В. Юшков. «Уже давно было отмечено, — рассуждал он, — что автор древнейшего летописного свода был далеко не тем летописцем, который добру и злу внимал равнодушно. При работе над своим произведением он планомерно и настойчиво проводил ряд тенденций, которые были интересны Киевской правящей верхушке. В условиях распада Киевского государства надо было всячески подчеркнуть значение государственного единства, значение единой сильной власти, указав, что при отсутствии этой власти неизбежны междоусобицы. Надо всячески было возвеличить правящую династию, показав ее роль в организации Киевского государства».: #c2_27 С. В. Юшков отдает должное мастерству летописца и отмечает, что его рассказ о призвании князей составлен с большим искусством, так что очень трудно отделить в нем правду от вымысла. И все же этот рассказ, по С. В. Юшкову, сплошь легендарен: «Мы убеждены, что в конце концов будут приведены серьезные доказательства того, что рассказ о призвании князей-варягов с начала до конца есть легенда, занесенная первоначальным летописцем с целью возвышения значения киевской княжеской династии».: #c2_28 С. Ю. Юшков не видел никакой надобности в гипотезе Б. Д. Грекова, «объясняющей появление норманнских варяжских князей в Новгороде приглашением их вместе с военным отрядом и с дружиной одной из враждовавших Новгородских группировок и последующим утверждением одного из этих князей — Рюрика, благодаря чему возникла на Руси норманнская династия Рюриковичей».: #c2_29
Так в исторической науке выхолащивалось конкретное содержание летописных известий о призвании варягов. В них вкладывался лишь идейный смысл, приуроченный к историческим событиям конца XI — начала XII в. Сама же варяжская проблема становилась ареной идеологического и политического противостояния. Красноречиво в этой связи заявление Б. Д. Грекова: «Легенда о „призвании варягов” много веков находилась на вооружении идеологов феодального государства и была использована русской буржуазной наукой. Ныне американско-английские фальсификаторы истории и их белоэмигрантские прислужники — космополиты вновь стараются использовать эту легенду в своих гнусных целях, тщетно пытаясь оклеветать славное прошлое великого русского народа. Но их попытки обречены на провал».: #c2_30 Весьма характерно, что эти обличения звучали со страниц, казалось бы, солидного академического издания.
В период «оттепели», наметившийся в середине 50-х — начале 60-х годов, такого рода заявления оценивались как вульгаризация и крайнее упрощение сложных вопросов исторической науки.: #c2_31 Исследование Сказания о призвании варягов продолжалось.
Возникновение легенды о призвании князей Б. А. Рыбаков связал с историей Великого Новгорода: «Стремление новгородцев в XI–XII вв. обособиться от власти киевских князей, широкие торговые связи Новгорода со Скандинавией, использование новгородскими князьями в борьбе с Киевом наемных варяжских отрядов (Владимир и Ярослав в начале их деятельности) — все это в сочетании с тенденцией избирать себе князя и породило в новгородском летописании XI–XII вв. вымыслы о призвании варяжских князей и затем отождествление варягов с русью».: #c2_32 Впоследствии Сильвестр, стремясь оправдать призвание Мономаха в Киев, воспользовался новгородской летописью и внес ее рассказ в отредактированную им Повесть временных лет.: #c2_33 Б. А. Рыбаков полагает, что к тому моменту, когда на Севере славянского мира появились отряды варягов, в Среднем Поднепровье уже сложилась Киевская Русь. «Варяги-пришельцы не овладевали русскими городами, а ставили свои укрепленные лагеря рядом с ними».: #c2_34 Автор признает реальность Рюрика, но сомневается в двух других героях легенды — Синеусе и Труворе, считая их происхождение анекдотическим. Такое происхождение «братьев» Рюрика «говорит нам и о степени достоверности всей легенды в целом. Она сфабрикована, очевидно, из различных преданий и рассказов, в которых историческая правда сплеталась с вымыслом, окружившим описание событий, происходивших за два столетия до их записи. Источником сведений о Рюрике и его „братьях”, вероятнее всего, был устный рассказ какого-нибудь варяга или готландца, плохо знавшего русский язык».: #c2_35
