Черный полдень - Корнев Павел Николаевич (список книг TXT) 📗
— Видать, чародеи контратаку устроили, — потряс головой Второй и тяжело перелез через борт саней, когда те остановились у забора рынка. — Говорят, у них теперь с энергией проблем нет…
— Говорят, кур доят, — расплылся в ехидной улыбке пиромант.
Чего–то сегодня народу на рынке маловато. Приезжие из окрестных деревень и хуторов в Форт попасть не смогли? Может быть. Вот только и на вечно оживленном Южном бульваре никого не видать. Даже перед самыми популярными и посещаемыми магазинами только охранники топчутся. Так что не все так просто, как кажется на первый взгляд. Да и чувствуется будто осязаемо висящее в воздухе напряжение. Хотелось бы мне знать, чего опасаются простые люди. Повторения бунта? Или нападения горожан? Да кто их знает, простых людей. Давненько уже с такими не общался. Все больше очень непростые на жизненном пути попадаются.
— Пошли! — позвал меня уже распахнувший дверь хинкальной Рустам и шагнул внутрь.
Я окинул взглядом неказистую коробку закусочной, посреди плоской крыши которой дымила труба, проводил взглядом пробренчавший в сторону Юго–восточных ворот трамвай с установленной вместо срезанного пассажирского вагона платформой с минометом и поспешил за остальными. А то продрог, как собака…
Внутри оказалось жарко, душно, накурено, шумно, тесно и вдобавок ко всему темно. Прямо посреди помещения стояла огромная печь, на которой и готовилось большинство блюд. Не знаю, как должна выглядеть настоящая хинкальная и что такое хинкали вообще, но кормили тут неплохо. По крайней мере, можно было перекусить, не опасаясь провести остаток дня в обнимку с белым другом. Хоть здесь, как и во всех подобных заведениях, готовили ровно столь же полезные для здоровья человека чебуреки, беляши и прочие непонятно на каком масле жаренные пирожки, а перечень компонентов пиццы или мясного пирога запросто мог занять не один лист мелким почерком. Но вот не травился никто — и все тут. Чудо, не иначе. А скорее, все дело в посетителях: такие кадры заглядывают, что вполне за несвежий салат зарезать могут.
Парни уже успели занять только–только освободившийся угловой столик, и я, на ходу расстегивая фуфайку, направился к ним. Публика тут действительно подобралась еще та. Торговцы с рынка, кидалы и чернорабочие оттуда же, закончившие смену охранники с Южного бульвара, освободившиеся с дежурства дружинники и вовсе уж непонятные, но, несомненно, мутные личности. Если не сказать — темные. А вообще, здесь царила теплая, дружеская атмосфера. В крюйт–камере тоже до поры до времени спокойно. Главное, той самой искрой не оказаться.
— Что заказывать будете? — тут же оказался рядом с нашим столом совмещавший должности официанта и вышибалы накачанный парень в кожаной безрукавке.
— Пицца есть сегодня? — развернулся от стоявшей в углу вешалки Рустам.
— Есть.
— Три больших.
— Фирменных?
— Да, и чай сразу неси, — уселся за стол Зубастый, который, к моему удивлению, оказался в этом заведении общепита завсегдатаем.
— С вас…
— Иди, потом, — отмахнулся от него Рустам и уставился на меня: — Ну?
— Что — ну? — покачнувшись на стуле, уперся я спинкой в стену. Полумрак скрадывал выражения лиц, но мне показалось, что по физиономии Зубастого проскользнула гримаса раздражения.
— Мы продвинулись в деле или нет? — Рустам то ли не понял мой намек, то ли посчитал, что при Напалме и Сан Саныче можно говорить открыто.
— Несомненно.
— Так значит, это… — обрадовался Второй.
— …пустышка, — закончил за него фразу я.
— Но ты говорил… — нахмурился измененный.
— Что дело продвинулось? — улыбнувшись, я все же решил не доводить до белого каления парня. А то он здоровый… Вон и Напалм лишний раз на рожон решил не лезть: не закурил даже. Или он бросает? Раньше как паровоз дымил. — Дело продвинулось. Мы отработали один вариант и теперь переходим к следующему.
— И вторая попытка может оказаться более продуктивной? — Рустам начал разливать из принесенного чайника по стаканам кипяток и на меня даже не смотрел.
— Поживем, увидим. — Вытерев вспотевший лоб, я снял фуфайку и повесил ее на спинку стула. — Все зависит от того, когда будет информация по энергетическим линиям Гимназии.
— Я за ними в Центральный участок сегодня собираюсь, — начал разрезать пиццу Зубастый. — Но ты разговор в сторону не уводи — почему считаешь, что выбросы вокруг Пентагона к нашему случаю отношения не имеют?
— Почувствовал. Есть определенные признаки. — Я откусил от ломтика пиццы и сосредоточенно зажевал. — Там вообще сам принцип другой. Не энергия выбрасывается, а мир потихоньку от ее излишков перегорать начинает. Поэтому и жгучей плесени почти не было.
— А чем тогда объясняется такая кучность? Сплошь же вокруг Пентагона последние адреса? — задумался Второй, чему вечно голодный Напалм оказался только рад. Вон как жует — аж за ушами трещит. А Сан Саныч, как ни странно, в разговор не лезет, будто и нет его здесь.
— Как вариант — Братство начало активно использовать алхимическую установку. Излишки энергии пережигают, но случайных утечек не избежать… — Я отхлебнул чая и понял, что сболтнул лишнего.
— Ладно, тему закрыли. — Искоса взглянув на меня, Рустам уставился в стакан с чаем. — Боюсь, руководство будет недовольно отсутствием подвижек. И чем для всех нас чревато это недовольство, думаю, никому объяснять не надо.
— Срок вроде неделя был? — начал злиться я.
— Это крайний срок. Надо уложиться в три дня.
— Кто сказал? — Моя попытка улыбнуться успехом не увенчалась: из–за опухшего лица получилась какая–то болезненная гримаса.
— Я! — набычился Рустам. — Все ясно?
— Да иди ты на …! — Я поднялся из–за стола. — Раньше, чем это может быть сделано, это сделано не будет.
— Ты куда пошел? — вскочил на ноги разъяренный Зубастый. — Разговор еще не окончен!
— Продолжайте без меня. — Вытащив из кармана фуфайки пузырек с таблетками, я направился к стоявшей посреди помещения печке. — Пойду, горло промочу.
— Сядь немедленно!
Не оборачиваясь, я выставил в ответ средний палец, и в голове моментально зашумело, но побагровевшему Рустаму хватило ума не активировать контролирующее меня заклинание. Или полномочий не хватило — ему ж ничего не угрожает? Хорошо, если чары полностью автономные.
Потерев заколовшие виски, я начал протискиваться через толпу и сразу же понял, что несколько погорячился. Надо было фуфайку с собой брать — люди от опухшей рожи так и шарахаются, а красная повязка на рукаве могла бы от многих проблем избавить. Блин, быть уродом совсем не весело. Ладно, пока никто не цепляется, глядишь, и обойдется.
— Эй, с каких это пор сюда животных пускать начали? — Окрик в спину раздался, когда я уже миновал расставленные вокруг печи столики. Отвечать в такой ситуации было глупо — обернешься и сам подтвердишь, что животное. Ничего, собака лает, караван идет.
— Эй, урод, — ухватили меня сзади за рукав свитера. — Ты еще и глухой? Или соображаешь плохо?
— Да уж получше тебя, жопоголовый, — разворачиваясь, я вырвал рукав и отступил от полноватого бугая, на голове которого красовалась обрамленная жиденькими волосиками плешь. Два его приятеля сразу же подорвались из–за стола, но промолчать оказалось бы себе дороже. Ничего не заводит поддатую толпу, как запах страха жертвы. — Чё хотел?
— Ах ты! — широко размахнулся бугай и бросился на меня.
Пригнувшись, я уклонился от здоровенного кулака и врезал промахнувшемуся заводиле правой в печень. Тот хрюкнул и завалился на стол, но его корешам этот урок впрок не пошел. Решив действовать наверняка, они одновременно напрыгнули с разных сторон. Едва успев увернуться от парня, кинувшегося со спины, я в развороте полоснул второго по лицу выхваченной финкой и выставил перед собой нож:
— Замяли?
— Ах ты урод! — Успевший перевести дух плешивый здоровяк, подхватил со стола бутылку и двинулся ко мне, но тут хлопнул пистолетный выстрел, и он замер на месте.
— Представление окончено! — сунул АПС в кобуру пальнувший в потолок Рустам.
