Научи меня любить - Бэкли Вайолетт (книги бесплатно без TXT) 📗
— Да, разумеется, я слышал о ней, дамуазель. Я знаю о ее славе. Если она научила тебя то тогда Элизабет права — ты несомненно искусная вышивальщица. Лоуренс рассказал мне, что ты вышила облачения для Кемберлендского аббатства. Собираешься ли ты возобновить это занятие после того, как выйдешь замуж?
— Это было бы моим самым заветным желанием, сэр. К сожалению, работу такого рода можно выполнять только в условиях специально оборудованной мастерской. Но у меня нет ни малейшего желания всю жизнь вышивать лошадиные попоны для монограммы на платье.
На этом следовало остановиться. Она и так, может быть, сказала уже чересчур много, но искушение выговориться в условиях полной безнаказанности было слишком сильным, чтобы устоять против него. Лоуренс покачал головой.
— В таком случае я, похоже, должен отвезти тебя обратно в Гринхилл, дамуазель. Ты бы этого хотела?
Он вновь ее обезоружил, и они оба это поняли. Несмотря на смех, прозвучавший в этих словах, его взгляд давал понять: что бы она ни делала, что бы ни говорила — она принадлежит ему. И вновь Оливия послушалась своего внутреннего порыва. Она взяла Лоуренса за руку и взглянула ему в лицо, увидев, как смягчился его взгляд и вызов в его глазах сменился замешательством и'даже растерянностью.
— Нет, Лоуренс, — мягко ответила она, словно Арчибальда не было с ними, — я не хочу возвращаться в Гринхилл. Я предпочту остаться здесь с тобой.
— Ты, наверное, не осознаешь этого, Оливия, — прервал Арчибальд воцарившееся вслед за ее словами красноречивое молчание. — Но может быть, это был тот единственный раз, когда Лоуренс позволил, чтобы последнее слово осталось не за ним!
— Я пропустила что-то интересное? — спросила Элизабет, которая в этот момент возвратилась в комнату и услышала их громкий смех.
Лоуренс галантно поцеловал ей руку.
— Дорогая, я должен поблагодарить тебя за мои любимые устрицы. Ты не забыла!
— Кстати, об устрицах. Бен и Остин только что сказали мне, что встретили мастера Толланда у рыбного причала, куда я их посылала за устрицами.
— Да-а, похоже, я вовремя вернулся! — сказал Арчибальд. — Кажется, ты тут несколько выпустил дела из-под контроля. Элиза, бесценная моя, расскажи мне, что делал там мастер Толланд?
— Это не тот, кого мы встретили в городе? — вставила Оливия.
— Тот самый.
— Так вы его сегодня видели дважды? — удивленно спросил Лоуренс.
— Нет, мы видели его только один раз. Дважды его встретили Бен и Остин, потому они мне об этом и сказали.
Лоуренс и Арчибальд с озабоченными лицами смотрели друг на друга.
— Скажи, родная, где были вы и где был он, когда вы его увидели?
— Он и другой человек шли нам навстречу в начале Винд Роуд. Как только они нас увидели, они быстро повернулись и пошли в обратную сторону.
— А кто был тот, другой? Ты его не знаешь?
— Понятия не имею. По его виду можно было бы сказать, что он моряк, вернее капитан, хотя…
— Ты хочешь сказать, похож на чужеземца? Он с бородой? Опиши его точнее.
— Лоуренс, я не могу. Я его видела всего только одно мгновение. Он высокий, это я запомнила. Выше, чем Толланд, и — да, у него действительно была черная борода. Больше, чем у тебя.
— Я думала, что он и есть мастер Толланд, о котором вы говорите, — сказала Оливия, удивленная неожиданно серьезным поворотом их приятной застольной беседы.
— Раз появился мастер Толланд, значит, жди неприятностей. Стало быть, его выпустили из тюрьмы. Нам следует остерегаться.
— Он был в тюрьме? За что?
— Ему повезло, что его выпустили, но я думаю, что он дал взятку. Его посадили за то, что он без лицензии, контрабандой вывозил шерстяные ткани. Кажется, он должен был просидеть в тюрьме два года, так, Лоуренс?
— Да. Он тоже торговец бархатом и шелком, и мы с Арчи узнали про его грязные делишки и предупредили королевских офицеров на таможне. Его поймали. Но раз он опять болтается вокруг Портроупа около иностранных кораблей, то значит, он ищет кого-нибудь, с кем можно договориться. Хорошо бы знать, как выглядел тот высокий человек.
— У него крупный нос, похожий на клюв, и очень глубоко посаженные темные глаза, кустистые брови и черная борода, заостряющаяся к концу. Он держал голову склоненной, чтобы лучше слышать то, что ему говорил тот, другой, и я видела, что его волосы причесаны на пробор… — Оливия помедлила, — …с левой стороны. — Слова ее продолжали течь ровным потоком, глаза были устремлены в пространство, а трое ее сотрапезников, опешив, смотрели на нее в совершенном изумлении. — У него на шее был большой капюшон, он почти закрывал его уши, по краю капюшона — кайма с квадратным рисунком, вышитым серебром. Цвет темного золота… да, с темным рисунком. Кайма вышита и по краю подола туники. Туника хорошо сшита, с серебряными пуговицами, нашитыми спереди в ряд до самого низа, — ее руки выразительно двигались, жестами повторяя то, что говорил ее голос. Незнакомец был описан от макушки до модных остроносых туфель. — Это вам поможет? — спросила она, взглянув на потрясенного Лоуренса.
— Поможет ли это нам? Ты хочешь сказать, что успела все это заметить за то мгновение, что вы видели их?
— Да, — кивнула она. — Сказать тебе, что было надето на его спутнике?
— Ну давай!
И она столь же подробно описала своим потрясенным слушателям, как выглядел мастер Толланд.
— Да, и еще я думаю, что он — левша, — рассеянно произнесла она.
— Левша? Кто — Толланд?
— Нет, другой. Иначе, зачем бы он стал делать пробор с этой стороны?
— Ты удивительна! Ты это хоть понимаешь?
— А что, вы узнали описание?
— Нет, а ты, Арчи?
— Нет, но я никогда в жизни не слышал столь блестящего описания, дамуазель! Теперь, если мы его встретим, то непременно узнаем.
11
В полудреме Оливия слышала, как по комнате мягко ступала Карина. Окончательно проснувшись и еще нежась в постели, она смотрела, как та встряхнула и сложила одежду, принесла воды для умывания и выложила утреннее платье. Оливия думала о том, что уготовлено ей в будущем. Возможно, ли влюбиться в человека, которого так ненавидела всего лишь неделю назад? Кэтрин тогда сказала, что я влюблена, но что это такое на самом деле — быть влюбленной? Она вскочила с постели. Какой смысл задаваться вопросами, сказала она самой себе, когда тебе все равно никто не ответит?
— Госпожа, ты решила, что наденешь на брачную церемонию?
— Да, Карина. Госпожа Хартфорд и я вчера вечером нашли кое-что в ее комнате. Подожди, я сама схожу к ней и посмотрю, что еще нужно сделать.
А заодно и поболтаю с Элизабет, подумала она. Босиком она прошла вдоль коридора. Дверь комнаты Элизабет была широко открыта, и Оливия услышала голоса. Не желая мешать разговору, она помедлила и повернулась, чтобы идти к себе. Однако Арчибальд и Элизабет говорили довольно громко, и поневоле приходилось слушать обрывки разговора: «…мастерская… потеряли двух лучших вышивальщиц… нужна новая… с ее-то опытом… Антония?.. разве она?..»
Они говорят обо мне, подумала она. Антония?
Вышивальщицы? Что тут происходит? Грудь ее словно стянуло железным обручем. Она на цыпочках вернулась в свою комнату и тяжело опустилась на кровать. Но вопросы продолжали роиться в голове, и некоторое время она просидела, нахмуря брови и понимая, что у нее нет времени, чтобы что-нибудь выяснить наверняка. Пора было начать готовиться к торжественной церемонии, и ее молчание и рассеянный вид удивляли молоденькую горничную, которая не могла понять, как можно не сиять от счастья при одной только мысли о том, что выходишь замуж за сэра Лоуренса.
Для Лоуренса формальная церемония значила гораздо больше, чем для Генриха. Он понимал, что пока обряд не будет совершен, остается возможность, что Оливия откажется. Конечно, если бы он не пожалел ее, он мог бы обручиться с ней известным безотказным способом еще тогда, в гостевом доме Кемберлендского аббатства. Но ведь всему есть предел! Вполне естественно, что она обижена на него из-за спешки, причины которой она не знает и которая кажется ей неуместной. У него нет времени для пышных приготовлений, и он не будет приглашать множество гостей — только членов семьи, чего вполне достаточно. Жалко только, что с ними не будет семьи Оливии. И вот еще, он запретит положенную церемонию публичной первой брачной ночи, при которой должны присутствовать свидетели. Уж без этого-то они с Оливией обойдутся. Теперь же, готовясь к предстоящему событию, он молился, чтобы его пылкая, порывистая леди не передумала.
