Эль-Сид, или Рыцарь без короля - Перес-Реверте Артуро (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
– Это все ваши люди?
– Нет, в Агорбе есть еще бойцы и обоз. Но маврами занимаются лишь те, кто перед вами.
Аббат показал на запад:
– Там появились новые поселения. Опасаюсь за жителей.
Командир взглянул в ту сторону. Потом стянул подшлемник, вытер им мокрый лоб и снова пожал плечами:
– Так помолитесь за них, святой отец. Помолитесь, чтоб беда их обошла стороной.
– А вы?
– Всему свой черед.
Аббат окинул его взором внимательным и оценивающим:
– Вы еще не сказали, как вас зовут, сеньор рыцарь.
– Руй Диас.
Монах оторопело заморгал. Имя произвело на него впечатление.
– Из Вивара?
– Из Вивара.
Когда смерклось, разбили бивак чуть западнее обители, в расселинах и ложбинах, позволявших развести костры и не бояться, что будет заметно издали.
Коней расседлали, разнуздали, стреножили, а сами, расстелив плащи, повалились на землю поесть и выпить разбавленного вина. Трапеза проходила почти в полном молчании: все были слишком утомлены, чтобы вести беседы. Оружие держали под рукой. Двое дозорных, повесив на шею сигнальные рожки, разъезжали вокруг маленького лагеря. Силуэты их медленно скользили во тьме под звездами, и время от времени хрустел песок под копытами лошадей.
Подошел помощник – краснолицый и дюжий здоровяк. Прозвище его было Минайя, а христианское имя – Альвар Фаньес. Пламя ближайшего костра высветило его кряжистую, плотную фигуру. Заиграло бликами на крестообразной рукояти кинжала у пояса. От Минайи, как и от всех, пахло потом, железом, кожей. Оспа и вражеские клинки оставили свои следы на лице, которому сейчас, без шлема и кольчужного капюшона, будто чего-то недоставало.
– Чего надумал?
– Пока что ничего.
Не размыкая губ, потому что оба слишком хорошо знали, с кем имеют дело, они спокойно смотрели друг на друга: Минайя – присев на корточки, командир – полулежа и привалившись спиной к седлу и переметным сумам. Оба словно застыли в неподвижности. Красноватые отблески метались по бородатым лицам, то выхватывая их из тьмы, то вновь пряча.
– Они тем временем много черных дел натворят, – сказал наконец Минайя.
– Засуетишься – пропадешь.
Минайя, мгновенье подумав, кивнул:
– Это так.
Руй Диас оторвал волоконце вяленого мяса, принялся усердно жевать, размалывая его зубами, чтоб хоть немного размягчить. Другое предложил Минайе, но тот мотнул головой:
– Аббат сказал, что дальше, по пути к сьерре, появились четыре новых поселения.
Оба взглянули на своих людей, разлегшихся вокруг костров. Среди них был и укрывшийся попоной монах. Тот самый рыжий, что отстреливался от мавров из арбалета со стен Сан-Эрнана. Настоятель поручил ему сопровождать отряд, благо молод и знает здешние места. Мог сгодиться и в качестве духовного поводыря. А следовал он за ними верхом на муле, приторочив арбалет к седлу.
– Небось там и женщины, и дети…
– Куда ж без них, – пожал плечами Минайя.
– Худо дело.
– Да уж, клянусь честным крестом… Хуже некуда.
Руй Диас принялся мысленно раскладывать дни, дороги, суточные переходы, прикидывать возможности и вероятия. Доска, на которой играют в такие шахматы, – это пустоши, это безводье, скалы, знойные дни и студеные ночи. По слухам, неделю назад мавры большими силами прошли между рекой Гуадамьель и Сьерра-дель-Худио – иначе говоря, вторглись в обширное, граничащее с христианской Кастилией и мусульманскими королевствами ничейное пространство, где осели неимущие отчаянные люди – поселенцы-христиане, бежавшие от нищеты, семьи мосарабов [2], пришедшие с юга, разномастные ловцы удачи – осели, принялись разводить скотину, возделывать черствую скудную землю, одной рукой держась за рукоятку плуга, а другой – за рукоять меча; спали вполглаза и жили – покуда живется – со страхом в душе и с Господним именем на устах.
– Горожане Агорбе заплатили нам за то, чтобы мы охотились на мавров… – заметил Минайя.
– А мы и охотимся. Но я не собираюсь понапрасну мучить ни людей, ни лошадей. Шесть лиг в день – не больше. Ну ладно – шесть-семь, если уж очень припрет.
– Чем позже мы нагоним мавров, тем хуже будет.
– Для кого?
– Для поселенцев.
– Взгляни на это с другой стороны. Чем позже настигнем, тем больше добычи у них будет и, значит, тем медленней они будут двигаться… С женщинами, рабами и скотиной особо-то не разгонишься.
Минайя улыбнулся. Потом, повернувшись, сплюнул в костер и снова улыбнулся:
– Черт возьми! Это ты дельно придумал.
– Более или менее.
– Прежде чем колоть кабанчика, его надо откормить.
– Ну да, что-то в этом роде. И тогда получишь колбасу, хамон и жаркое из требухи.
Минайя взглянул на монашка:
– Рыжему лучше этого не говорить. Он и так все время спрашивает, отчего мы не шпорим коней.
– Можешь сказать ему правду – но не всю. Скажи, что в таких делах спешить не надо, не то понапрасну измотаешь людей или угодишь в засаду. Обо всем прочем – молчи.
Собеседники, привстав и насторожившись, взглянули туда, где в этот миг на краю лощины послышалось конское ржанье, посыпались камни. Но тут же раздался успокаивающий голос дозорного, – вероятно, его лошадь оступилась в темноте.
– Мы и не поговорили толком с тех пор, как выехали из Бургоса, – сказал Минайя.
– Отчего же… Поговорили. О многом.
– Не обо всем.
Молчание длилось, пока Руй Диас не разделался с ломтем вяленого мяса. Минайя все так же смотрел на пламя, от которого оспины на загорелом лице обозначились явственней.
– Они ведь последовали за тобой в изгнание. О нас, о родне твоей, речи нет: куда ты, туда и мы. Однако перед остальными ты в долгу. Должен хотя бы поблагодарить. Но минуло уже две недели, а ты слова им не сказал. – Он повел рукой, показывая на бесформенные очертания фигур вокруг костров. – Я думаю, они ждут от тебя этого самого слова.
– Какого слова?
– Не знаю. Какого-нибудь. Такого, чтоб за душу взяло.
Руй Диас поковырял в зубах:
– Когда они пошли за мной, знали, что делают.
– Их ведь никто не принуждал. Пошли за твоим именем и твоей славой. Не забывай этого.
– Я и не забываю.
Руй Диас завернул остаток мяса в тряпицу и сунул его в седельную суму.
– А ты, Минайя? Ты почему пошел?
– Скучно мне стало в Бургосе, – прозвучал в ответ отрывистый сухой смешок. – А я с детства усвоил: тому, кто с тобой поведется, уж что-что, а скучно не будет. – Он помолчал мгновение, словно в задумчивости, и снова рассмеялся. На этот раз – громче. И дольше.
– Ты чему смеешься, Минайя?
– Да вспомнил лицо Альфонсо в Санта-Гадее… Когда ты этак торжественно взошел по трем ступеням к алтарю, взялся за рукоять меча и велел королю поклясться… Помнишь?
– Еще бы не помнить. И мне, и ему.
– Все эти чванливые отпрыски знатных родов, цвет рыцарства Леона и Кастилии, зароптали тогда – но еле слышно, себе под нос. Ибо только ты один осмелился возвысить свой голос и сказать вслух то, о чем думали все.
Руй Диас подобрал с земли сухую ветку и бросил ее в костер.
– Обошлось мне это, как ты знаешь, недешево.
– Но ведь иначе ты поступить не мог, так ведь?
– Ты о чем?
– О том, что по твоей милости король сгорел со стыда. Клянусь телом Христовым, такое бывает не каждый день! Впрочем, ты с колыбели был отчаянным малым.
– Ладно тебе… Ложись спать. Завтра у нас долгий переход.
Минайя поднялся, потирая поясницу. Потом зевнул, рискуя вывихнуть себе челюсть.
– Доброй ночи, Руй. Храни тебя Господь.
– Доброй ночи.
Беззвучно шевеля губами, он читал молитвы – сперва «Отче наш», потом «Богородице», – не оставив в небрежении ни Мать, ни Сына. При его образе жизни да еще в нынешних обстоятельствах лучше засыпать, очистив душу молитвой и приведя в порядок дела. Затем перекрестился, убедился, что меч с кинжалом лежат под рукой, укутался в плащ, половчее пристроил голову на седло и вытянулся, глядя в звездное небо. Догорали костры, храпели на разные голоса дружинники. Снова донеслось ржание. Над становищем на черном куполе небес очень медленно вращались вокруг Полярной звезды мириады других звезд, и над темными закраинами лощины уже повис колчан Ориона-охотника.
