Озеро в лунном свете - Брукс Карен (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Своего деда Уна не помнила, он скончался до ее появления на свет, но она знала, что после его смерти Марселла продала их просторный городской дом, а сама обосновалась в небольшой квартире. Но усадьбу и дом на озере она сохранила и не раз говорила Уне, что лишь там по-прежнему ощущает присутствие Винсента, которого она горячо любила. Из-за этого дом на озере был так ей дорог.
Глубоко взволнованная, Уна, отбросив все колебания, поспешила вслед за хрупкой фигурой и нагнала Марселлу уже в дверях. Схватив бабушку за руку, она мягко сказала:
- Марси, дорогая, я поеду, непременно поеду. Но до пятницы у меня не получится. В пятницу, днем. Наверное, слишком поздно?
- Спасибо, Уна. - Голос бабушки дрогнул от радости. - Большое тебе спасибо. О, у нас будет чудесная поездка, вот увидишь! Совсем как в старые времена.
Нет, так уже никогда не будет, горько подумала Уна. Она подавила унылый вздох и проводила бабушку до лифта. Старые времена никогда не вернутся. Об этом позаботились Дейзи и Саймон Торп. Надо было просто сказать бабушке правду, слишком поздно сообразила Уна, объяснить, как невыносимо ей на озере, хотя лучшего места она не знала. Столько воспоминаний связано с ним! Корделл! Память о нем надрывала ей сердце, и она редко разрешала себе думать о прошлом.
Поздно! Она связала себя обязательством и отказаться от поездки уже не могла.
- Когда же мы приедем? - мрачно допытывался маленький Энтони Паркер. - Далеко еще?
- Осталось несколько миль, если память меня не подводит.
Корделл Паркер взглянул на семилетнего сына, который нахохлившись сидел рядом. В тусклом свете приборной доски смутно виднелись темные взъерошенные волосы, грустные глаза и капризно изогнутые губы с уныло опущенными уголками.
- Устал? - заботливо спросил Корделл.
- Устал? Ну что ты, папа, конечно нет! Всего-навсего пара перелетов! Подумаешь, из Англии в Буффало! И сейчас всего пять часов утра. С чего бы мне устать?
Язвительный тон сына вызвал в Корделле раздражение, но он подавил его, решив, что не время и не место вступать с малышом в пререкания. Не следует забывать, что Энтони все еще не пришел в себя после смерти матери.
Мысль о поездке в Штаты подсказал их семейный доктор, когда Корделл выказал ему озабоченность состоянием Энтони: прошло полгода после смерти Дейзи, а мальчик все еще был подавлен и сторонился отца.
- Ваш сын, полагаю, ощущает себя потерянным, - ответил ему доктор. - Его надо вернуть к жизни, убедить, что жизнь продолжается. Не могли бы вы уехать на время? Покажите ему те места, где вы сами росли. Побывайте с ним в вашем доме на озере. Вы ведь говорили мне, что привязаны к этому месту, не так ли?
Да, Корделл все еще оставался владельцем дома на озере. Он не стал продавать дом восемь лет назад, когда приезжал на похороны отца. Как раз тогда Дейзи сообщила ему, что ждет ребенка. Потеряв от радости голову, он решил сохранить дом для будущего малыша. Кто мог предвидеть тогда, с горечью подумал Корделл, что ждало их впереди? Дейзи умерла, а ему приходится везти на озеро сына в надежде вернуть его доверие и любовь.
Опустив глаза на сына, Корделл увидел, что тот заснул и во сне валится на него. Маленький, беззащитный, ожесточившийся в своем горе! Корделла захлестнуло чувство любви и горечи. Одной рукой он бережно устроил сына поудобнее и снова уставился на дорогу.
В свете фар, пляшущем среди деревьев, впереди показался спуск на проселочную дорогу. А вот и почтовый столбик с тремя приколоченными указателями: Паркер, Харрис, Торп. Корделл ощутил болезненный укол в сердце. Он нахмурился и беспокойно поерзал на сиденье. Решившись на эту поездку, он думал только об Энтони, не задаваясь вопросом, как подействует на него самого это путешествие в прошлое. Давно поблекшие воспоминания вдруг стали оживать и постепенно воплощаться в отчетливые образы.
Уна… О господи! Он провел по глазам предательски задрожавшей рукой. Столько лет прошло, а он видел ее сейчас так реально, словно она была рядом. Он всегда относился к ней с нежностью, но в то последнее лето…
В то лето ей исполнилось семнадцать. На озеро она с бабушкой приехала за неделю до их с Дейзи появления там. Он не видел ее уже три года и, взглянув, испытал странное волнение. Она уже успела покрыться очаровательным загаром, и от контраста между золотисто-коричневой кожей и ослепительно-белым купальником дух захватывало. Да и сама она переменилась и выглядела потрясающе. Раньше ее всегда стригли под мальчика, теперь же пепельные волосы спускались на плечи густой гривой. Серебрившиеся на солнце пряди скользили по высокой груди, придававшей удивительную женственность ее худенькой стройной фигурке.
Похоже, она становится редкой красавицей, подумал он.
Ее зеленые глаза сверкнули, словно изумруды под солнцем, когда она увидела его и с радостным воплем бросилась горячо обнимать, как делала всегда в детские годы. Она была поистине прекрасна, и при этом, отметил он, очаровательно невинна, как и прежде.
Тем больнее было ему, когда он узнал, что она занимается любовью с Саймоном Торпом, этим Везунчиком, как прозвали его еще в университете. Он обнаружил их случайно в уединенном месте. Светила луна, а он слышал их сладострастные стоны. И это в то время, когда Эмили, жена Саймона, находилась в больнице, в третий раз готовясь стать матерью!
От воспоминаний заныла старая сердечная рана, и с губ Корделла сорвалось глухое проклятье.
В ту ночь в нем словно что-то умерло. Он так и не смог понять, отчего так случилось. О, тогда он был вне себя от гнева. Ему казалось, что Уна совершает подлость, предает Эмили, которая всегда была ей верным другом. Он дал тогда выход ярости и презрению в словах, которые никогда раньше не произносил в присутствии женщин. Больше ему не довелось увидеть Уну, но его разочарование в ней было таким сильным, что он никому не признавался в нем. Только самому себе. Кроме гнева, презрения и разочарования было еще какое-то мучительное чувство, слишком смутное, чтобы поддаваться определению.
Впереди в свете фар блеснуло черненое серебро озерной глади. Корделл вздохнул, мысленно посмеявшись над собой за эти экскурсы в прошлое, и сосредоточился на настоящем. Он сбросил скорость, медленно свел джип по склону и мягко притормозил. На этой стороне озера было всего три загородных владения. Ближайшим от дороги был его дом. Дальше, за высокой оградой из кедра, располагалась усадьба Харрисов. А еще дальше, за березами и кустарником, находился дом Торпов. Кругом все выглядело безлюдным: не светились окна, не звучала музыка, не разносились голоса в воздухе, напоенном ночным благоуханием. Ничего похожего на жизнь в те прошлые времена, когда…
Воспоминания, опять воспоминания!
С трудом отделавшись от видений, которые так безжалостно обступали его, Корделл отстегнул ремни, свой и Энтони, обошел джип, открыл дверцу и взял спящего ребенка на руки.
- Что… что? - забормотал Энтони, уткнувшись лицом в грудь Корделла. - Мамми?
- Все в порядке, сынок. - Сердце Корделла сжалось, и он крепче обнял худенькое тельце. - Мы приехали.
Роясь в кармане в поисках ключа, Корделл мысленно молился, чтобы этот райский уголок совершил с его сыном то, что ему самому оказалось не под силу.
Бродя по пустынному пляжу ранним субботним утром, Уна радовалась, что приехала, радовалась сухому белому песку под босыми ногами. День обещал быть жарким, на ясном голубом небе - ни облачка. Уна расслабилась, наслаждаясь чувством свободы, которое охватило ее в этом месте, где не было Корделла.
Всю дорогу прошлой ночью она твердила себе, что он в Англии, что вероятность встречи с ним на озере равна нулю. Тем не менее ее держало в напряжении какое-то предчувствие. Будто она идет по туго натянутой проволоке, которая вибрирует все сильнее.
Вчера, добравшись до развилки, она первым делом взглянула на дом Паркеров и испытала огромное облегчение, увидев, что он заколочен.
Уже за кофе после позднего ужина, когда они с Марселлой уселись на веранде, она не в силах была сдержать радости.
