Эхо старых книг - Дэвис Барбара (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT, .FB2) 📗
– О детстве?
– Хочу узнать про вас все. Вы заплетали волосы в косички? Кто был вашим первым мальчиком? Вам нравилось в школе?
– Кос не было, – отвечаю я, хотя понятия не имею, почему тебя это волнует. – И имени первого мальчика я не помню. А вот школу я терпеть не могла. Хотя нет, не саму школу. Мне не нравились девочки из моего класса. Как и директриса, миссис Кавано, которая меня невзлюбила за то, что я задавала слишком много вопросов и выводила каракули во время уроков.
– Каракули?
– На полях в школьной тетрадке.
– Писали имя своего мальчика?
– Стихи, – отвечаю я коротко.
– Вы сочиняете стихи?
Ты заметно удивлен. Да я и сама удивилась. Много лет не вспоминала о тех глупых стихах, которые сейчас вдруг пришли мне на ум.
– Все девочки так делают. Пишут дурацкие стишки о своих чувствах.
– Любовные поэмы?
Смеюсь, но сразу останавливаю себя, чтобы ты не принял мой смех за флирт.
– Что я могла тогда знать о любви? Нет, я писала всякую чушь. Чепуху о птице в клетке, которая мечтает вырваться на волю, взмыть в небо над городом и улететь далеко-далеко. Еще одно о том, как заблудилась в лабиринте из кустарника. Живая изгородь росла все выше и выше, и я не могла найти выхода.
– Глубокая вещь.
– Это был вздор, как говорят по вашу сторону океана. Но в то время я обожала поэзию. Читала все, что попадалось под руку, иногда – неприличное для девушки моего возраста. Я была убеждена, что, когда вырасту, стану Элизабет Барретт Браунинг.
Ты так пристально рассматриваешь мое лицо, словно что-то в нем ищешь.
– И когда вы собирались мне об этом рассказать?
Вопрос кажется странным, такой обычно задают человеку, которого знают много лет.
– В смысле – когда? Мы ведь только недавно познакомились.
Твои губы изгибаются в чувственной улыбке.
– Я постоянно забываю.
Не знаю, как тебе это удалось, но теперь ты как будто сидишь ближе. Мир словно сжался вокруг этой двери, и остались только мы с тобой, наши голоса и грохот дождя. И все же, поморгав, я вижу, что твой табурет стоит ровно там, где ты его изначально поставил. Опускаю глаза и смотрю на свои сапоги.
– В тот вечер, когда мы встретились… – говоришь ты, а затем добавляешь: – …в отеле «Сент-Реджис»… – словно мне нужно об этом напоминать. – Мы говорили о книгах, о Хемингуэе, Диккенсе и Бронте, но вы и словом не обмолвились, что тоже пишете.
– Потому что я не пишу! – Прозвучало слишком напористо, и я смягчаю тон: – То были всего лишь детские причуды, из которых вырастаешь. Знаете, как бывает, когда увлекаешься чем-нибудь так страстно, что на какое-то время полностью этим захвачен, а потом раз – и все кончено.
– Что же произошло?
Вздрагиваю от неприятных воспоминаний. Но ты смотришь на меня так внимательно, так пристально.
– Миссис Кавано, – отвечаю я наконец. – Она забрала у меня одну тетрадь и показала отцу. Там было… В то время я подражала Сафо. «Краснеющее яблоко, несобранное, забытое». Я понятия не имела, что все это значит, да и не особо интересовалась. Меня привлекали сами слова, их ритм, боль, которую они передавали. Мне хотелось как-то переписать их по-своему, поэтому я начала экспериментировать, пытаясь подражать этому прекрасному лиризму. Отец пришел в ярость. Назвал мои сочинения «грязью». Велел отдать ему все тетради, а потом при мне выдернул из них все страницы и разорвал в клочья. После чего вообще запретил читать любые стихи. Некоторое время я держала под кроватью дневник и продолжала писать, но сестра нашла его и донесла. Вот так завершилась моя поэтическая карьера.
– Сколько вам тогда было?
– Четырнадцать. Или пятнадцать.
– С тех пор вы ничего не писали?
– Нет.
– А почему бы не взяться снова?
Пожимаю плечами и отвожу глаза.
– Нет смысла.
– Но вам ведь есть что сказать?
– Вовсе нечего.
– Вот уж не верю.
– Я не такая, как вы, – говорю я ровным голосом, пока этот странный сеанс признаний не зашел слишком далеко. – У меня нет глубины. Нет… содержания, думаю, так бы вы это назвали. Если не считать содержанием мой трастовый фонд. Я не из тех, кто путешествует по миру в погоне за мечтами или выступает на конгрессах, как ваша подруга Голди. Когда-то я воображала себя такой, но быстро разочаровалась в подобных идеях. Я именно та, какой вы меня увидели, когда спрашивали о лошадях… Избалованная дочка богатого человека, привыкшая получать все, что захочет.
– А цена за это – послушание?
Выдерживаю твой проницательный взгляд, словно бросаю этим вызов.
– Не жалейте меня.
– И не думал. Каждый из нас делает свой выбор: бизнес, политика, брак по расчету. Люди называют это компромиссом.
– И у вас с Голди то же самое? – спрашиваю я, отчаянно желая переключить внимание на тебя. – Компромисс?
Ты вздыхаешь.
– Опять Голди. Ладно, спрашивайте. Что вы хотите узнать?
– Вы двое…
– …любовники? – заканчиваешь ты. – Не нужно стесняться. Я рад поделиться всеми пикантными подробностями. Только будьте готовы, они довольно мрачные.
Сижу очень тихо, решив не выдавать своей реакции, даже если подробности меня шокируют.
– Правда в том, что мои отношения с Голди… – Ты делаешь паузу, потирая подбородок. – Как бы сказать поделикатнее? Носят финансовый характер.
Забыв о своих намерениях, вытаращиваю глаза.
– Вы берете у нее деньги? За… Нет. – Я поднимаю руку. – Не важно. Даже знать не хочу.
– Бог мой! Да у вас грязные мысли, не так ли?
– У меня? Вы же сами…
Ты ухмыляешься, как будто я сказала что-то ужасно смешное.
– Она сейчас покупает новый журнал и предложила мне стать автором колонки. Зарисовки о жизни. Социальные темы. Не совсем Хемингуэй, но какой-никакой заработок, пока не появится что-то получше. И мне придется общаться с американской молодежью, вот как вы. Кто знает, возможно, я даже получу одну-две оплачиваемые командировки по стране.
– А как же насчет романа, который, как вы говорили, однажды опубликуете? Когда это произойдет?
Теперь твоя очередь отвести взгляд.
– Боюсь, до этой мечты пока далеко.
– Нет времени?
– Нет пульса.
– Что это значит?
– Что в сюжете пока отсутствует жизнь. И пока я не придумаю, как его реанимировать…
– …будете писать очерки о жизни и сопровождать своего босса на светские мероприятия?
– Скажу совсем откровенно, я даже жить буду у Голди, пока не найду собственную квартиру. Комнаты отдельные!
Смотрю на тебя скептически.
– Я с ней не спал, – твердо заявляешь ты. – И не планирую.
– Не думаю, что все, кто с ней спал, заранее это планировали. Она как большой блондинистый паук.
– Кажется, я слышу нотку ревности?
– Ревности? – одариваю тебя холодным взглядом. – Я помолвлена с одним из самых завидных женихов Нью-Йорка.
Ты встаешь, подходишь к раскрытым дверям и, сунув руки в карманы, смотришь на залитый дождем двор перед конюшней.
– Когда я говорил о браке по расчету, я имел в виду Тедди. Сказать вам, почему?
– Меня не интересует, что вы думаете о моем женихе.
– Вы боитесь того, что можете услышать? Боитесь, что я окажусь прав?
– Я не боюсь ничего из ваших слов.
– Неужели?
Внезапно ты снова оказываешься прямо передо мной, и я напрягаюсь из-за внезапной близости. Хочется увеличить дистанцию, но деваться мне некуда – если только нырнуть под твою руку и выбежать под дождь. Вместо этого я откидываю голову и смотрю в твои спокойные ясные глаза.
