Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод) - Райс Луанн (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
И все-таки старик двигался довольно проворно. Он схватил гуся, положил его шею на пень, и одним сильным ударом отрубил голову. Со вторым гусем получилось хуже, потому что, и Майк верил в это, бедолага понял, что его ждет. Но дед был проворнее, и все кончилось, едва он успел моргнуть.
— Ну, теперь ты не жалеешь, что поторопился убраться в сарае? — спросил дед. У него не хватало зубов, и губы были почти невидимы, но Майк был рад, когда дед улыбался. Дед любил, когда он оказывался прав.
— Все хорошо, — сказал Майк.
Они понесли забитых птиц в сарай. Он был маленьким и квадратным, без окон, с одной дырой в стене. Это были владения старого охотника: убитые ондатры покрывали стены. Их мех продавали на материк, а распластанные тушки, прибитые гвоздями, вялились на стене. Майку эти маленькие существа напоминали летающих белок, которые прыгали высоко над полем.
Майк включил генератор, и машина для ощипывания перьев заработала. Дед натянул высокие грубые ботинки, оба надели перчатки. Дед работал быстро, так что Майк едва поспевал за ним. Обрабатывая гуся, машина работала, как волшебные пальцы, выдергивая перья из кожи. Ослабленные машиной перья легко выдергивались рукой.
Майк пробегал пальцами по перьям и, собрав их, бросал в дыру в стене. Наилучший, самый густой пух рос на грудке гуся, и Майк с особым тщанием собирал его. Его пальцы легко касались мертвой птицы, стараясь сохранить перья чистыми. Он слышал, как дед выругался. Приезд матери Майка приводил старика в мрачное настроение.
— У этого бедолаги много пуха, дед, — окликнул его Майк.
— Да уж.
— Больше пуха для маминых одеял.
— Да…
— Она уже летит сюда, — напомнил Майк. — И будет с минуты на минуту.
— Удивительно, как это она вообще собралась, — ворчал дед.
— Но она летит.
— В котором часу она здесь появится?
— До того, как стемнеет… Это все, что она сказала.
— Она всегда такая, — сказал дед. — Ничто не заставит ее выполнить обещание. Она может тебе пообещать что угодно, но если у нее что-то приключится, забудет обо всем и займется другим.
— Ну… Я не знаю, — уклончиво произнес Майк, стараясь остаться вежливым, но не соглашаясь с дедом. — Если мама сказала, что прилетит, она будет здесь, — повторил Майк, вставая на защиту матери. Что было само по себе странно, так как он обычно первым нападал на нее.
— Мало ли кто что говорит, слова — это всего лишь слова, Майк, — проворчал дед, собираясь выпотрошить гусей.
Майк пожал плечами.
— Она могла бы не покидать так быстро остров после смерти ее матери, — сдавленным голосом проговорил дед.
Майк отвернулся. Почти всякий раз, когда дед упоминал имя своей жены, у него перехватывало дыхание. А если тетя Бесс садилась за пианино и начинала играть одну из любимых песен Роуз, то он и вовсе выходил из комнаты. Майк знал, дед ездит на могилу жены, он не раз видел его на старом погосте.
— С тобой все хорошо, дед? — спросил Майк.
Старик кивнул. Нахмурившись, он потянул носом, словно ему было невыносимо то, что его заставили замолчать. Майк не знал, чего ему ждать от приезда матери. Их разногласия начались с восьмого класса. А с дедом они не ладили еще дольше, еще до того, как Майк родился. И с годами Майк понял, что сам был причиной раздора. Его родители не были официально женаты. Майк был незаконнорожденным. И то, что он все-таки появился на свет, сделало его мать скандальной фигурой на острове. Может, именно это рассорило ее с дедом. Но со временем он узнал, что неприятности начались раньше и были связаны с болезнью Роуз, его бабки.
— Ну-ну… — проворчал дед, разглядывая вяленые тушки ондатр, висевшие на стене.
— Что? — спросил Майк.
— Дай мне вон те две, — указал дед.
Майк потянулся и снял две тушки с гвоздей, преодолевая тошноту.
— Мы на славу ее накормим, пока она будет здесь, — приговаривал дед. — Жаркое из ондатры именно то, что ей сейчас нужно. Оно придаст ей силы, если и не вернет здоровье.
— Она здорова, — возразил Майк.
Дед внимательно взглянул на внука. Ой хмурился, шевеля беззубым ртом, а его брови под углом сошлись на переносице. Он бросил в лохань ощипанных гусей и поставил ее у двери, чтобы забрать позже. Потом взял пластиковый мешок с перьями и пухом, чтобы отнести его тетушке Бесс.
— Она здорова, — снова сказал Майк, потому что от молчания деда ему стало не по себе.
— Это она тебе сказала?
— Да.
— Ее мать тоже так говорила, — буркнул дед, еще более помрачнев.
— Но… — Закинув голову, Майк всматривался в чистое небо, пытаясь найти там хоть какие-то признаки приближающегося самолета.
— Что? Хочешь походить на них? Верить в то, во что хочется верить? Люди болеют и умирают, ничего удивительного. Неужели ты до сих пор не научился реально смотреть на жизнь?
— Научился.
Дед засмеялся.
— Да, научился!
— Тебе придется потратить на это еще много времени.
— Но я…
— Ты хочешь сказочек с хорошим концом, вот чего ты хочешь, — сердито ворчал дед. Он пошел к дому и не собирался останавливаться. Вынув трубку из кармана, он пытался ее разжечь.
Майк остановился, чувствуя, как противная, холодная жижа проникает в его ботинки. Ферму окружали высокие сосны, из-за которых выглядывал красный шар солнца. Длинные тени от черных силуэтов деревьев тянулись далеко к заливу. Он наблюдал, как дед ковылял по тропинке, со злостью размахивая тушками ондатр. Дом был старый и покривившийся. Из трубы поднимался дым.
— Эй! — крикнул Майк, но дед даже не повернул головы и зашагал еще быстрее. Его старая спина совсем сгорбилась. Он, не отвечая, отмахнулся.
— Меня тошнит от мертвых гусей! — проворчал Майк, но лишь когда был на все сто уверен, что дед не слышит, да и это было вовсе не то, что он хотел сказать прежде всего. Его сердце стучало. Холодное дыхание превращалось на воздухе в белый пар. Майк Толбот остановился, прислушиваясь к звуку самолета, который приближался с запада. Он закинул голову, глядя на небо, туда, где была его мать.
В доме стояла тишина. Бесс легла отдохнуть на софе, с ног до, головы укрывшись одной из своих старых вязаных шалей. Она равномерно дышала ртом и при этом тихонько похрапывала. Дедушкины часы громко тикали. Кошки, обитавшие в сарае, свернулись комочком посреди комнаты, наблюдая за ней желтыми глазами. Бесс держала шторы закрытыми большую часть дня, чтобы мебель не выгорала. Поэтому комната тонула в полумраке, что само по себе было довольно печально, да еще и обои, и мебель — все было в коричневато-бежевых тонах.
Джордж склонился над сестрой, наблюдая, как она спит. Она выглядела такой старой, несмотря на то что подсинила волосы к приезду Сары, но это ни капельки не помогло. Лицо ее было в сетке морщин, во рту не хватало зубов. Камин давно погас, и старик, качая головой, смотрел на Бесс. Разве он не говорил ей, что хочет, чтобы в доме было тепло и чисто, когда приедет Сара? Они с Майком были заняты, и все выглядело не так, как надо. В доме дурно пахло, и вся обстановка напоминала ему похоронное бюро, хотя дом знавал и лучшие времена. Вздохнув, старик все же решил разбудить Бесс.
— Доброе утро, лежебока, — сказал он.
Бесс шевельнулась. Не теряя надежды разбудить сестру, Джордж покружил по комнате. Кошки спали где придется. Он прошаркал к старому пианино Роуз, и на него дохнуло лимонным запахом полироли. Никто не мог сказать, что его сестра плохо следит за домом. Все рамы были натерты до блеска, как и фигурки на пианино. Она почистила шторы, выстирала подстилки для кошек и собаки, натерла воском полы. Но все равно в доме стоял устойчивый запах двух стариков и подростка.
Джордж прошел в ту комнату, где Бесс шила свои одеяла. Он увидел мешки перьев в огромной плетеной корзине. В комнате было так темно, что при каждом шаге он на что-то натыкался. Его ревматизм давал о себе знать, кости скрипели и болели, он чувствовал себя слоном в посудной лавке. Нечаянно наступил на спящую кошку, и она завизжала. Джордж громко выругался. Ухватившись за рулон белой хлопчатобумажной ткани, он испачкал его тушкой ондатры, которую держал в правой руке.
