Асимметричный ответ - Глебов Макс Алексеевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
– Думаю, да. И термитное оружие, и боеприпасы объемного взрыва способны произвести на солдат противника сильное деморализующее действие. На самом деле, наладить по-настоящему массовый выпуск таких снарядов и бомб мы не сможем – промышленность к этому не готова, а накопленные запасы быстро иссякнут, но Гитлер ведь об этом не знает. Если наши войска покажут стойкость к химическим атакам и одновременно мы применим эти новые разработки, велик шанс, что при посредничестве нейтральных стран мы сможем договориться с немцами о прекращении применения ими боевых отравляющих веществ в обмен на наш отказ от термитных снарядов и объемно-детонирующих боеприпасов.
Шапошников в задумчивости подошел к карте, отражавшей текущую обстановку под Москвой. Огромный Московский котел за прошедшую неделю успел несколько сжаться. Несмотря на приказы Фюрера, немцы отходили от окраин советской столицы, стремясь уплотнить фронт и высвободить силы для предстоящего прорыва из окружения.
– Я озвучу ваши предложения на совещании Ставки, – наконец развернулся ко мне маршал. – Предположения о подготовке противником применения химического оружия все еще ничем не подкреплены, но то, что вы предлагаете, может иметь значительный эффект и без всякой угрозы химической атаки. Тем не менее, ваше мнение о необходимости всемерного усиления химзащиты войск я разделяю и буду настаивать на немедленном решении этого вопроса.
Настроение Рихтенгдена никак нельзя было назвать приподнятым, но сегодня он, по крайней мере, мог сообщить начальству конкретные результаты аналитической работы, проведенной его группой, и это немного примиряло полковника с мрачной действительностью.
– Герр генерал, разрешите!
– Проходите, полковник. Как ваши нервы? Не будете больше проситься на фронт?
– Благодарю, уже лучше. Интенсивная работа – лучшее лекарство от депрессии. А на фронт проситься буду, только в этот раз не командиром пехотного батальона, а все же в прежнем качестве, – Рихтенгден обозначил на лице легкую улыбку.
– Да, вот теперь я вижу, что вы действительно в порядке, – усмехнулся генерал, – Слушаю вас, полковник.
– К настоящему моменту у нас накопился значительный объем данных по действиям русского стрелка в различных обстоятельствах, которые позволяют с достаточной точностью определить пределы его возможностей.
– Так все-таки стрелка или стрелков? – перебил подчиненного генерал.
– Стрелка. Пока только одного стрелка. Более детальный анализ повреждений, полученных нашими самолетами, показал, что второй снайпер Нагулину явно не ровня. Возможно, довольно способный ученик, но с самим стрелком он ни в какое сравнение не идет. Если исходить из скорострельности «панцербюксе-38» и опираться на показания выживших участников сражения, можно сделать вывод, что за время боя второй снайпер произвел около сорока выстрелов, допустив не менее восьмидесяти процентов промахов. Учитывая сложность целей, это отличный результат, но не более. Ничего сверхъестественного. Нагулин попал бы тридцать раз из сорока.
– Уже легче, – кивнул генерал. – Продолжайте.
– Так вот, вернемся к возможностям стрелка. Мы пришли к выводу, что при всей их необычности они все же имеют четкие границы. Практика показала, что стрелок, имеющий на вооружении крупнокалиберное автоматическое оружие, может уверенно противостоять атаке пяти-шести самолетов, да и то лишь в ситуации, когда они атакуют не непосредственно его, а другие цели. Если самолетов больше, защищаемые стрелком объекты начинаю нести потери. Одновременный бомбовый удар двадцати Ju-87 стрелок сорвать не смог, даже несмотря на поддержку второго снайпера. Бомбардировщики успели сделать два захода и нанесли пехоте противника существенный урон. Думаю, если бы они атаковали не русские окопы, а самого Нагулина, результат для него был бы весьма печальным.
– Наконец-то я слышу что-то обнадеживающее, – произнес генерал, неспешно прохаживаясь по кабинету.
– Это еще не все. Трижды стрелок руководил действиями ночных бомбардировщиков. В районе Кременчуга он делал это с земли, и потом дважды управлял группами из десяти ТБ-7 и Ер-2 под Киевом и Вязьмой. Десять самолетов – его предел. Собрать группу большей численности он, конечно, может, но вот эффективно ими управлять – нет. Его группы в обоих случаях понесли существенные потери, даже когда ведомых было всего десять.
– Это были оправданные потери, – возразил генерал. – И под Киевом, и под Вязьмой достигнутый русскими результат не шел ни в какое сравнение с потерей нескольких тяжелых бомбардировщиков.
– Несомненно, – не стал спорить Рихтенгден, – но суть ведь не в этом. Главный вывод из сказанного состоит в том, что, делая ставку на новейшие достижения наших инженеров, мы упустили один простой, но важный нюанс – русский успешно борется с одиночными целями и неплохо справляется с несколькими противниками, даже если они являются нашими новейшими разработками, но эффективно действовать против большого числа обычных строевых машин, вроде «штук», он просто не успевает.
– Предлагаете завалить Нагулина трупами, полковник? – с сомнением в голосе спросил генерал. Было видно, что он напряженно обдумывает полученную информацию, но пока к определенным выводам не пришел.
– Если быть предельно циничным, то можно сказать и так, – пожал плечами Рихтенгден. – Потери неизбежно будут высокими, но для уничтожения такого необычного противника это было бы слишком просто.
– Тогда в чем состоит ваша идея?
– Стрелок уже неделю практически никак себя не проявляет на фронте. Думаю, русские что-то готовят. Как вы думаете, герр генерал, что сейчас является нашей самой уязвимой точкой, ударив по которой можно существенно нарушить все наши планы?
– Воздушный мост, переброшенный люфтваффе в Московский котел, – не задумываясь, ответил генерал. – Рейхсмаршал Геринг смог прыгнуть выше собственной головы. На юге и под Ленинградом наши войска стонут от отсутствия эффективной поддержки с воздуха, но больше тысячи транспортных самолетов под плотным истребительным прикрытием бесперебойно доставляют грузы окруженным, и русская авиация ничего не может с этим поделать, хотя попытки были. К счастью, безуспешные. Противник потерял слишком много самолетов, поддерживая наступление своих танковых сил на Вязьму, и банально выдохся.
– Я пришел к аналогичному выводу, герр генерал, – кивнул Рихтенгден. – Думаю, именно здесь нам следует ожидать очередной атаки стрелка. Вот только он предпочитает совершать вылеты ночью, а воздушный мост действует днем.
– Возможны ночные удары по аэродромам. Такое в практике Нагулина уже было.
– К подобному развитию событий мы готовы, – возразил полковник, – аэродромы базирования транспортных самолетов отлично защищены, а сами транспортники на ночь рассредоточиваются и тщательно маскируются.
– И как, по вашему мнению, будет действовать Нагулин?
– Думаю, он будет управлять огнем с земли. Русские 85-миллиметровые зенитки 52-к способны вести огонь по воздушным целям на высоте до десяти километров, а наши транспортные «юнкерсы» выше шести не поднимаются. Да и привлеченные к перевозкам грузов бомбардировщики «хейнкель» Не-111 имеют практический потолок восемь тысяч метров. На этих высотах русским зенитчикам редко удается попасть по нашим самолетам, но если за дело возьмется стрелок…
– Хорошо, допустим все так. Что дальше?
– А дальше все достаточно просто. Как только какая-то из групп наших транспортников попадет под аномально точный огонь с земли, нам станет ясно, где именно в данный момент находится стрелок. Один из истребителей прикрытия немедленно подаст условный сигнал ударной авиагруппе, которую нам предстоит срочно подготовить и держать в постоянной готовности к вылету. Как только ее командир получит сигнал, он поднимет свои машины и нанесет удар по позиции русских зениток, управляемых Нагулиным.
– Стрелок наверняка будет хорошо защищен, – возразил генерал. – Думаю, при первых же признаках атаки с воздуха он немедленно укроется в каком-нибудь надежном убежище. Уверен, для него русские постараются построить такой блиндаж, который возьмет разве что прямое попадание тяжелой бомбы. А есть ведь еще и вариант с управлением огнем по радио, как он это уже неоднократно делал.
