Свадьба в Катманду - Агишев Одельша (мир книг .TXT) 📗
Но это только подлило масла в огонь. Всякого рода массовых акций в республике никогда не любили и пресекали их быстро и решительно. Так случилось и на сей раз. Проректор по воспитательной работе, пожилой тучный крепыш в ферганской тюбетейке, самолично вышел в приемную, где толпилась делегация, и, узнав, с чем она пожаловала, вполне добродушно объявил, что его кабинет всех вместить не может и поэтому он для начала приглашает, скажем, пятерых делегатов, тех, кто сам пожелает. Пятерка мигом составилась. Проректор завел ее в кабинет, попросил делегатов назвать свои фамилии и тут же, на их глазах, аккуратно вписал всех в проект приказа об отчислении. После этого он пригласил в кабинет следующую пятерку желающих, но здесь странным образом случилась заминка. Вторая пятерка составлялась, составлялась, да так и не составилась, ввиду того что приемная как-то быстро и бесшумно опустела. Проректор громогласно объявил, что вопрос считает исчерпанным, больше по этому поводу никого принимать не будет, а приказ об отчислении или отчислениях будет подписан ректором буквально завтра.
Вот это была ситуация. Игорь заперся в своей комнате в аспирантском общежитии, продумал полночи, после серьезных колебаний плюнул на угрызения совести и решился на ход конем. Через секретаршу приемной, которая уже давно положила на Игоря свой карий глаз, он безо всяких формальностей проник к проректору и с ходу завел речь все о тех же народных традициях и их благотворной воспитательной роли в современной жизни. Услыхав такое, проректор оторвался от бумаг и сразу подобрел. Удобно откинувшись в кресле, он закивал Игорю, подхватил любимую тему и уже приступил к долгому, обстоятельному рассказу о том, как в его семье всегда чтили и чтут все обычаи, традиции и обряды, как он сам их чтит и исполняет, как, опираясь именно на них, он воспитывает своих дочерей в духе девичьей скромности, строгого целомудрия и благородной стыдливости в манерах, поведении, внешнем виде и как… но Игорь вдруг круто повернул беседу на прошлогодний выезд на сбор хлопка, где уважаемый проректор был начальником студенческого отряда, а он, Игорь, — бригадиром истфаковцев и где произошел некий туманный инцидент с одной студенткой местной национальности (тут проректор отвел взгляд и крякнул). Поздним вечером эта студентка была вызвана к начальнику отряда для уточнения сводок о ходе уборки и, уточняя с уважаемым начальником отряда упомянутые сводки, задержалась у него до самого утра (тут проректор крякнул вторично и стал почесывать свой мясистый нос). Все бы ничего, но тут, на ночь глядя, к студентке приехала из соседнего кишлака родная тетя и стала искать племянницу, чтобы проведать ее и заодно проследить за ее поведением, о чем настоятельно просили родители студентки в своем письме из Ташкента (тут проректор стал крякать и скрести нос так активно, словно заболел одновременно ангиной и чесоткой), а разбуженный тетушкой и бывший совершенно не в курсе событий бригадир истфака, то есть Игорь, был вынужден всю ночь угощать ее чаем и объяснять ей всю важность и неотложность ночной статистической работы ее племянницы, без каковой могут исказиться не только показатели работы студенческого отряда, но и вся хлопковая отчетность республики… Так вот, указанная тетушка объявилась теперь в Ташкенте и ходит по городу вместе с родителями студентки в поисках того начальника отряда, который, как им кажется, может объяснить, каким образом в результате работы над сводками у их дочери и племянницы возникла семимесячная беременность. Тут проректор вскочил и забегал по кабинету, крякая и чешась уже совершенно неприличным образом… и Вика осталась в институте со сверхстрожайшим выговором и наипоследнейшим предупреждением, а Игорь взял на себя трудную обязанность следить за всеми дальнейшими передвижениями и действиями семейства упомянутой студентки (которую на самом деле родители еще осенью, сразу после возвращения с хлопка, забрали из института и срочно выдали замуж).
А через несколько дней Игорь столкнулся в институтском коридоре с Викой. Она преградила ему путь и, когда он остановился, сказала ясно и громко:
— Оказывается, в этом городе есть рыцарь. И зовут его Игорь Сабашников. Вот не ожидала.
И он впервые ощутил на себе прямой взгляд ее неотразимых смеющихся глаз.
А потом была посиделовка у друга-приятеля Марата, рядовой выпивон на три-четыре пары с магнитофоном, извергающим сверхритмы, и дружеским общением с перспективой секса. Все было, как обычно, и Игорь уже обсуждал с той самой кареглазой секретаршей проректора, не пора ли оторваться от собутыльников в отдельный полет, как вдруг затрещал звонок и явилась Вика.
— Привет! — сказала она, ставя на стол бутылки с шампанским и окидывая всех смеющимся взглядом.
Она была не одна. За ней в комнату вошел молчаливый, плотный, лобастый мужик с перстнем и наколкой на руке, который уже лет десять числился в заочниках института и которого в последнее время постоянно видели возле Вики.
— Что-то скучно сидите, историки, — произнесла Вика после первого бокала шампанского. — А ну, отодвиньте стол.
И началось. Игорь вроде и сам неплохо двигался, но Вика плясала бесподобно. Еще не было рэпа, этих ритмичных, четких, но все же заученных движений. В моде был «вэйв», где каждый самовыражался, как хотел. Вот Вика и самовыражалась своими длинными ногами, рюмочной талией и высокой, не знающей лифчика грудью так, что Игорь мигом забыл про бедную кареглазую и пустился во все тяжкие.
Заочник не плясал, сидел в углу с рюмкой в руках, вел беседу с Маратом и только изредка поглядывал в сторону вэйвующих.
— Братцы, ну может, хватит? — беспомощно взывала кареглазая. — Тут же соседи, поздно. Марат, ну скажи им?..
Но Игоря с Викой нельзя было остановить. Они плясали без остановки, то не глядя друг на друга, вдалеке, то сходясь грудь к груди, бедро к бедру, спина к спине, то снова разлетаясь в разные углы. Они не останавливались, они могли двигаться и без музыки; что-то звучало в них громче, чем грохочущий маг; никто уже больше не танцевал, все разбрелись по углам и смотрели на них, а они все плясали.
— Уф! — выдохнула Вика и остановилась.
Остановился и Игорь, весь мокрый от пота. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Вика подняла руку и вытерла своим платком пот с его лица. Он повел головой и поцеловал ее руку. Будто не заметив этого, Вика продолжала отирать его лицо, а он снова приник губами к ее запястью.
Наконец она опустила руку и отошла. Платок можно было выжимать.
Игорь пробрался в ванную и сунул голову под кран с холодной водой.
Когда, вытершись насухо и переодевшись в попавшую под руку рубашку Марата, он вышел из ванной, его ждал заочник.
— Ну чо, давай выйдем поговорим, — сказал он, и они вышли на полутемную лестничную площадку. По пути Игорь заметил, как заочник снимает с левой руки часы на золоченом браслете, и понял, что дело идет к драке.
Заочник оглядел площадку, заглянул в проем лестничной клетки и повернулся к Игорю. Все это он проделал как-то очень спокойно и деловито.
— Ты видал, с кем она пришла? — без всяких предисловий начал он.
— Ну, видел.
— С кем?
— Ну, с тобой.
— Значит, что?
— Что?
— А то. Прежде чем к ней клеиться, надо было у меня спросить.
— Она что, твоя собственность?
— Неважно, — твердо произнес заочник. — Хочешь ее — имей дело со мной. Понял?
Что-то в этих словах вдруг взорвало Игоря.
— Пошел ты знаешь куда?!..
— Так и знал, что с тобой не столкуешься, — проговорил заочник. — Ладно, я пошел.
Он отвернулся, сделал шаг, будто уходя, и уже оттуда, с крутого разворота, ударил Игоря в переносицу.
Игорь не боялся драк. Ему с детства приходилось участвовать в уличных сражениях — и один на один, и двор на двор, улица на улицу. Он и бить умел, и сам хорошо держал удары; однажды в схватке получил сзади бутылкой по голове и даже не покачнулся, а только разъярился до бешенства и преследовал своего противника по темным улицам до самого его дома, куда ворваться, впрочем, не решился; и лишь потом, у себя дома, почувствовал тошноту, головокружение и, сидя на постели, до утра выковыривал из порезанной, посеченной кожи возле макушки и над (ухом мелкие окровавленные осколки стекла, Но этот прием с мнимым уходом был для него неожиданным. В глазах вспыхнуло, голова дернулась, и (весь удар отдался в затылке, которым Игорь ткнулся в стену. Заочник бил умело, расчетливо, хлестко. Игорь тоже засветил ему пару раз по скулам, но больше получал сам; заочник подныривал под его длинные прямые и коротко бил снизу в живот, в подбородок.
