Цветочные часы - Слэйт Валери (лучшие книги TXT) 📗
В поезде они сидели рядом на деревянной скамейке, в окружении шумной детворы и их родителей, и на какое-то время у Поля проснулось ощущение возвращения в детство. А потом оно переросло совсем в другие, взрослые чувства, но тоже связанные с детьми. Он вдруг представил себе, что они сидят в этом вагончике с собственным ребенком, похожим одновременно на обоих родителей. Его воображение создало яркий, почти осязаемый образ этого малыша. Мальчик с темными, как у матери, вьющимися волосами и серо-голубыми, как у него, пытливыми и серьезными глазами. Будущий горнолыжник по имени Анри. Он даже почувствовал тяжесть и чистый, молочный запах его тела, как будто уже держал его на коленях. И поразился тому, что впервые в нем проявился генетически заложенный в каждом человеке инстинкт отцовства. Что еще более странно, он воспринимал в этот момент сидящую рядом женщину, как будущую мать его ребенка, их общих детей, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет.
К сожалению, это видение длилось недолго, но вполне достаточно, чтобы понять – он на пороге совершенно новых открытий в своей жизни. Провидение сделало ему подарок. Перед ним открылась первая страница в «Книге судеб», на которой проявился облик возможной будущей избранницы. А вот станет ли он явью и что откроется ему на следующей странице, пока неясно. Многое будет зависеть от него самого.
6
Натали лежала в постели совершенно обнаженная, отбросив в сторону легкое одеяло и задумчиво разглядывая слегка затуманенный серебристый диск луны, подглядывавший за ней с бархатисто-черного, усыпанного звездами небосвода. Во всем теле чувствовалось какое-то томление, и еще было едва ощутимое ожидание чего-то прекрасного, стоящего буквально рядом, у подножия кровати. Стоит только протянуть руку, и в лунном свете обрисуется облик мужчины, с которым она рассталась всего несколько часов назад. С которым сидела рядом в маленьком, тесном вагончике, ощущая его близость всеми клеточками своего тела, чувствуя излучаемую им спокойную уверенность, мощь, а главное – внимание и доброту.
Ей так хотелось прижаться к нему еще ближе, почувствовать его руки на своих плечах, ощутить его губы на своих губах. Но он не догадался это сделать. Или, скорее, не решился, поскольку в нем таились те же желания, она знала. А жаль. Даже не поцеловались ни разу, хотя были весьма близки к этому, особенно при расставании, стоя в тени деревьев недалеко от ее дома. Уже держались за руки и инстинктивно потянулись губами друг к другу. Она даже успела закрыть глаза. Но так и не почувствовала вкуса его поцелуя. Поль вдруг резко отпрянул, что-то сконфуженно и невнятно пробормотал, как бы извиняясь, а потом пожелал ей скороговоркой спокойной ночи и мгновенно исчез, растаяв в сумеречном мареве. Может быть, он боялся за себя?
Да и у нее куда-то пропала привычная смелость и былой цинизм в восприятии мужчин. Как будто боялась спугнуть подступавшие чувства. Боялась поначалу даже признаться сама себе в том, что с ней происходит что-то необычное. То, чего она никогда не испытывала в своей жизни, даже в ранний девический период, когда всем людям свойственно влюбляться. Но вот сейчас, оставшись наедине с мыслями, как бы прикрывшись от внешнего мира стенами и ночной темнотой, она поняла, что может и должна быть откровенной сама с собой.
Тем более что весьма странные фантазии вдруг на какое-то время появились в ее голове, как будто кто-то включил проектор, рисующий картинки у нее в мозгу. Перед глазами, как на белом полотнище экрана, появился образ ребенка, воспринимаемый настолько явственно, почти физически, что захотелось потрогать его руками. Девочка со светлыми волосами, как у сидящего рядом с ней мужчины, и контрастно темными, шоколадными глазами, как у нее. Ребенок, похожий одновременно на обоих родителей. Она даже знала, как ее зовут. Агнесс. И не собиралась дискутировать по этому вопросу с ее отцом. Если будет мальчик, то свое имя он получит от отца. А определить имя девочки – это уж ее, материнская обязанность и право.
От всех этих чудесных мечтаний и видений у нее было необыкновенно радужное настроение. Было совершенно не до сна. Какой уж тут сон, когда хочется петь и танцевать! Организм был перевозбужден и требовал разрядки. Хотелось хоть с кем-то поделиться свежими впечатлениями о сегодняшнем свидании. Но не с родителями же? Звонить подругам было тоже несколько поздновато. По канадским понятиям, как заметил укоризненно Поль, они расстались слишком рано, около девяти часов вечера. Но для патриархальной Женевы, традиционно засыпающей с наступлением темноты, это было в самый раз. После девяти по улицам бродят в основном иностранцы, скопляясь в разных темных углах и нервируя запоздалых прохожих.
Так что пришлось под струящимся сверху, через окно, сиянием луны, играющем бликами на ее обнаженном теле, как в пустом зале кинотеатра, устраивать для себя самой индивидуальный просмотр запечатлевшихся в памяти кадров. С многочисленными повторами и попутным анализом того, кто что сказал или сделал, и с плавным переходом в мечтания. Незаметно для себя она начала строить планы на будущее, и осознала это только тогда, когда вдруг поняла, что спорит сама с собой по поводу того, когда им вдвоем лучше всего отправиться в Вербье – в ноябре или декабре. Она даже радостно засмеялась, настолько поразила ее эта мысль.
Но потом, через несколько часов бессонницы и размышлений, вдруг начали появляться более грустные и тревожные мысли. Ведь Поль совершенно не похож на человека, склонного к умеренному образу жизни. И, уж тем более, к аскетизму и воздержанию. Его скромность по отношению к ней может быть объяснена другими причинами. Без сомнения, у него были в прошлом любовные приключения. И почему она так уверена, что только в прошлом? Здесь, в Женеве, Поль находится уже не первый месяц… Не исключено, что он уже успел с кем-то близко сойтись.
И память тут же услужливо предъявила облик рыжеволосой красавицы довольно хищного вида, сидящей за рулем легкомысленно-розового дамского автомобильчика. Его «коллеги», как выразился Поль. Только ли коллеги? Такая женщина не способна долго оставаться в роли простого наблюдателя рядом с таким мужчиной. Жаль, что не решилась спросить, замужем она или нет. Впрочем, замужество для таких особ вряд ли является серьезной преградой…
Неприятно-болезненное чувство зрело внутри и мешало Натали спокойно анализировать ситуацию. Слепая ревность – это, конечно, атавизм, но, как говорится, кто вовремя предупрежден – тот не побежден. Лучше перестраховаться и выяснить все как можно быстрее и до конца. Чтобы не было потом горького разочарования…
С этими тяжелыми мыслями она незаметно для себя заснула в тот предрассветный, переходный час, когда солнце еще не вышло из-за горизонта, но луна уже начинает покидать этот мир; и на стыке двух расходящихся светил мрачноватая мгла небосвода постепенно начинает сереть, как будто открывая земной мир для всевидящего ока господнего…
Натали окутал глубокий сон, в котором продолжились и причудливо переплелись и ее ночные мечты, и ее дневные воспоминания и тревоги, и его рассказы о прошлом. Они стояли на склоне заснеженной горы. Куда-то вниз, почти вертикально, уходила огромная расщелина, настоящая пропасть. Поль уже готовился к старту. Надвинул на глаза очки, согнул колени, напружинил ноги, воткнул палки, готовясь к толчку. Она пыталась его остановить, заявляя, что это полное безрассудство. Это даже не смертельный риск – это просто самоубийство. Но он не слушал ее и смеялся. А рядом с ними, за спиной Натали, стояла третья фигура. Зловещая фигура неизвестной женщины. Натали не видела ее лица, но чувствовала ее опасное, тревожное присутствие. Слышала ее неприятно-резкий, повелительный голос. Это именно она провоцировала Поля на столь безрассудный шаг, обвиняя его в трусости. Натали понимала, что эта женщина тоже ревнует, и, зная, что проиграла, хочет его погубить. Чтобы он не достался ей, Натали.
