Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. Двенадцать стульев - Ильф Илья Арнольдович (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
– Я хотел бы, – с невыразимой сыновней любовью закончил Остап, – найти что-нибудь из мебели папаши, чтобы сохранить о нем память. Не знаете ли вы, кому передана мебель из папашиного дома?
– Сложное дело, – ответил старик, подумав, – это только обеспеченному человеку под силу… А вы, простите, чем занимаетесь?
– Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.
Старик с сомнением посмотрел на зеленые доспехи молодого Воробьянинова, но возражать не стал.
«Прыткий молодой человек», – подумал он.
Остап, который к этому времени закончил свои наблюдения над Коробейниковым, решил, что «старик – типичная сволочь».
– Так вот, – сказал Остап.
– Так вот, – сказал архивариус, – трудно, но можно…
– Потребует расходов? – помог владелец мясохладобойни.
– Небольшая сумма…
– Ближе к телу, как говорит Мопассан. Сведения будут оплачены.
– Ну что ж, семьдесят рублей положите.
– Это почему ж так много? Овес нынче дорог? Старик мелко задребезжал, виляя позвоночником.
– Изволите шутить…
– Согласен, папаша. Деньги против ордеров. Когда к вам зайти?
– Деньги при вас? Остап с готовностью похлопал себя по карману.
– Тогда пожалуйте хоть сейчас, – торжественно сказал Коробейников.
Он зажег свечу и повел Остапа в соседнюю комнату. Там, кроме кровати, на которой, очевидно, спал хозяин дома, стоял письменный стол, заваленный бухгалтерскими книгами, и длинный канцелярский шкаф с открытыми полками. К ребрам полок были приклеены печатные литеры: А, Б, В и далее, до арьергардной буквы Я. На полках лежали пачки ордеров, перевязанные свежей бечевкой.
– Ого! – сказал восхищенный Остап. – Полный архив на дому!
– Совершенно полный, – скромно ответил архивариус. – Я, знаете, на всякий случай… Коммунхозу он не нужен, а мне на старости лет может пригодиться… Живем мы, знаете, как на вулкане… все может произойти… Кинутся тогда люди искать свои мебеля, а где они, мебеля? Вот они где! Здесь они! В шкафу. А кто сохранил, кто уберег? Коробейников. Вот господа спасибо и скажут старичку, помогут на старости лет… А мне много не нужно – по десяточке за ордерок подадут, и на том спасибо… А то иди попробуй, ищи ветра в поле. Без меня не найдут!
Остап восторженно смотрел на старика.
– Дивная канцелярия, – сказал он, – полная механизация. Вы прямо герой труда!
Польщенный архивариус стал вводить гостя в детали любимого дела. Он раскрыл толстые книги учета и распределения.
– Все здесь, – сказал он, – весь Старгород! Вся мебель! У кого когда взято, кому когда выдано. А вот это алфавитная книга, зеркало жизни! Вам про чью мебель? Купца первой гильдии Ангелова? Пожа-алуйста. Смотрите на букву А. Буква А, Ак, Ам, Ан, Ангелов… Номер? Вот восемьдесят две тысячи семьсот сорок два. Теперь книгу учета сюда. Страница сто сорок два. Где Ангелов? Вот Ангелов. Взято у Ангелова восемнадцатого декабря тысяча девятьсот восемнадцатого года: рояль «Беккер» номер девяносто семь тысяч двенадцать, табурет к нему мягкий, бюро две штуки, гардеробов четыре (два красного дерева), шифоньер один и так далее… А кому дано?.. Смотрим книгу распределения. Тот же номер восемьдесят две тысячи семьсот сорок два… Дано. Шифоньер – в горвоенком, гардеробов три штуки – в детский интернат «Жаворонок»…
И еще один гардероб – в личное распоряжение секретаря Старпродкомгуба. А рояль куды пошел? Пошел рояль в собес, во второй дом. И посейчас там рояль есть…
«Что-то не видел я там такого рояля», – подумал Остап, вспомнив застенчивое личико Альхена.
– Или, примерно, у правителя канцелярии городской управы Мурина… На букву М, значит, и нужно искать. Все тут. Весь город. Рояли тут, козетки всякие, трюмо, кресла, диванчики, пуфики, люстры… Сервизы даже и то есть…
– Ну, – сказал Остап, – вам памятник нужно нерукотворный воздвигнуть. Однако ближе к делу. Например, буква В.
– Есть буква В, – охотно отозвался Коробейников. – Сейчас. Вм, Вн, Ворицкий, номер сорок восемь тысяч двести тридцать восемь Воробьянинов, Ипполит Матвеевич, батюшка ваш, Царство ему Небесное, большой души был человек… Рояль «Беккер» номер пятьдесят четыре тысячи восемьсот девять, вазы китайские, маркированные – четыре, французского завода «Севр», ковров обюссонов – восемь, разных размеров, гобелен «Пастушка», гобелен «Пастух», текинских ковров – два, хоросанских ковров – один, чучело медвежье с блюдом – одно, спальный гарнитур – двенадцать мест, столовый гарнитур – шестнадцать мест, гостиный гарнитур – четырнадцать мест, ореховый, мастера Гамбса работы…
– А кому роздано? – в нетерпении спросил Остап.
– Это мы сейчас. Чучело медвежье с блюдом – во второй район милиции. Гобелен «Пастух» – в фонд художественных ценностей. Гобелен «Пастушка» – в клуб водников. Ковры обюссон, текинские и хоросан – в Наркомвнешторг. Гарнитур спальный – в союз охотников, гарнитур столовый – в Старгородское отделение Главчая. Гарнитур гостиный ореховый – по частям. Стол круглый и стул один – во второй дом собеса, диван с гнутой спинкой – в распоряжение жилотдела (до сих пор в передней стоит, всю обивку промаслили, сволочи); и еще один стул – товарищу Грицацуеву, как инвалиду империалистической войны, по его заявлению и резолюции завжилотделом т. Буркина. Десять стульев в Москву, в музей мебельного мастерства, согласно циркулярного письма Наркомпроса… Вазы китайские, маркированные…
– Хвалю, – сказал Остап, ликуя, – это конгениально! Хорошо бы и на ордера посмотреть.
– Сейчас, сейчас и до ордеров доберемся. На номер сорок восемь тысяч двести тридцать восемь, литера В.
Архивариус подошел к шкафу и, поднявшись на цыпочки, достал нужную пачку.
– Вот-с. Вся вашего батюшки мебель тут. Вам все ордера?
– Куда мне все… Так… Воспоминания детства – гостиный гарнитур… Помню, игрывал я в гостиной на ковре хоросан, глядя на гобелен «Пастушка»… Хорошее было время, золотое детство!.. Так вот гостиным гарнитуром мы, папаша, и ограничимся.
Архивариус с любовью стал расправлять пачку зеленых корешков и принялся разыскивать там требуемые ордера. Коробейников отобрал пять штук. Один ордер на десять стульев, два – по одному стулу, один – на круглый стол и один – на гобелен «Пастушка».
– Изволите ли видеть. Все в порядке. Где что стоит – все известно. На корешках все адреса прописаны и собственноручная подпись получателя. Так что никто, в случае чего, не отопрется. Может быть, хотите генеральши Поповой гарнитур? Очень хороший. Тоже гамбсовская работа.
Но Остап, движимый любовью исключительно к родителям, схватил ордера, засунул их на самое дно бокового кармана, а от генеральшиного гарнитура отказался.
– Можно расписочку писать? – осведомился архивариус, ловко выгибаясь.
– Можно, – любезно сказал Бендер, – пишите, борец за идею.
– Так я уж напишу.
– Кройте!
Перешли в первую комнату. Коробейников каллиграфическим почерком написал расписку и, улыбаясь, передал ее гостю. Главный концессионер необыкновенно учтиво принял бумажку двумя пальцами правой руки и положил ее в тот же карман, где уже лежали драгоценные ордера.
– Ну, пока, – сказал он, сощурясь, – я вас, кажется, сильно обеспокоил. Не смею больше обременять своим присутствием. Вашу руку, правитель канцелярии.
Ошеломленный архивариус вяло пожал поданную ему руку.
– Пока, – повторил Остап.
Он двинулся к выходу.
Коробейников ничего не понял. Он даже посмотрел на стол, не оставил ли гость денег там, но и на столе денег не было. Тогда архивариус очень тихо спросил:
– А деньги?
– Какие деньги? – сказал Остап, открывая дверь. – Вы, кажется, спросили про какие-то деньги?
– Да как же! За мебель! За ордера!
