Тайны Старой Москвы - Бушков Александр Александрович (книги хорошего качества .TXT, .FB2) 📗
Вообще-то они оба имели положительную репутацию, но тем не менее, как оказалось, тоже мало что понимали в банковском деле. Полянский почти не вникал в суть операций, а Шумахер – и рад бы, но уже не имел на это времени, поскольку его вскоре избрали московским городским головой. Тогда вкладчики радовались его высокому назначению – мол, оно добавило банку солидности.
Чтобы как-то справиться с создавшейся ситуацией, стали спешно искать грамотного специалиста по международным операциям. Но таковые тоже на дороге не валялись, поэтому в конечном итоге отыскали некоего Густава Ландау. Репутация у него была не очень, зато имелся солидный бухгалтерский опыт работы в различных финансовых учреждениях и даже – своя банкирская контора, прогоревшая, правда, но никто на это даже не обратил внимания. Совет банка утвердил Ландау директором по международным операциям.
Вникать в суть его деятельности нет смысла – тут черт ногу сломит, достаточно сказать, что свою сомнительную репутацию он не раз подтвердил. Стоило ему купить акции, как они резко падали в цене; стоило выдать солидный кредит, как получатель непременно оказывался мошенником, причем заядлым. А когда ему начинали задавать вопросы, Ландау отказывался говорить на каком-либо языке, кроме немецкого, которого никто больше не знал.
Несмотря на все эти махинации, члены совета банка скрывали сумму ущерба, которая – на минуточку! – достигла 200 тысяч рублей (при капитале банка в 3 миллиона), и подмахивали благоприятные годовые отчеты.
Понятное дело, что на допросах члены совета клялись и божились, что ничего не знали о проблемах банка. Мол, и так они, горемычные, имеют всего по 50 акций, а горбатятся на банки чуть ли не на общественных началах. При этом выяснилось, что акций они имели сотни, а то и тысячи. И в карман они себе клали банковскую денежку, не скромничая.
Более того – они выдавали ничем не обеспеченные огромные кредиты, естественно, не от излишнего человеколюбия.
По иронии судьбы, самый крупный кредит, выданный некоему господину Струсбергу, стал последним гвоздем в крышку гроба Московского коммерческого ссудного банка. Поинтересуйся хоть кто-нибудь из 15 членов совета банка личностями получателей кредитов, может, и удалось бы избежать большой беды. Но увы.
Итак, вашему вниманию: Бетель Генри Струсберг – железнодорожный предприниматель и классический аферист. Родом из Восточной Пруссии, но всю жизнь странствовал по Европе в поисках быстрого способа разбогатеть. Работал корреспондентом и страховым агентом, за счет чего сколотил небольшой капиталец. В 1880-х годах почувствовал непреодолимую тягу к строительству железных дорог, и этого оказалось достаточно, чтобы построить эти самые дороги в Пруссии, Германии, Австро-Венгрии, Румынии. И это при том, что денег у него не было! Зато идей по облапошиванию всех и вся – предостаточно. Схему по тем временам придумал весьма привлекательную. Для начала раздавал взятки всем нужным людям и чиновникам, за что получал подряды на строительство железных дорог, затем собирал деньги с заинтересованных в быстром обогащении вкладчиков, создавал акционерное общество и начинал штамповать акции, которые не только продавал, но и расплачивался ими с поставщиками и подрядчиками. Как говорится, все гениальное – просто!
Везде, где мелькала его фамилия, непременно случался крах – в Румынии, к примеру, рухнули все предприятия, имевшие отношение к железным дорогам, но арестовали Струсберга только в Москве как раз в связи с делом о крушении Московского коммерческого банка. И приговорен судом к… (сколько, думаете, ему дали? десять? пятнадцать?) – не поверите! – к изгнанию из России. Это «железнодорожного короля», миллионера.
Но давайте по порядку. У Струсберга были собственные заводы, на которых производились подвижные составы для железных дорог, а правительство Российской империи как раз собиралось купить подобные составы за границей. Оставалось только подсуетиться, чтобы поставку вагонов для России доверили именно ему. Но вот только с «доверием» у прусского Остапа Бендера были серьезные проблемы: в Европе о его подмоченной репутации ходили легенды, но в России он был еще никому не известен. И тут ему невероятно повезло – он встретился с Ландау, и не только встретился, но и нашел к нему подход.
А тот, в свою очередь, познакомил его с директором-распорядителем Коммерческого ссудного банка неким господином Полянским.
Первый кредит он получил легко: заложил вагоны, даже не предоставив банку документов на них, благо их никто и не потребовал. Осмелев, Струсберг попросил еще денег и, к его удивлению, получил их тут же, уже даже без всякого обеспечения. Заметьте, речь идет не о тысячах – о миллионах! В общей сложности Струсбергу выдали семь миллионов рублей, из которых обеспеченным вагонами условно мог считаться только один миллион. Прибыль Полянского с Ландау от этих операций была смехотворной – что-то около 150 тысяч.
Позже они оба в один голос будут говорить, что сразу заподозрили неладное, но тем не менее рассчитывали на своевременный возврат кредитов. При этом ответа на вопрос: а с какого перепуга за каждый заложенный вагон банк выдал по полторы тысячи, хотя все конкуренты предлагали их российскому правительству по 600 рублей, не было. Тем более что Струсберг все еще оставался законным владельцем подвижного состава. Стало ясно, что отдавать кредит «железнодорожный король» не собирался с самого начала.
Уже во время следствия встал вопрос об ответственности совета банка, но они все поголовно мямлили что-то невнятное: их, мол, ввели в заблуждение, и вообще – сделку эту они одобрили уже после заключения ее директорами. Кто-то и вовсе на чистом глазу утверждал, что понятия не имел о том, что происходило. Впоследствии следователи выяснили, что действительно директора пытались скрыть сделку со Струсбергом, для чего миллионные суммы разбивали на части и записывали в расходы по различным статьям. Но это только отсрочило крах. Вскоре поползли слухи, и акции банка на бирже стали стремительно падать.
Вот тут-то члены совета банка попытались взять ситуацию под контроль: их представители в спешном порядке выехали в Санкт-Петербург для встречи с министром финансов Рейтерном, чтобы просить его о выделении средств, могущих спасти репутацию банка и их самих от тюрьмы. Однако министр отказался не только помогать им, но и попросту слушать.
Стало понятно, что банк обречен, и члены совета бросились спасать свои личные вклады и вклады родственников и знакомых, а также продавать принадлежащие им акции. Возмущенные этой ситуацией сотрудники банка, у которых тоже были вклады, пригрозили, что предадут дело огласке. И именно в этот момент в банке появился прокурор Обнинский…
Поняв, что добром это дело не кончится, руководство банка и члены совета стали предпринимать отчаянные попытки повлиять на результаты следствия. «Следуя правилу своего вожака о “золотом ключе, отпирающем любую дверь”, – вспоминал Обнинский, – привлеченные к делу воротилы банка сулили золотые горы за прекращение следствия. Они истощили все меры и способы обороны, окружили себя целой плеядой светил тогдашней адвокатуры, московской и петербургской, и, кроме того, заручились ходатаями в закулисной области; они испробовали все ходы и выходы и, когда все это ни к чему не привело и уже составлялся обвинительный акт, прибегли к последнему, отчаянному средству: они отправили одного очень влиятельного ходока в Петербург с целью исходатайствовать особое Высочайшее повеление о прекращении дела как начатого якобы беззаконно и в исходе своем угрожающего промышленным интересам страны. Это была последняя волна “взбаламученного моря”, разбившаяся о высокий, неприступный утес и, как богиня, рожденная из пены морской, вторично и на деле предстал и возвестился с высоты Престола один из величайших принципов правосудия, положенный в основу судебных Уставов 20 ноября 1864 года: выслушав доложенное Наследником Цесаревичем ходатайство, Государь ответил словами, которые огненными буквами должны быть вписаны в летописи нашего правосудия. “Это дело суда, – сказал Император, – и не Нам с Тобой в него вмешиваться”».
