Поразительное на каждом шагу. Алые сердца. По тонкому льду - Хуа Тун (лучшие книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
– Жоси, я знаю, что вы с тринадцатым братом хорошо ладили, но ведь и мы с тобой росли бок о бок, играя вместе! Как ты можешь быть такой пристрастной? Кроме того, многие события случаются лишь в результате сложившихся обстоятельств, и нельзя сказать, что они хороши или плохи.
– Ты пришел поучать меня? – равнодушно поинтересовалась я. – У меня нет настроения слушать!
Тихо вздохнув, четырнадцатый принц извлек из-за пазухи запечатанное письмо и протянул мне. Я даже не взглянула на него, продолжая не спеша прихлебывать чай из чашки, что держала в руке.
– Чтобы увидеться со мной, Люйу простояла на коленях у боковых ворот моего имения весь день и всю ночь и добилась, что слуга сообщил мне о ней.
Опешив, я взглянула на него, и он добавил:
– Это письмо Люйу передала тебе.
Я торопливо поставила чашку на стол и, взяв письмо из его рук, быстро вскрыла конверт. После короткого молчания четырнадцатый принц ядовито произнес:
– Я слышал, что Люйу сидела на коленях у ворот резиденции четвертого брата, но никто так и не вышел, и лишь тогда она в отчаянии пошла ко мне. Вот уж действительно…
Вскинув голову, я пристально взглянула на него. Холодно усмехнувшись, принц замолчал.
Дочитав письмо, я погрузилась в безмолвное оцепенение.
– Если хочешь написать ответ, поторопись, и я отнесу его ей, – проговорил четырнадцатый принц. – Пусть ее несбыточные надежды умрут как можно скорее.
– Откуда тебе известно содержание письма? – спросила я.
– Люйу уже просила меня, – равнодушно отозвался он. – Я повторил ей слова царственного отца о том, что «никому не позволено навещать его без высочайшего дозволения», а уж ей с ее просьбой кто позволит? Я пытался уговорить ее отказаться от своей затеи, но она не желала успокаиваться и умоляла меня передать тебе письмо. Хоть она не говорила, но я и так могу угадать, что там. Поначалу я не хотел относить тебе это послание, но затем мне правда стало жаль ее и я подумал: вы с тринадцатым братом были так близки – может, она тебя послушает? Хорошенько постарайся уговорить ее! Иначе, боюсь, она скончается раньше, чем тринадцатому брату станет несладко.
Немного помолчав, он со вздохом добавил:
– Сейчас Люйу ужасно страдает, чахнет на глазах. Даже мое каменное сердце – и то смягчилось при виде ее мучений.
– Вы действительно ничего не можете предпринять? – спросила я.
– Жоси, само по себе это вовсе не мешает нашим интересам. Почему бы не сделать доброе дело? Неужели ты правда считаешь меня настолько бессердечным? – искренне отозвался четырнадцатый принц. – Но тут ничем уже нельзя помочь. Царственный отец уже издал высочайший указ, и третий брат выбрал людей для охраны тринадцатого брата. Царственный отец самолично просмотрел список и утвердил его, так что, чтобы внести туда кого-то еще, непременно потребуется одобрение императора. Но если сейчас установить связь с тринадцатым братом, царственный отец неизбежно начнет подозревать, что идея распустить ложные слухи принадлежала не одному тринадцатому принцу. Даже четвертый всеми силами старается разорвать все связи с ним – что же говорить о нас? Сейчас никто не осмелится и слова сказать в его защиту.
Я промолчала, лишь неприязненно хмыкнув. Конечно, вы стараетесь избегать всего этого, ведь сами и заварили эту кашу. На самом деле я все прекрасно понимала, но в моей душе еще теплилась надежда.
Некоторое время я пребывала в задумчивости. Затем поднялась и прошла в дом, где достала тушь, бумагу, взяла кисть и написала:
Что поделать, коли силы мои невелики? Навряд ли можно помочь, но я непременно приложу все усилия. Смиренно ждите известий.
Немного подумав, добавила:
Не обделите вниманием свое здоровье, иначе как вы сможете позаботиться о тринадцатом господине, не говоря уже об остальном?
Закончив, тщательно запечатала конверт.
Приняв из моих рук письмо, четырнадцатый принц заметил, как плотно запечатан конверт, и презрительно улыбнулся:
– Боишься, что я прочитаю?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Оно написано для Люйу, притом языком, на котором говорят обитательницы женской половины, – бесстрастно ответила я. – Не хочу, чтобы ей было неловко.
Четырнадцатый принц непринужденно улыбнулся, спрятал письмо за пазуху и поднялся, собираясь уходить.
– Четырнадцатый принц! – позвала я, и он обернулся, спокойно ожидая, пока я продолжу.
– Прикажи привратникам, чтобы вели себя полюбезнее с Люйу, если увидят ее.
– Не беспокойся, я уже отдал это распоряжение, – сказал принц. – Независимо от того, вижу я или нет, им не следует быть неучтивыми.
Я поблагодарила его церемонным жестом.
Улыбнувшись мне, он развернулся и зашагал было к воротам, однако на полпути остановился. Он долго колебался, прежде чем произнести:
– Есть нечто, о чем мне, рассуждая здраво, не следует болтать лишнего, но…
– В таком случае не стоит говорить об этом, – перебила я.
Четырнадцатый принц бросил на меня пристальный взгляд и, взмахнув рукавами, пошел к выходу. У ворот он снова остановился и, обернувшись, сказал:
– Неважно, истинны твои чувства к четвертому брату или нет, – остановись на этом. Ты умна, и тебе нет смысла создавать себе проблемы.
С этими словами он быстро скрылся за воротами.
Очень долго я стояла в тишине. Затем взяла чашку с давно остывшим чаем и выпила его одним глотком. Оказывается, не имеет значения, насколько хорош чай: остывший, он независимо от сорта будет горьким и невкусным.
Взяв в руки письмо Люйу, я вновь перечитала его и погрузилась в раздумья, бродя по двору из угла в угол. Прикидывала и так, и эдак, но смогла придумать лишь один способ. Неизвестно, выйдет или нет, все равно поступить можно только так. Я вспомнила, как сильно разгневался в тот день император Канси, и мне стало жутко. Однако затем мои мысли вернулись к тринадцатому брату, к тому, как он был счастлив в былые годы, мчась верхом на коне по просторам, а сейчас сидит за решеткой один-одинешенек. Я подумала о Люйу, о ее глубоких, искренних чувствах и множестве талантов – ведь она могла бы заниматься вместе с тринадцатым принцем музыкой, каллиграфией, поэзией и живописью, помогая скоротать долгий срок. Для нее это было бы величайшим счастьем на земле, а для тринадцатого принца – частичкой тепла посреди череды тяжелых дней одиночества и тоски. Кроме того, это единственное, что я могу для него сделать.
Снова взяв письмо Люйу, я иероглиф за иероглифом перечитала его еще раз, вспоминая о нашей дружбе с ней и тринадцатым принцем. Улыбнувшись, я приняла окончательное решение.
Дражайшая барышня Жоси!
Пишу вам я, ваша наипокорнейшая служанка Люйу, родом из уезда Учэн провинции Чжэцзян. Я появилась на свет и выросла в женских покоях достойной и добропорядочной семьи. Под аромат дорогих благовоний я изучала труды мудрецов. Большой, высокий дом моих предков с просторным двором примыкал к прекрасному саду. Залы нашего поместья были отделаны золотом и нефритом, у садовой ограды шумели зеленые ивы, а в пруду цвели красные лотосы. Однако никакое счастье не может длиться вечно. Дороги судеб неисповедимы: в один из дней внезапно налетела жестокая буря, и высокий дом в одно мгновение рухнул в клубах пыли! Я стала куртизанкой и осрамила свой род, попав в публичный дом, хотя вовсе не желала этого. Я познакомилась с тринадцатым господином в те годы, когда мы оба еще были совсем молоды. Мы вместе пили вино, беседовали о поэзии, играли на цине и флейте. Тогда мы с ним говорили только о литературе, но какой удачей это было для меня, Люйу! Я благодарна тринадцатому господину за то, что он не гнушался меня и на протяжении многих лет заботился обо мне. Лишь благодаря этому я, несчастная, смогла дожить до сегодняшнего дня. Я, слабая и беспомощная, словно дымок на ветру, отличалась от тринадцатого господина так же сильно, как глина отличается от облака. Хотя я берегла себя и хранила целомудрие, но все же была подобна жемчужине, что лежит во тьме и оттого не может сиять, прямо как белый нефрит, покрытый пылью. Разумеется, я должна была помнить о положении, которое занимала. Разве могла я осмелиться подумать о чем-то ином? Недавно же я получила письмо, из которого с удивлением узнала, что Сын Неба разгневался на тринадцатого господина. Гнев Его Величества был подобен ужасному шторму, император заточил тринадцатого господина в темницу в переулке Янфэн. Как громом пораженная, вечером я не смогла уснуть и без устали размышляла о том, как и почему подобное могло произойти. Одеяло и подушка промокли от моих слез. Я ненавидела себя за свою слабость, за то, что мне с моим хрупким телом не под силу забрать себе все его невзгоды. Тринадцатый господин изнежен – разве сможет он вынести трескучий мороз, от которого трава покрывается инеем?
Однако я часто думала о том, что, хотя и не происхожу из знатного рода и прочла не так уж много сочинений древних мудрецов, все же мне известно, что значит выражение: «Если кто-то поделился с тобой каплей воды, в благодарность подари ему целый родник». Мне не под силу вытащить тринадцатого господина из пучины страданий, и я лишь уповаю, что мне представится возможность разделить их с ним. Если бы я только могла стать его служанкой, жить в месте, где он заточен, выполняя самую грязную работу! Мести двор, прислуживать ему после пробуждения и перед сном – днем и ночью заботиться о нем, чтобы он имел возможность продолжать изучать ученые труды и там. Если бы только мои чаяния могли исполниться, о чем еще в этой жизни просить мне, Люйу?
Несмотря на то что мы с вами, барышня, виделись всего единожды, я часто слышала, как тринадцатый господин хвалил вас, отмечая, что вы не только талантливы, но и не боитесь поступать по-своему. Ни к кому другому, кроме вас, я не могу обратиться со своей просьбой. Мне известно, что вы, барышня, хоть и женщина, а в храбрости превзойдете иного мужчину и в мудрости не уступили бы и Мэнчань-цзюню[15]. Вы, без сомнений, сможете почувствовать искренность моих намерений и протянете мне руку помощи. Вы, барышня, прислуживаете самому Сыну Неба, и он души в вас не чает. Исполнить мою просьбу будет весьма непросто, но другого решения придумать я не могу, лишь лелею крошечную искорку надежды, в слезах моля вас, барышня, о помощи!
