Подвиг - Тодоровский Валерий Петрович (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Пойдем поищем. — Борис отложил гитару. — Тут ям полно. Не дай бог…
Борис и Инна спустились по песчаному склону. Охранник тотчас поднялся и встал на краю котлована.
— Кто тебя за язык тянет? Ты договоришься когда-нибудь… — торопливо зашептала Надя Блохину у него за спиной.
Женя, Игорь и Соня карабкались по железной лестнице подъемного крана. Выбрались на узкую площадку, тяжело дыша.
— Я Николаев!
— Нет, я!
Соня с улыбкой переводила глаза с одного на другого.
— Она на мне женится!
— Нет, на мне!
Женя и Игорь наперегонки полезли дальше. Соня следовала за ними.
У Игоря вдруг проскользнула рука, он невольно глянул вниз — и замер, судорожно вцепившись в ступени. Соня и Женя выбрались на следующую площадку, оглянулись оттуда на висящего внизу Игоря и засмеялись. Соня показала ему язык. Женя победно взял ее за плечи и поцеловал в подставленные с готовностью губы.
Игорь попытался двинуться с места — и не смог отпустить спасительную ступеньку. Он заплакал от бессилия, отчаяния и ужаса.
Борис и Инна шли по котловану, оглядываясь и окликая детей.
— Ну, как живешь? — спросил Борис.
— Весело, как всегда.
— Не заходишь.
— До тебя теперь не доберешься, товарищ начальник, — усмехнулась Инна. — К тебе на прием записываться надо. Да и не привыкла я под присмотром гулять, — кивнула она на охранника, который бдительно наблюдал за ними сверху. — Господи, да где же они? Не сквозь землю же они провалились?..
— Не жалеешь? — спросил Борис.
— Нет. Во-первых, ты знаешь мое правило — ни о чем никогда не жалеть. А во-вторых… Вы бы все поперессорились из-за меня. А теперь — у всех все хорошо, и у тебя, и у Блохина с Надей… Слышишь?.. — она оглянулась. — Сонин голос… Да куда ж они делись, господи?!
— А знаешь, скажи одно слово — и я бы все бросил.
— Ой, не зарекайся! А вдруг скажу! — Инна весело захохотала, откинув голову. И вдруг побелела, ловя открытым ртом воздух, схватившись за сердце.
Борис глянул вверх — и тоже остолбенел на мгновение: с открытой площадки на верхушке крана весело махали им Соня и Женя — крошечные фигурки на краю пропасти. Чуть ниже виден был Игорь.
Борис бросился к крану. Следом мчались уже Блохин и отставший охранник. Перепрыгивая через трубы и лежащие сваи, оскальзываясь на сыпучем песке, они добежали до стальных колес крана.
— Только не двигайтесь с места! — прокричал Блохин, сложив руки рупором. — Не двигайтесь!
Охранник попытался было остановить Богуславского, тот молча оттолкнул его от лестницы и следом за Блохиным полез наверх, задыхаясь, одним прыжком преодолевая площадки. Матери остались внизу, протягивая руки, будто надеясь удержать детей на краю.
Богуславский добрался до рыдающего в голос Игоря и замер, всем телом прижав его к лестнице.
Блохин ступил на площадку. Здесь был ветер, казалось, что стальная башня крана раскачивается.
— Все нормально… Только не двигайтесь. Держитесь за поручень, — улыбаясь дрожащими губами, говорил он, медленно, чтобы не испугать, переступая по скользкой площадке, приближаясь к детям. — Все хорошо… Смотрите на меня… Вот так…
Когда остался шаг, он метнулся вперед, цепко схватил обоих, прижал к себе и отшатнулся от пропасти.
В морозных утренних сумерках проступили очертания домов: типовой панельный микрорайон — двенадцатиэтажные коробки стройными рядами, детский сад и школа. Засветилось первое окно, второе, потом стали загораться одно за другим…
В темной комнате зазвонил будильник. Соня выскользнула из постели в длинной ночной рубашке, взяла звонящий будильник, отнесла в комнату матери и поставила на тумбочку в изголовье. Из-под одеяла появилась рука, пошарила по тумбочке. Соня отодвинула будильник чуть дальше.
— О господи… Я вырастила маленькую садистку… — Мать наконец нащупала будильник, выключила и села с закрытыми глазами.
— Мам, я вчера забыла сказать: я получила двойку по математике. А сегодня контрольная по физике… Ты слышишь, мам?
— Я слышу… — медленно повторила Инна Михайловна, покачиваясь с закрытыми глазами, как сомнамбула. — Вчера ты получила двойку по математике… Сегодня ты получишь двойку по физике… Завтра ты можешь получить двойку по химии… Все это мелочи жизни. Главное, чтобы морщин на чулках не было… — И она опять упала головой на подушку.
Соня включила газ под чайником. Взяла сигнальный фонарик, встала коленями на стул, облокотившись на подоконник, и трижды мигнула в окно…
Леонид Федорович и Блоха, оба тощие, в круглых проволочных очках, в одинаковых трусах и майках, сидели напротив, склонившись с двух сторон к старенькому приемнику.
Сквозь космический вой глушителей прорывался «Голос Америки».
— Женя, после школы зайди в гастроном, — велела Надя, отсчитывая деньги. — Там вчера сливочное масло выбросили. Если дают по двести граммов в руки — займи очередь два раза…
— Тише! — хором взмолились отец и сын.
— Господи, когда же это кончится! Я разобью когда-нибудь ваш приемник!
— Мам, но мы ведь должны знать, что происходит в мире! — сказал Блоха.
— А меня интересует, что происходит в этом сумасшедшем доме! — закричала Надя. — Я, как ишак, после работы тащусь по магазинам, а им некогда — они мировые проблемы решают!
Утро привычно начиналось со скандала, но тут Блоха заметил фонарик в доме напротив и помчался в свою комнату. Пристроился у окна и замигал в ответ. Потом направил фонарик на дом справа…
Борис Аркадьевич Богуславский сидел на прокуренной кухне над бумагами. Вошел Игорь в школьной форме.
— Ты почему до сих пор не спишь? — не отрываясь от бумаг, спросил отец.
— С добрым утром, пап, — ответил Игорь.
Борис Аркадьевич растерянно оглянулся на висящие за спиной часы, часто моргая уставшими глазами.
— Тогда почему ты еще не в школе? — спросил он.
Игорь глянул в окно и бросился в свою комнату.
Три фонарика перемигивались над темным двором…
Блохин и Блоха вышли на лютый мороз без пальто, уверенно расправив плечи, с одинаковыми тощими портфелями — Леонид Федорович в бесформенном берете, Блоха с непокрытой головой. На углу они расстались — Блохин свернул к остановке троллейбуса. Блоха зашагал дальше.
Борис Аркадьевич с Игорем вышел из подъезда к поджидающей его черной «Волге».
— Что-то я хотел тебе сказать… Здравствуйте, товарищ Шищенко. — кивнул он охраннику. — А! Напомни вечером, чтобы я проверил твой дневник, — сказал он и сел в машину.
Игорь в пальто с поднятым воротником и ушанке, из-под которой торчал один нос, пожал руку Блохе.
— Ты что! Околеешь, — сказал он.
— Возможности человеческого организма безграничны, — постукивая зубами, бодро ответил Блоха.
— Да, но зачем их расходовать раньше времени?
— Я готовлюсь. А ты совсем не закаляешься, только обещаешь каждый раз…
Разговаривая, они подошли к Сониному дому.
Инна Михайловна и Соня появились в одинаковых шубках и платках.
— Меня не жди. Поужинай и ложись спать, — сказала Инна Михайловна. — Не сиди до ночи перед телевизором. И перестань, наконец, мерить мои платья. — Они поцеловались на прощанье.
— Привет, — сказала Соня Игорю и Блохе. — Тебе не холодно?
— Ерунда! — небрежно ответил Блоха, не попадая уже зуб на зуб.
Игорь взял у Сони портфель, и они направились к школе, откуда доносился пронзительный звонок.
Классный руководитель Марксэна Александровна — ярко крашенная, с необъятным бюстом, распирающим строгий пиджак, — писала на доске большими русскими буквами испанские слова.
Плечистый в отца переросток Мишка Шищенко, развалившись на «камчатке», поглядывал на Соню, которая шепталась с Блохой за партой у окна. Оторвал зубами кусок промокашки, пожевал, приставил к губам бумажную трубку и выстрелил через весь класс ей в шею. Соня обернулась и презрительно повертела пальцем у виска.
