Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2) - Эльберг Анастасия Ильинична (чтение книг TXT) 📗
Я замолчала и снова начала разглядывать фотографии.
– Брайан – странный человек, – заговорила Надья. – Эта его способность быть одновременно очень открытым человеком – и что-то скрывать. А ещё – его совершенно фантастический талант располагать к себе людей. Казалось бы, он со всеми говорит одинаково, а потом начинает нести всякую ерунду – а ты слушаешь его, открыв рот.
Я расхохоталась.
– Это точно. Убеждалась не раз!
– Если бы не его темперамент и гадкий характер – он был бы просто идеальным мужчиной. О чём ты думаешь, милая?
– О ваших отношениях с Рэем. А ты не думаешь, что он… когда-нибудь найдёт себе другую женщину?
Надья задумчиво пожала плечами.
– Может быть – ведь всё в руках Аллаха, дорогая. Я не отрицаю, что есть женщины лучше меня. Умнее, красивее. И всё же я отлично знаю, к кому придёт этот человек, когда от него отвернётся весь мир.
Домой мы вернулись в начале десятого – никто не заметил, как пролетело время.
Рэй и Надья попрощались с нами очень тепло – и у меня сложилось отличное впечатление об этой семье. Только вот роман Брайана и Надьи никак не хотел выходить у меня из головы. Я думала об этом даже тогда, когда мы в сумеречной спальне пили только что купленное вино.
– Какое у тебя странное лицо, – заметил Брайан. – Что тебе наговорила Надья?
– Ничего особенного. Чисто женский разговор.
– Хм. И что же она могла тебе сказать? – Брайан задумчиво потёр лоб. – Ах да, конечно. Она рассказала тебе про нас с ней. Так?
– Мы… не обсуждали это так…
– Но, тем не менее, тебе было неприятно это слышать.
Я села, обхватив колени руками.
– Ты до сих пор смотришь на неё как на женщину?
– Да. Грех, конечно. "Не возжелай жены ближнего своего". – Брайан посмотрел на меня. – Но между нами ничего не может быть. Скорее к счастью, чем к сожалению. – Он помолчал. – Прости, Мадена, но я предпочитаю говорить правду. Я не хочу, чтобы наши отношения начинались со лжи. Ты видела Надью – в ней очень трудно не замечать женщину.
Я рассеянно намотала на палец прядь волос.
– А Рэй? Он об этом знал?
– Знал. Но сейчас это не имеет значения. Мы с ним близкие друзья – и, поверь мне, он чудесный человек. Вместе с его пошлыми шутками, наркотиками и водкой. Людей с таким добрым сердцем, как у него, сейчас днём с огнём не сыскать.
– У него такие глаза… даже не грустные. Полные боли. Даже когда он смеётся. Не нужно вглядываться, чтобы это увидеть.
– Да, жизнь его изрядно потрепала. В пятнадцать он пережил развод родителей, в шестнадцать – смерть девятилетнего брата. В двадцать потерял женщину, на которой собирался жениться. А три года назад перенёс операцию по удалению опухоли желудка и прошёл курс химиотерапии. – Брайан повертел в руках бокал с вином. – Вот такой весельчак Рэй. Теперь он живёт ради Надьи и детей. И ради отца.
– Наверное, он очень сильный человек.
– Ты даже не представляешь, насколько. И мудрый. Если мне нужен совет – то я иду только к нему. Так что женщин я у него не увожу. Тем более, теперь у меня есть ты.
– И нам пора спать. У меня уже закрываются глаза.
Я свернулась клубочком под прохладным покрывалом и прижалась к Брайану.
– Ужасно не хочется завтра на работу… как подумаю про этого адвоката…
– Завтра у нас будет приступ мигрени. Один на двоих. Как тебе идея?
Я повернулась к нему и попыталась разглядеть его в темноте.
– Да, а потом нас с тобой уволят.
Брайан насмешливо фыркнул.
– Никто нас не уволит. В конце концов, мигрень приходит внезапно – уж поверь, у меня двадцатилетний стаж.
– Бедняга, – сочувственно покачала я головой. – У моей мамы тоже мигрень – она так мучается. Почему-то я думала, что мигренью страдают только женщины.
– Ты просто не знаешь, какие приступы бывают у моего отца. Ну, хватит про мигрень. – Брайан снова обнял меня. – Кстати, начинать рабочую неделю с понедельника – это плохая примета. Понедельник – тяжёлый день. Вот вторник – это то, что доктор прописал. Так что давай лучше думать о том, что мы проведём ещё один короткий и бесконечно долгий день вместе… (Брайан) Во вторник утром мне совсем не хотелось верить в то, что на часах уже четыре тридцать. Я взял будильник и, убедившись, что он действительно показывает половину пятого, снова завернулся в покрывало. Было холодно и неуютно – и за эти несколько дней я привык засыпать и просыпаться с женщиной, поэтому в кровати стало пусто и тоскливо.
Мадену я отвёз домой вчера вечером. Половину дня мы провели в постели (вероятно, сработало самовнушение – у нас обоих немного болела голова), после чего отправились играть в теннис. Мадена играла всего пару лет, но я, человек, державший в руках ракетку с самого детства, умудрился пропустить несколько простейших мячей. И опомнился только тогда, когда чудом увернулся от великолепной кручёной подачи – слепая удача, как такие называл мой отец.
– Что-то ты сегодня не в форме, – с улыбкой сказала мне Мадена.
– Это всё мигрень, – отшутился я. – Совсем разболелся.
Только болел я чем-то другим – причём эта болезнь впервые развивалась так стремительно. И почему-то меня это совсем не пугало – наоборот, мне нравилась мысль о том, что теперь я могу противопоставить страсти к работе совсем другую страсть.
Собирался я, как всегда, в спешке. Причёсывался, брился, курил и пил кофе одновременно. Выскочив из дома, я обнаружил, что забыл надеть галстук – и поэтому потратил ещё несколько драгоценных минут. Тут-то меня и застал телефонный звонок.
– Как, ты ещё не на работе? – недоуменно воскликнул Рэй. – Ну ты обнаглел! Вчера тебя вообще не было, а сегодня ты ещё и опаздываешь! Совсем от рук отбился!
– Что ты несёшь? – рассерженно крикнул я, посмотрев на часы.
– Расслабься, я просто пошутил. Забери меня, старик, если тебе не трудно. С моей развалюхой опять что-то случилось. Пришлось отвезти её в гараж. А за проезд я расплачусь дрянным уличным кофе в пластиковом стаканчике.
Рэй, в отличие от меня, "совой" не был, и утренние подъёмы давались ему до завидного легко. Но сегодня он выглядел сонным и совсем не отдохнувшим.
– Что с тобой? – спросил я, глядя на то, как мой пассажир устраивается на сиденьи.
– Лучше не спрашивай. Почти всю ночь не спал – Надья плохо себя чувствовала, я отвёз её в больницу. В общем, перенервничал. Ещё эта машина.
– С ней всё в порядке?
– С машиной? – спросил Рэй, доставая из пачки моих сигарет одну и закуривая. – Опять что-то с коробкой передач. Я ничерта не смыслю в этих железяках, ты же знаешь. С трудом могу поменять колесо без посторонней помощи.
– Я говорил про Надью.
– Ах! Надья… с ней всё в порядке, но я очень разволновался. Опять начал болеть живот. Как мне это надоело!
– Может, тебе стоит посетить врача?
– Я совершенно здоров.
– Понимаю, но всё же не стоит наплевательски относиться к своему здоровью. Или ты любишь сюрпризы?
– Я не люблю пить таблетки горстями. И лежать в больнице месяцами тоже не люблю.
Мне тридцать, а не шестьдесят, Брайан.
– Ты уже большой мальчик, да и я – не тот, кто будет учить тебя жизни. Как прошёл день без меня?
– О, всем было так одиноко! Кстати, полковник решила перевести меня в твой отдел.
Я бросил на Рэя заинтересованный взгляд.
– Правда? Какое неожиданное решение! Почему?
– Во-первых, потому, что тебе нужен консультант. Во-вторых, из-за Саймона. Я пришёл к ней и заявил, что больше не собираюсь работать с этим ублюдком.
– Дай-ка я угадаю, что тебе ответила полковник. "Наконец-то у Рэя будет начальник, который умеет безжалостно надрать задницу даже своим друзьям".
– Надо же! Слушай, а ты угадал! – Рэй взял один из купленных им стаканов кофе. – Ах, и ещё одна новость – полковник нашла тебе секретаршу.
– Секретаршу? Мне?
– У тебя что, со слухом плохо? Да, секретаршу, да, тебе. Видел её мельком – очень милая леди. Правда, не в моём вкусе.
– Серьёзно? – насмешливо спросил я. – Вот уж не знал, что на свете есть такие женщины…
