Найденыш с погибшей «Цинтии» - Верн Жюль Габриэль (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Туман, окутывавший историю Эрика Герсебома, как будто начал рассеиваться. Появление ребенка в море можно было объяснить только преступлением, а младший матрос О'Доноган представал теперь как соучастник. Похоже, он хорошо знал истинного виновника происшедшего, который жил в Нью-Йорке или в его окрестностях и долгое время оплачивал Патрику сохранение тайны. А потом, окончательно выведенный из терпения все возраставшими вымогательствами ирландца и встревоженный объявлениями в газетах, он сумел так его припугнуть, что Патрик поспешил замести следы.
Если даже и допустить, что эти доводы были недостаточно хорошо аргументированы, они содержали тем не менее материал для серьезного расследования. Во всяком случае, Эрик и его друзья покидали «Красный якорь» с уверенностью, что добьются в скором времени положительных результатов.
Уже на следующий день шведский посол представил Бредежора начальнику нью-йоркской полиции, которому тот сообщил все известные факты. Одновременно Бредежор завязал отношения с адвокатами страховой компании, принимавшими участие в процессе против владельцев «Цинтии», и добился того, что папки с судебными делами были извлечены из архива, где уже много лет они покрывались пылью. Однако даже при самом тщательном просмотре этих бумаг не удалось обнаружить ни одного сколько-нибудь значительного документа. Ни та, ни другая сторона так и не смогли выставить на суде очевидца кораблекрушения. Из-за того, что страховая сумма оказалась завышенной по сравнению с действительной стоимостью судна и находившегося на нем груза, вся тяжба свелась к вопросу о возмещении убытков. Владельцы «Цинтии» не в состоянии были убедительно обосновать своих претензий к страховой компании и объяснить причину катастрофы. Их доводы суд признал несостоятельными и вынес решение в пользу противной стороны. Тем не менее страховой компании пришлось выплатить крупную сумму наследникам погибших пассажиров. Но ни в каких документах, фигурировавших на процессе, не упоминалось о девятимесячном младенце.
Когда изучение судебных материалов, отнявшее немало дней, уже подходило к концу, Бредежора пригласил к себе начальник полиции и сообщил, что, к величайшему сожалению, ни одного из интересовавших его лиц не удалось обнаружить. Никто в Нью-Йорке не знал агента, состоявшего на государственной службе или в частном сыскном бюро, внешность которого соответствовала бы описаниям, полученным от мистера Боула. Никто не мог дать никаких сведений и о персоне, проявившей заинтересованность в исчезновении Патрика О'Доногана. Что же касается последнего, то, по крайней мере, уже четыре года, как он не появлялся на территории Соединенных Штатов, но его приметы взяли на учет — на тот случай, если полиция все-таки нападет на след этого матроса. В то же время начальник полиции не скрыл от Бредежора, что дело ему кажется безнадежным: все улики, свидетельствующие о преступном деянии, относятся к такому далекому прошлому, что легко могут быть подведены под закон о прекращении судебного преследования в связи с двадцатилетней давностью преступления — даже в случае возвращения Патрика О'Доногана.
Итак, погибла и, быть может, навсегда, надежда проникнуть в тайну, ключ от которой, как казалось Эрику, был уже у него в руках…
Оставалось только вернуться в Швецию, заехав по пути в Ирландию, чтобы узнать, не обосновался ли там Патрик О'Доноган в поисках надежного убежища. Так именно и решили поступить доктор Швариенкрона и его друзья после того, как они попрощались с мистером и миссис Боул.
Пароходы, курсирующие между Нью-Йорком и Ливерпулем, всегда заходят в Корк. Выбрав этот маршрут, наши путешественники вскоре оказались всего в нескольких милях от Иннишгорна. Там они выяснили, что Патрик О'Доноган уже в двенадцатилетнем возрасте покинул родину и с тех пор не подавал никаких признаков жизни.
— Где же теперь его искать? — спрашивал доктор Швариенкрона, когда они находились на пути в Лондон, чтобы пересесть на пароход в Стокгольм.
— Во всех гаванях мира, но только не в американских,— ответил Бредежор.— Посудите сами: тридцатилетний матрос, бывший юнга, не приспособленный ни к какой другой работе, как он может отказаться от своей профессии? Значит, Патрик продолжает плавать. А раз пароходы курсируют из порта в порт, то только в одном из них и можно надеяться его найти. А вы что на это скажете, Гохштедт?
— Рассуждение мне представляется достаточно правомерным, хотя, может быть, и чересчур категоричным,— ответил профессор со свойственной ему осторожностью.
— Допустим, что оно правильно,— продолжал Бредежор.— Испуганный Патрик О'Доноган бежал от угрозы уголовного преследования. Это установлено. Следовательно, он должен опасаться, чтобы его не выдали как преступника правительству Соединенных Штатов. Поэтому у него есть все основания стараться не быть узнанным и избегать встреч со своими старыми товарищами. А раз так, то наш моряк охотнее будет посещать такие гавани, куда американцы обычно не заходят. Конечно, это только догадка. Но на минуту примем ее за истину. Количество гаваней, в которые не заплывают американские суда, настолько ограничено, что их нетрудно перечислить. Мне кажется, с этого и надо начать, послав в такие гавани запросы, не известно ли там что-нибудь о человеке, похожем по приметам на Патрика О'Доногана.
— Не проще ли будет прибегнуть к публикациям? — спросил доктор Швариенкрона.
— Патрик О'Доноган скрывается и не подумает ответить на объявления, если даже они и дойдут до него.
— А почему бы нам не предупредить матроса, что в любом случае он окажется под защитой закона о прекращении преследования за давностью лет и что ему самому выгоднее сообщить нам обо всем, что известно?
— Это хорошая мысль, но все же я позволю себе вернуться к моим возражениям. Я сомневаюсь, чтобы газетные объявления дошли до простого матроса.
— И тем не менее стоит попытаться! Мы предложим награду Патрику О'Доногану или тому, кто укажет его местопребывание. А ты как думаешь, Эрик?
— Я думаю, что подобные публикации скорее бы достигли цели, если бы они были помещены во многих газетах. Но это будет очень дорого стоить и, кроме того, объявления могут еще больше встревожить Патрика О'Доногана, который, по-видимому, предпочтет остаться в неизвестности, какие бы блага они ему ни сулили. Не лучше ли поручить кому-нибудь вести наблюдение в тех портовых городах, где предположительно может обретаться этот матрос?
— Прекрасно, но где же найти человека, которому можно доверить такие поиски?
— Если вам будет угодно, дорогой учитель, он перед вами. Это я! — сразу же ответил Эрик.
— Ты, мой мальчик? А как же твои занятия?
— Мои занятия от этого не пострадают. Ничто не помешает мне продолжать их во время поездок. К тому же должен вам признаться, доктор, я уже обеспечил себя правом бесплатного проезда.
— Каким образом? — воскликнули в один голос Швариенкрона, Бредежор и Гохштедт.
— Очень просто — подготовившись к экзамену на капитана дальнего плавания. Если понадобится, я сдам его хоть завтра, а когда получу диплом, мне ничто не помешает поступить офицером на любое судно.
— Как же ты это сделал без моего ведома? — спросил доктор с некоторой досадой, в то время как адвокат и профессор добродушно засмеялись.
— По правде говоря, не чувствую за собой большой вины,— ответил Эрик.— Ведь я только подготовился к экзамену, но не стал бы его держать без вашего разрешения, которого и прошу у вас сейчас.
— Считай, что ты его получил, негодный мальчишка,— сказал доктор, успокоенный такими доводами.— Но разрешить тебе уехать сейчас, и уехать одному,— это совсем другое дело. Придется подождать твоего совершеннолетия.
— Именно так я и думал! — ответил Эрик, и в его голосе можно было почувствовать не только искреннюю благодарность, но и желание послушаться учителя.
И все же доктор не захотел отказаться от своего плана. Он считал, что личные поиски в портах поневоле ограничат сферу действий, тогда как объявления в газетах дадут возможность охватить одновременно много мест. Если Патрик О'Доноган не прячется,— а это не исключено,— то таким способом легче будет достигнуть цели. Если же он и скрывается, то объявления в конце концов помогут его найти. После всестороннего обсуждения друзья составили следующее объявление, которое, в переводе на семь или восемь языков, должно было вскоре облететь все пять частей света на страницах ста наиболее распространенных газет:
