Пилигрим. Воевода - Калбазов Константин (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
За прошедшие годы Романов подрос и возмужал. Не сказать, что полностью отказался от арбалета. Тот находился в арсенале на корабле. Но теперь предпочитал пользоваться турецким луком, который стал ему по плечу. Причем благодаря своим способностям он сразу выбился в лучшие стрелки сотни. Подвиг Робин Гуда повторить у него не получалось. Но сразить человека на дистанции в три сотни шагов с помощью собственноручно изготовленных стрел для него не составляло труда.
Дальнобойное оружие имели все пограничники без исключения. Кому не дался в руки лук, пользовали арбалеты. В полусотне Гаврилы таковых пятеро, и именно они остались на ладье. Самострел уступит турецкому луку только в скорострельности. А так-то куда серьезнее. Но сейчас важна не бронебойность, а скорострельность.
Впрочем, арбалеты являлись не только альтернативой лукам. Пограничники наработали изрядный опыт в использовании этого оружия в качестве средства поддержки в рукопашном бою. И эта тактика давала свои положительные результаты. В особенности при захвате зданий и укреплений.
– Выдвигаемся на позиции и по моему сигналу бьем половцев, – начал раздавать указания Михаил. – Сначала дальних. Первый, второй десяток – левый фланг и до центра. Третий и четвертый – правый. Пятый, я и полусотник – центр. Вопросы? Вот и ладно. Пошли.
Уже через пять минут они вышли к деревьям, что росли прямо у берега. Половцы продолжали свое занятие. Правда, теперь уж выставили посты. И со стороны реки в том числе. Но прежняя наука и противостояние с турками для пограничников не прошли даром. Так что они продолжали оставаться незамеченными.
Михаил встретился взглядом с Гаврилой и указал на четверых кочевников у берега реки. Выставил два пальца, указал вправо и на себя. Тот кивнул, правильно поняв командира. Пожалуй, пора.
Романов вскинул короткий турецкий лук. Быстро, но плавно натянул тетиву и с хлестким щелчком о наруч пустил стрелу в крайнего справа и самого дальнего из часовых. Остальные сразу же всполошились и одновременно с многоголосыми щелчками спускаемых тетив подали сигнал тревоги. Однако было уже поздно.
Двое часовых опрокинулись на песчаную полоску берега. Вдали послышались вскрики раненых и многоголосые тревожные возгласы. Половцы не растерялись и поспешили укрыться за стеной щитов, сбив некий строй. А ведь считается, что так биться они не умеют. Впрочем, еще до того, как они закончили построение, их настигла вторая волна смертоносных стрел.
Михаил взял в прицел другого часового, прикрывшегося щитом и пятившегося в полуприсяде к своим товарищам. Грамотно укрывается, хотя и сложно это с небольшим кавалерийским щитом. Тут не помешал бы пехотный. Прицелился в правую ногу, взял упреждение и пустил стрелу. Не попал. Она вошла рядом с голенью, лишь коснувшись древком портков.
Пока доставал из саадака [4] следующую стрелу, приметил, что не меньше полутора десятков половцев лежат на траве либо в корчах, либо уже неподвижно. Губительным вышел первый залп, чего уж. Да и второй собрал урожай. Гаврила уже оприходовал своего часового и накладывает новую стрелу.
– К реке! Все к реке! Живо! – выкрикнул Романов, вновь натягивая тетиву.
Щелчок. Короткий шорох оперения. И стремительный росчерк устремился к цели. Есть! Стрела вошла в голень, наверняка раздробив при этом кость. Если не труп, то калека однозначно. А нет. Все же труп. Гаврила воспользовался моментом и вогнал стрелу точно в приоткрывшийся бок.
На этом успехи пограничников закончились. Половцы сбили-таки стену щитов и из-за прикрытия пустили первые стрелы. Те с пугающим шуршащим свистом ударили по зарослям, отозвавшись шелестом листьев и перестуком о стволы деревьев. До Михаила донесся сдавленный вскрик. Стрелы же его людей начали вязнуть в щитах противника.
– Укройся! – выкрикнул он, видя бесполезность дальнейшей перестрелки.
Свои щиты они не брали. В лесу те только помеха. Но здесь и без того есть где спрятаться. Сам Михаил ступил в сторону, уходя за ствол дерева. У остальных должно быть не хуже. Вскоре прилетела следующая волна стрел. Половцев все еще больше, и они могут учудить что угодно. То, что большинство из них не имеет никакой брони, вовсе не значит, что они никудышные воины. Как раз сражаться-то они учатся с самого детства. Причем все без исключения.
– Зажигательные стрелы! – вновь выкрикнул Михаил.
Незачем тыкать наугад в выставленную стену в надежде угодить в оставленную щель. У каждого из пограничников в саадаке имеются по три стрелы с красным оперением. Под них пришлось даже ладить отдельные жесткие гнезда, слишком уж хрупкие наконечники.
Достал свою. Извлек небольшую фляжку с зажигательным составом и полил намотанную паклю. Далее огниво. Нечто вроде замка кремневого ружья. Продукция его мастерских. Только трут укладывать в гнездо не стал, просто высек искру, направив на паклю, которая тут же вспыхнула чадящим пламенем.
Тем временем слободские, правильно оценившие ситуацию и полученную команду, успели перебежать к берегу реки и укрыться за его изломом. Благо вязали им только руки. Половцы бить их не стали. Пока еще не расстались с надеждой увести в полон. Наверняка уже прикидывают варианты дальнейших действий и даже что-то там предпринимают.
– Бей! – дождавшись очередной волны прилетевших стрел, скомандовал Романов.
И тут же в сторону половцев полетели огненные росчерки, оставляющие за собой дымный шлейф. Пошли вразнобой. Все же пограничники не в строю. Но от того не менее губительно. Тонкая керамика с легкостью разбивалась о деревянную и кожаную преграду, выплескивая наружу греческий огонь, тут же занимающийся жарким пламенем.
Причем дело это такое, что огненные капли и струи непременно нашли способ проникнуть за преграду. И тут же послышались испуганные крики, перемежаемые с воплями, полными боли. Пока пограничники накладывали на луки обычные стрелы, строй кочевников успел рассыпаться. Сами они не стреляли. Зато в них прилетела волна в пять десятков оперенных вестниц смерти.
И тут началось повальное бегство в лес. Один из воинов, охваченный огнем, бросился к реке. Только бесполезно это. Лишь продлило бы агонию. Поэтому Михаил пустил в него стрелу, упокоив навеки. Незачем измываться над бедолагой. Гореть заживо адовы мучения.
– Развязывайте путы и переправляйтесь на этот берег. И лодки не забудьте. Живо! – приказал Михаил слободским.
Отдавая распоряжение крестьянам, он уже смещался вдоль линии своих бойцов в поисках раненых. Во всяком случае, ему хотелось надеяться, что погибших не случилось.
Тем временем Гаврила уже выкрикнул приказ десятникам доложить о потерях. Как минимум первая фаза боя позади. Поэтому Романов переквалифицировался в хирурга, а Гаврила командовал полусотней. Никаких сомнений, что половцы перегруппируются для следующего удара. Не девки же они боязливые. Наверняка сумели оценить численность противника. А потому так просто не отступятся.
– Петр, ты как? – опускаясь рядом с раненым, поинтересовался Михаил.
– Бывало и лучше, сотник, – с виноватым видом ответил воин, получивший стрелу в бедро.
– Не страшно, – ощупывая рану и заставляя кривиться раненого, подбодрил Михаил. – Кость не задета. Мелочи. Терпи. Сейчас выну, – срезая оперение, произнес Романов.
Извлек стрелу. Плеснул антисептиком и наложил давящую повязку. Пока пойдет. Остальным займется уже на ладье. Тем временем подошел Гаврила и доложил, что других потерь нет. Да крестьяне заканчивали переправляться на этот берег.
– Кто старший? – повысив голос, поинтересовался Михаил у спасенных.
– Я староста, боярин, – отозвался дюжий мужик с повязкой на голове.
– Мы уходим. Если идете с нами, тащите на руках лодки. На ладье на всех мест не хватит. Половцы еще вернутся.
– Ну, так вы им эвон как врезали, нешто не обороните.
– Тебя как звать?
– Викула.
– Так вот, Викула, у меня нет никакого желания терять своих людей за ваше добро. Мы не княжьи люди, а купцы прохожие. Животы ваши сберегли. А уж как быть дальше, решайте сами. Хотите – уходите с нами. Нет – идите спасать свое добро. Уходим! – повысив голос, распорядился он, указывая двоим воям, чтобы прихватили раненого.
