Полуночное танго - Калинина Наталья Анатольевна (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗

— Не думаю. Камышевский решил выждать — ему не давала покоя мысль о колготках. К тому же он вспомнил, что не так давно писал Жанке записку, в которой умолял сделать аборт и обещал дать ей на это деньги. Мужчина все не выходил. Стало светать. Камышевский отважился заглянуть в окно. Мужчина сидел на полу и снимал с колготок трусики. Потом поднялся, положил их в карман и направился к окну. Камышевский едва успел спрятаться в кустах. Мужчина, не оглядываясь, пошел в сторону ликероводочного. Мужчина был немолодой — он здорово горбил спину и волочил ноги. К тому же у него были седые волосы.

— Не может быть! — Мне пришла в голову совершенно абсурдная мысль. Я вдруг вспомнила дедушку Егора в белой кепке и с бидоном в руке. Вряд ли он оказался возле Жанкиного дома случайно.

— Что ты сказала, Пупсик?

— Ничего. Рассказывай дальше.

— Камышевский влез в окно. Уже почти совсем рассвело. Зрелище было отвратительное, и его вывернуло наизнанку. Он испугался: еще улика!.. В помрачении сознания он схватил нож, распорол Жанке живот, вытащил кишки. Он возбудился, увидев ее внутренности, почувствовал, как по его ноге потекло семя. Прости меня за такие подробности, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Он впал в настоящий экстаз и не помнил себя. Очнулся уже на улице с колготками под мышкой. Он кинул их в какую-то яму. Вспомнил про нож, на котором остались отпечатки его пальцев, но побоялся за ним вернуться, потому что к тому времени окончательно рассвело. В тот вечер они ходили с Женькой в ресторан, и Камышевский сделал ей предложение. Надо отдать должное твоей маме — она не приняла его с ходу. Она сказала: я подумаю. И еще что-то в этом духе.

— Когда он рассказал тебе все это, ты поняла, что он собирается…

— Когда он мне рассказал, я поняла, что мне нужно линять, иначе меня ждет участь Жанки. — Марго невесело усмехнулась. — Но ты, Пупсик, не можешь себе представить, как был красив Камышевский в своем возбуждении. Он бросился на меня, мы загремели на камни. Я ударилась головой и потеряла сознание. Когда пришла в себя, уже было светло. Я попыталась встать, но снова закружилась голова. Остальное тебе известно. Пупсик, мне ужасно хочется спать. Спокойной ночи.

Я поняла интуитивно, что Марго рассказала мне отнюдь не все. Но я прекрасно знала, что силой из нее словечка не вытащить.

Я вздохнула и отвернулась к стенке.

— Я сказала следователю, что меня не было дома, когда это случилось. Меня на самом деле не было дома. Дело в том, что между нами произошел окончательный разрыв, и я больше не желала видеть этого человека. Я же не знала, что он настолько психически неуравновешен.

— Ты ни в чем не виновата. Выкинь все из головы.

— Он ужасно расстроился из-за этих фотографий, хотя они на меня особого впечатления не произвели. Я давно поняла, что плоть приносит нам одни страдания и разочарования. Если хочешь жить в гармонии с собственной душой, нужно подчинить плоть разуму, то есть здравому смыслу. Недаром ведь отшельники уединялись от мира и умертвляли свою плоть.

— Женька, ты все-таки порядочная зануда. — Марго беззлобно рассмеялась. — Если следовать твоей теории, то по-настоящему счастливыми могут быть только скопцы и монашки.

— У меня нет никакой теории. Оба мои экскурса в так называемую страну плотской любви принесли мне, мягко выражаясь, массу разочарований.

— Бог любит троицу.

— Нет уж. С меня хватит. Это у тебя еще все…

Я дремала под их разговор. Самолет шел на посадку. Мне не терпелось попасть домой. Все предыдущие годы я плакала, расставаясь с морем.

Славка сидел в плетеном кресле на нашей веранде. Рядом стояли костыли.

— Я узнал, прекрасная сеньорита, что вы прибываете сегодня из Акапулько. Мне не терпелось вас увидеть. Вы уж простите, если я некстати. — Он протянул мне большой букет махровых георгин, который прятал за спиной. — Мне очень жаль, но орхидеи доставить не успели. Говорят, во Флориде туман, самолет не смог вылететь по расписанию.

Я наклонилась, чмокнула Славку в щеку. И поспешила отвернуться, чтоб он не заметил моих слез.

— Славка у нас с утра, — шепнула мне на кухне бабушка. — Сосед ехал на работу и подвез его к нам на мотоцикле. Ему еще почти месяц в доспехах ходить.

Мы обедали на веранде — наша семья и Славка с дедушкой Егором. Все было бы как обычно, если бы взрослые не пытались изо всех сил избегать в разговоре имя Камышевского. Хотя, уверена, они только и думали о том, что с ним случилось.

Я помогла Славке спуститься в сад, и мы сели на скамейку под орехом. Было жарко, но день уже клонился к закату. И лето тоже. Я подумала о том, что в этом году мне уже, наверное, не удастся поездить на мотоцикле. Славка угадал мои мысли.

— Осень будет длинная и теплая. Вот увидишь. — Он постучал основанием костыля по бетону фонтанчика. — На следующий год я куплю машину. Права у меня есть. Ты с ходу научишься водить.

Я смотрела на крольчатник, который в мое отсутствие еще больше покосился и осел. Славка перехватил мой взгляд.

— Я сломаю его, когда снимут гипс. Там можно посадить георгины. Этот цветок любили рисовать в эпоху Возрождения. Обожаю картины старых итальянцев.

— Я тоже. Но пускай крольчатник стоит, пока сам не развалится.

Славка как бы невзначай коснулся моей руки и вздохнул.

— Я должен тебе кое-что сказать.

— Важное?

— Может, для тебя и не очень, но для меня да. Понимаешь, после той ночи в степи, когда мы с тобой пили шампанское и… — Он громко прокашлялся. — Ну, короче, я понял, что, кроме тебя, мне не нужен никто. И я… я решил порвать с прошлым. Ты простишь меня за то, что у меня было в прошлом?

— У тебя было что-то с Жанкой?

— Нет. Понимаешь… Хотя, наверное, это еще хуже, чем если бы у меня с ней что-то было. Это… это отвратительно. — Славка отвернулся и стукнул несколько раз по земле тяжелой гипсовой пяткой. — Она никогда мне не нравилась, но они звали меня на всякие пьянки-гулянки и просили снимать. Я тогда был совсем зеленым, и мне очень нравилось фотографировать всех подряд. Да и они платили за это. Помню, Камышевский отвалил мне полсотни за то, чтобы я пощелкал их с Жанкой в постели. Это было так отвратительно! Ты, наверное, никогда меня не сможешь простить.

Я положила руку Славке на плечо и сказала:

— Я тоже стала другой. После той ночи в крольчатнике.

Славка глянул на меня с опаской.

— Было так чудесно. Мне показалось, будто с меня вдруг слетела вся грязь. Я вдруг понял: даже если ты увидишь эти мерзкие фотографии, ты поверишь мне, что это все в прошлом. Я устроил бы из этой пакости грандиозный костер…

— Камышевский видел, как ты заходил к Жанке.

Славка судорожно вздохнул.

— Она была неплохая девчонка. Мне ее жаль. Но…

— Что?

— Это должно было случиться. Бабушка считает, Жанка была настоящей блудницей. Она думает, я с ней спал, и велит попросить у тебя прощения. Прости меня. Но только я никогда не спал с Жанкой.

Я глядела на огромный оранжевый шар закатного солнца. Купола собора сверкали червонным золотом, и моим глазам сделалось больно от этого яркого сияния. — Ты плачешь? — услышала я словно издалека Славкин голос. — Ты жалеешь о том, что произошло в крольчатнике?

Я замотала головой и закрыла глаза.

— Я жалею о том, что не узнала тебя.

— А я думал, ты узнала меня… Я сел на Росинанта и сделал несколько кругов вокруг собора, а потом покатил к спуску. Мне казалось, я взлечу. Мне очень хотелось взлететь и посмотреть на землю сверху. Но этот проклятый поворот возле ликероводочного стоил Росинанту разбитой фары и сломанного руля.

— Я так и думала, что на Маяковке ты оказался случайно.

— Ага, голубки, вот вы где. Пупсик, твой кавалер напоминает мне средневекового рыцаря. Я всегда мечтала о сэре Ланселоте. — Марго была при полном параде и благоухала «Черной магией». — Можно присоединиться к вашей компании? — Прежде чем сесть на лавку, Марго аккуратно расправила юбку. — Сегодня грандиозный день в моей жизни. Впервые за всю историю существования небезызвестной вам простолюдинки Марго некий мужчина, а точнее кавказский хан и хмырь, собирается предложить ей свою руку и сердце. Но вы только не думайте, дети мои, что это предложение бескорыстно. Взамен он потребует то, что Марго при всем своем желании не сможет ему отдать. А она всегда так мечтала об этой торжественной минуте.