Борьба за обед: Ещё 50 баек из грота - Дробышевский Станислав (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt, .fb2) 📗
Саудовская Аравия – не самое гостеприимное для приматов место. Жёлтые пески, которые ветер перевевает по пустыне, чахлые пыльные пальмы, сохнущие вдоль вади – русел временных потоков. Казалось бы, это место лишь для ящериц, змей и муравьёв. Но до сих пор в редких зарослях Аравии живут павианы Papio hamadryas arabicus – свидетели былого великолепия. Не всегда полуостров был таким скучным, было время – и на его просторах шумели густые леса.
Природа склонна к преображениям, облик местности может не меняться миллионы лет, а может стать совершенно неузнаваемым. 29 миллионов лет назад, в раннем олигоцене, климат был намного влажнее современного. В местонахождении Уджайфа, на западе Саудовской Аравии, залегают слои с окаменелостями той эпохи. Сохранилось не так много: фрагменты костей и зубов антракотерия Bothriogenys fraasi, даманов Megalohyrax eocaenus и Geniohyus/Bunohyrax, палеомастодона Palaeomastodon, неопределённого мастодона, странного четырёхбивневого слона Gomphotherium и странного четырёхрогого толстокожего Arsinoitherium zitelli с двумя огромными и двумя маленькими рогами над глазами.
Четырёхбивневый слон Gomphotherium
Arsinoitherium zitelli с двумя огромными и двумя маленькими рогами над глазами
В известной фауне Уджайфа нет хищников. Но нет и сомнений, что кто-то подстерегал свою добычу в дебрях олигоценовой Аравии. Прямое свидетельство этому – следы зубов на черепе SGS-UM 2009-002. Этот череп – уникальный. Он принадлежал обезьяне сааданиусу Saadanius hijazensis. Судя по тонкостям строения челюстей, зубов и височной кости, сааданиус был последним общим звеном, соединяющим мартышкообразных и человекообразных обезьян. Одна часть его потомков стала колобусами, лангурами, мартышками, макаками и павианами, а другая – гиббонами, орангутанами, гориллами, шимпанзе и нами. Сам сааданиус был похож на современную макаку, весил 15–20 кг, а размер его головы был как у современного сиаманга – крупного гиббона.
Обезьяна Saadanius hijazensis
Череп SGS-UM 2009-002 принадлежал взрослому самцу. Ему не повезло: какой-то неведомый, но очень большой хищник отгрыз ему лицо. Зато повезло палеонтологам: череп сааданиуса сохранился почти идеально, что бывает крайне редко. Обезьяны обычно живут высоко на деревьях, стараются по возможности не приближаться к воде, а потому вероятность, что их останки окажутся в отложениях (а отложения чаще всего образуются именно на дне водоёмов), крайне мала. Именно поэтому у нас так мало целых черепов древних приматов, не говоря уж о скелетах. Обычно палеонтологам приходится довольствоваться изолированными зубами. Тут же несчастье бедного сааданиуса обернулось палеонтологической удачей.
Фрагмент черепа SGS-UM 2009-002
Кто схватил беднягу, мы не знаем. Но из других местонахождений олигоцена известно огромное число хищников, самыми мощными из которых были креодонты. Это были сравнительно коротконогие твари с тяжёлыми головами и мощнейшими зубами. Они плохо лазали по деревьям, не умели сграбастывать добычу и наверняка были туповаты, однако и добыча была соответствующей. Огромные челюсти креодонтов с лёгкостью разгрызали что угодно, а большего им было и не надо. Древесные обезьяны крайне редко попадались им на обед, так что олигоцен можно считать обезьяньим раем. Но, как мы видим на примере SGS-UM 2009-002, и в Эдеме можно попасться чудовищу.
Не всегда полуостров был таким скучным, было время – и на его просторах шумели густые леса
Аравия продолжала быть гостеприимной ещё очень долго. Спустя десять миллионов лет после сааданиуса, 17–18 миллионов л.н. тут жили гелиопитеки Heliopithecus leakeyi. К сожалению, мы очень мало знаем об этих человекообразных обезьянах. В местонахождении Ад Дабтиях сохранился лишь обломок левой верхней челюсти с четырьмя зубами, да ещё четыре зуба без челюстей. Судя по нему, гелиопитеки были чуть меньше современного шимпанзе, но намного примитивнее не только нынешних человекообразных обезьян, но и некоторых синхронных родственников вроде африканского афропитека Afropithecus turkanensis и моротопитека Morotopithecus bishopi.
Спустя несколько миллионов лет леса стали быстро редеть, и ко времени около 10–11 млн л.н. Аравия из лесного рая превратилась в степь, которая ещё чуть позже и вовсе стала пустыней – надёжным барьером, столь долго не пускавшим предков людей из Африки в Евразию.
Zalmout I. S., Sanders W. J., MacLatchy L.M., Gunnell G. F., Al-Mufarreh Y.A., Ali M. A., Nasser A.-A.H., Al-Masari A.M., Al-Sobhi S.A., Nadhra A. O., Matari A. H., Wilson J. A. et Gingerich Ph. D. New Oligocene primate from Saudi Arabia and the divergence of apes and Old World monkeys // Nature, 2010, V. 466, pp. 360–364.
2. РУСИНГА
МОСТ В РАЮ
(КЕНИЯ; 18 МЛН Л.Н.)
Солнце разливало тепло по небу и поднебесью. Зелёные склоны вулкана широкими волнами спускались вниз. Между густыми кустами струился ручей. Кроны деревьев смыкались над водой, образуя изумрудный туннель – тихое уютное место. В пологе из листьев звучала невидимая птица. Через прорехи в своде пробивались яркие лучи и блестели в воде; иногда вокруг такого солнечного столба начинали кружить бабочки.
Где-то выше по склону иногда раздавались крики дендропитеков, далеко вниз по течению слышались тяжёлые вздохи лесных слонов.
Ветки закачались, и по толстому суку, протянувшемуся на половину ширины речушки, осторожно вышел проконсул. Небольшие размеры и короткая мордочка ясно выдавали в ней самку. Обезьяна прошла треть сука, села и оглянулась. Вслед за ней из листвы выскочил головастый детёныш. Он резво пробежал до мамы, высоко поднимая несуразные лапки, сел рядом с ней и схватился ручонками за шерсть на её спине. Родительница извернулась, ухватила сыночка рукой и, посадив перед собой, принялась чистить ему шёрстку. Несколько мгновений он сидел тихо, но потом забеспокоился и попытался убежать. Мама строго удержала его на месте, легонько придавила к ветке и снова принялась шевелить его смешной пушок.
В зарослях на берегу раздался какой-то шорох. Самка привстала и внимательно вгляделась в чащу. Она не была встревожена, скорее заинтересована. Опасные твари – зубастые креодонты – никак не смогли бы забраться на ту высоту, где сейчас сидели мама с сыночком. Но креодонты и не шумели бы так сильно.
Из кустов на берег, усыпанный вулканическим туфом, вышел халикотерий. Он странно ковылял на длинных передних лапах, медленно переставляя коротенькие и как будто вечно полусогнутые задние. Длинная мощная шея уверенно раздвигала ветки. Широкие ноздри на вытянутой морде раздувались, вдыхая воздух. Халикотерий плавно и не торопясь выдвинулся на бережок, застыл на полминуты, качнулся вперёд и наклонился попить.
Проконсулы потеряли интерес и опять занялись своими делами. Детёныш вновь засуетился и попробовал убежать. Мамаша лениво попыталась его удержать, но не особо старательно. Сыночек пробежал вперёд и увидел пару бабочек, крутивших свой замысловатый танец в ярком пятне тепла. Бестолковый малыш на полсекунды присел, наблюдая за мельтешением крыльев, а затем попробовал ухватить столь заманчивые игрушки.
В этот момент внизу раздался оглушительный треск: халикотерий решил подкрепиться, сел на свой широкий зад, зацепил огромными когтями тонкое деревце и потянул ко рту, вытягивая губы в предвкушении лакомства.
Скрип ломаемого ствола напугал детёныша – он, смотревший вверх на бабочек, шарахнулся назад и вбок, нога соскользнула с сука, и бедняжка повис, цепляясь ручонками за кору. Мама бросилась вперёд, вытянула мохнатую руку и ухватила драгоценное чадо за шкирку. Едва не улетевший в речку страдалец, испуганно тараща круглые глаза, прижался к мамочке. Она обняла его, прижала к себе, успокаивая и одновременно поглядывая поверх острым взглядом. Детёныш, ни на миг не отпуская шерсть мамы, перебрался к ней на спину и затих в этом самом безопасном в мире месте. Самка поднялась, легко добежала до конца сука, не останавливаясь перемахнула на встречную ветку и скрылась в кронах на противоположном берегу.
Халикотерий так и не заметил едва не случившейся трагедии. Он был всецело поглощён ощипыванием нежной листвы со сломанного деревца…
