Красавица и ветеран (ЛП) - Регнери Кэти (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

– Виноват был этот ублюдок, Патрик Монро, – глухо проворчал Ашер.

– Ты говоришь так, будто знаешь его.

– А если знаю, ты удивишься?

– Еще как, – ответила она, в смятении щуря свои карие глаза.

– Мы два лета подряд пересекались в Кэмп-Дули.

Ее губы приоткрылись в удивлении, но по выражению ее лица было ясно, что она знает об этом элитарном летнем лагере для мальчиков из верхних слоев общества.

– Шутишь!

– Нисколько. И он уже тогда был засранцем.

Он заметил, как ее глаза вновь засияли – от удовольствия и облегчения.

– Пахнет историей, – сказала она.

– А лживостью и двуличностью?

– Этим тоже. Так каким он был в те времена?

– Надменным. Харизматичным. Бесхребетным.

– Вижу, ты был от него в восторге, – заметила она бесстрастно.

– Не то слово.

– Богатые мальчики и их летние лагеря.

– Не равняй нас. Я, может, и живу в пещере, но я не змея.

– А почему только два лета?

– Его выгнали за то, что он путался с парой девиц из соседнего Кэмп-Кристина.

– Сразу с парой?

– Ты же его знаешь.

– К несчастью. – Взгляд ее помрачнел, и она за один долгий глоток допила бокал. – Из-за него моя жизнь разрушена.

Ее тон – безнадежный, пораженческий – заставил его нахмуриться.

– Нет, – произнес он. – Это не так. «Сэнтинел» не единственная газета в стране.

– Но самая лучшая.

– С этим можно поспорить. Я слышал, «Финикс Таймс» за последние пару лет собрала немало наград. А Мэддокс Макнаб, исходя из того, что мне удалось разузнать, мастер добывать горячие репортажи.

– А ты, оказывается, держишь руку на пульсе моей жизни.

– Да, детка, – произнес он низким, тягучим голосом, вспоминая, как ее пульс трепетал под его губами. – Держу.

И по тому, как вспыхнули ее щеки, а язычок выскочил наружу, чтобы облизнуть губы, он понял, что ее мысли перенеслись в тот же самый момент времени. Пока она сидела, скованно отвернувшись, он заново наполнил ее бокал.

– Ты собирал обо мне информацию, – проговорила она. Взяла бокал, но пить не стала.

– Чтобы знать, с кем я имею дело, Саванна. Я почти десять лет ограждал свою жизнь от внешнего мира. И не мог кого-то впустить в нее просто так.

– Тогда ты знаешь, что у меня слабость к моим… источникам. – Она испытующе заглянула ему в глаза, и он понял, о чем она спрашивает. Ты тоже считаешь меня легкой добычей?

– Никогда, даже через миллион лет, я бы не смел подумать, что у меня есть с тобой шанс, Саванна. – Его голос звучал глухо, сдержанно, и когда она подняла голову, то по ее смягчившемуся взгляду он понял: она знает, что он говорит правду.

Он увидел, как часто стали вздыматься ее груди, как прерывисто она задышала. Взглянул на ее шею, туда, где бился жилкой ее пульс, и с его телом начали твориться невероятные, удивительные, дарящие надежду вещи.

– Как насчет десерта?

***

Когда приблизилась полночь, Ашер приставил к кушетке кресла, чтобы они смогли вытянуть ноги. Саванна сбросила туфли и, блаженствуя, положила голову ему на грудь, а он обнял ее здоровой рукой. После ужина они почти все время проговорили, и лимонные тарталетки, испеченные ее матерью, давным-давно были съедены.

– Чего ты хочешь от жизни? – спросил Ашер, поглаживая кончиками пальцев ее плечо, отчего по ее телу бежала легкая дрожь. – Где ты хочешь быть через пять лет?

– Я хочу стать лучшим журналистом в одной из лучших газет или журналов страны. Но заниматься хочу только местными новостями, не национальными, потому что еще мне бы хотелось осесть. Я знаю, это сказка – идеальная работа, любящий муж, два с половиной ребенка, кокер-спаниель и дом в часе езды от оперы, стадиона и моря, – но все-таки мечтаю попасть туда, в эту сказку. Когда-нибудь. Через пять лет будет в самый раз. – Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза, слушая биение его сердца. – А ты?

– Две недели назад я бы ничего не ответил.

– Ашер, это ужасно.

– И тем не менее это правда.

– А сейчас? Ответишь?

– А сейчас во мне просыпается жадность.

– Хотеть – это прекрасно, – сказала Саванна.

– Хотеть – это мучительно, – мягко поправил ее он, – когда твои шансы получить то, что ты хочешь, равны нулю.

От этих его слов внутри нее поднялся гнев, и она, отодвинувшись, в свете огня заглянула ему в глаза.

– Прекращай этим заниматься.

– Чем?

– Принижать себя.

– Думаю, я уравниваю себя с реальностью.

– Нет, – яростно возразила она. – Ты не прав.

Она взяла его лицо в ладони, впервые положив их и на гладкую, и на покрытую шрамами кожу. И, удерживая его, посмотрела ему в глаза – в левый, нормальный, глаз и в правый, глазница которого была повреждена чертовым взрывом. Она смотрела на этот глаз, пока его веки не закрылись, а потом наклонилась и прижалась губами к истерзанной коже под ним. Затем поцеловала неровную кожи его щеки, уголок рта, и его дыхание стало рваным, в нем забурлила жизнь, сильная рука рывком привлекла ее к нему на колени, его рот раскрылся, зацеловывая ее – яростно, точно он внезапно сошел с ума, – заставляя ее забыть обо всех поцелуях, которые были у нее прежде.

Обхватив его за шею, она задвигалась на нем, пока его ладонь скользила по коже ее спины на живот и выше и наконец накрыла поверх кружева лифчика ее грудь. Он нежно мял ее плоть, его растущая эрекция толкалась меж ее бедер, а она снова и снова вжималась в него, понуждая не останавливаться.

Он всосал ее язык в рот, и в тот же миг его пальцы нашли ее сосок, перекатывая и дразня его, пока он не стал твердым, чтобы затем перейти ко второму. Она запуталась пальцами в его взлохмаченных волосах, стискивая их, дергая за них, выгибая спину, пока все внутри нее плавилось и становилось влажным от желания, вожделения, от томления по нему.

Она все раскачивалась на нем, а его рука тем временем соскользнула с ее грудей и, поднявшись вверх, накрыла ее щеку. Его поцелуи стали мягче, неспешнее; он все легче, все нежней прихватывал ее губы, тихо шепча:

– Саванна, Саванна, Саванна…

– Не останавливайся, – выдохнула она.

– Надо.

– Не надо.

– Я никого и никогда не хотел так сильно, как хочу тебя, – произнес он, покрывая поцелуями ее шею.

– Возьми меня, – попросила она, всхлипнув, когда он лизнул местечко, где ее шея переходила в плечо.

– Детка, ты наверняка пожалеешь об этом, – сказал он погустевшим от страсти голосом, продолжая целовать ее шею и обнаженную кожу груди, проводя кончиками пальцев по краю ее лица, и когда его большой палец мягко нажал на ее горло, она почувствовала себя уязвимой – полностью в его власти. Но она доверяла ему. И ей это нравилось.

– Нет. Не пожалею, Ашер. Ни капельки.

Он тихо рассмеялся у ее теплой груди, потом отстранился и взглянул ей в лицо.

– Мы прикончили две бутылки вина.

– Я не пьяная.

– Я знаю, – промолвил он мягко. – Но и не трезвая тоже. Что я буду за джентльмен, если воспользуюсь твоим состоянием?

Он поцеловал ее в лоб и, глубоко дыша, помог спуститься со своих коленей, а потом, когда она вновь прильнула к его груди, вздохнул.

– Дело не в том, что я не хочу, – сказал он. – Хочу. Ты даже не представляешь, как сильно.

– Представляю, – ответила она, опуская глаза туда, где бугрился перед его брюк.

Он неловко поерзал на кушетке.

– Ну, что я могу сказать? Так уж ты воздействуешь на меня, Саванна Кармайкл. Я глина в твоих руках.

– Скорее цемент.

– Саванна, – предостерегающе произнес он.

– И, увы, не в моих руках.

– Саванна!

– Хотя мне бы очень того хотелось.

– Иисусе.

– Пятилетний план, – напомнила она ему шаловливо. – Я хочу его знать. Только на сей раз без чепухи о невозможности получить то, что ты хочешь. Я ведь здесь, верно?

Его низкий голос был переполнен эмоциями, когда он ответил:

– Да, детка. Ты здесь.

Она прижалась к нему теснее, и они разговаривали, пока не взошло солнце, а после, убаюканная биением его сердца, она уснула.