Три метра над небом - Моччиа Федерико (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
20
Полло тормозит перед домом, где живет Баби. Паллина слезает и идет к привратнику.
– Баби уже вернулась? Полусонный Фьоре с трудом узнал ее.
– Здравствуй, Паллина. Нет. Я видел, как она уехала на Vespa, но она еще не вернулась.
Паллина поворачивается к Полло:
– Ну что же это такое!
– Не волнуйся, если она со Стэпом, то ничего не случится. Скоро приедет. Хочешь, подождем ее вместе?
– Нет, я поднимусь. Может быть, с ней что-то случилось, и она как раз звонит домой. Надо же кому-то ответить.
Полло заводит мотоцикл.
– Как только что-то узнаем, созвонимся. Паллина целует его и убегает. Пролезает под шлагбаумом и направляется ко входу в жилой комплекс. На полдороге вдруг оборачивается. Полло ей машет. Паллина посылает ему воздушный поцелуй и скрывается на левой лестнице. Полло жмет на газ и уезжает. Паллина поднимает коврик. Как и договорились, ключи там. Она перебирает связку, ища тот, что от подъезда. Поднимается на первый этаж и медленно отпирает дверь. Из коридора доносится голос. Это Даниела. Болтает по телефону.
– Дани, где предки?
– Паллина, а ты что тут делаешь?
– Скажи, где они?
– Их нет дома.
– Отлично! Вешай трубку. Не занимай телефон.
– Но я говорю с Андреа. А где Баби? Она пошла за тобой.
– Вот поэтому и кончай говорить. Может, она звонит. Когда я ее видела последний раз, она на мотоцикле удирала со Стэпом от полиции.
– Да ну?
– Ну да!
– Ну и сестричка у меня.
Пыль понемногу рассеялась. Низкие серые облака плывут по безлунному небу. Вокруг тишина. Ни единого лучика. Кроме маленького фонаря на высокой стене дома. Баби отлепляется от стены. В нос ей ударяет запах удобрений с полей. Легкий ветерок играет с ветвями. Одна, в незнакомом месте. На этот раз ей и вправду страшно. С правой стороны издалека доносится лошадиное ржание. Это конюшни в деревне, скрытой во тьме. Она движется к фонарю. Медленно-медленно, по стеночке, вцепившись рукой в изгородь, осторожно выбирая, куда поставить ногу, среди пучков дикой высокой травы. Интересно, тут есть гадюки? Обрывок воспоминания из какой-то научной книжки успокаивает ее. Гадюки ночью не ползают. Зато крысы бегают. Тут их должно быть полно. Они кусаются. Городские легенды. Она слышала о чьем-то знакомом, которого искусали крысы. Вскоре он умер. От какой-то болезни. Жуть какая. Черт бы подрал Паллину. Вдруг слева шум. Баби останавливается. Тихо. Потом хрустит сломанная ветка. Кто-то бежит к ней, продираясь сквозь кусты. Баби в ужасе застывает. Из темных зарослей перед ней с рычанием выскакивает огромная черная собака. Темный силуэт с лаем несется в ночи. Баби разворачивается и пускается наутек. Едва не поскользнулась на камнях. Опомнившись, снова продирается сквозь тьму вперед, не видя куда. Собака не отстает. Она уже совсем близко, она охраняет участок. Свирепо рычит и захлебывается лаем. Баби добегает до изгороди. Наверху есть щель. Просовывает туда руку, затем другую, упирается ногами. Правая, левая – и вот уже перелезла. Прыгает в темноту, чудом избежав острых белых зубов. Собака добегает до изгороди. Тяжело подпрыгивает. Бегает с лаем взад-вперед, ища, как бы добраться до жертвы. Баби поднимается. Прыгнув непонятно куда, она разбила руки и коленки. Упала во что-то теплое и мягкое. В грязь. Грязь течет по джинсам и куртке. По израненным рукам. Она пытается сделать шаг. Ноги увязли по колено. Собака бегает где-то вдалеке вдоль изгороди. Лает все яростнее, свирепея оттого, что не может достать жертву. Да, лучше уж грязь, чем укусы. В нос шибает резкий, какой-то даже сладковатый запах. Баби подносит испачканную руку к лицу. Принюхивается. Ее окутывает самая что ни на есть деревня. Только не это! Навоз! Обмен того не стоил.
Паллина выходит из подъезда, осторожно прикрывает дверь, чтоб не захлопнулась. Вынимает из кармана ключи, отворачивает коврик и кладет их под него. Баби пока не звонила. Но так ей хотя бы не придется трезвонить, чтоб войти. Тут она слышит шум машины. На повороте во дворик останавливается Mercedes 200. Родители Баби. Паллина выпускает коврик и бежит ко входу. Ей кажется, что за ней гонятся по пятам. Единым духом взлетает по ступенькам, вбегает в дом и закрывает дверь.
– Дани, быстро, там предки приехали.
Даниела совершает ночной набег на холодильник. На это раз ей придется остаться голодной. Диета обязывает. Она захлопывает дверцу холодильника. Бежит к себе в комнату и закрывает за собой дверь. Паллина уходит в комнату Баби и, не раздеваясь, ложится в постель. Сердце так и ухает. Прислушивается. Вот опустилась створка гаража. Еще пару минут. В полутьме на стуле виднеется форма. Баби приготовила ее, прежде чем убежать. Рассчитывала скоро вернуться. Да уж, угадала. На этот раз ей крупно не повезло. Если бы только знать, где Баби, уж она бы ей задала. Вляпалась по полной.
Паллина подтягивает простыню до подбородка и отворачивается к стене, а в замочной скважине в это время уже скрежещет ключ.
21
Стэп несется по Лунготевере, объезжает пару машин, затем включает третью, увеличивает скорость. Полицейские по-прежнему на хвосте. Только бы добраться до пьяцца Трилусса. В зеркальце он видит машину, она совсем близко. Перед ним две машины. Стэп притормаживает, газует. Третья. Мотоцикл прыжком срывается вперед. Пролетает точнехонько между ними. Одна машина шарахается в сторону. Другая так и продолжает ехать посреди дороги. Кретин за рулем даже и не заметил ничего. Полиция заходит справа. Колеса с шумом въезжают на тротуар. Вот она, пьяцца Трилусса, перед ним. Притормаживает. Резко бросается влево. Кретин со скрипом тормозит. Стэп кидается в переулочек перед фонтаном, что объединяет две Лунготевере. Проезжает между низких мраморных колонн. Полицейские, застряв, тормозят. Им не проехать. Стэп газует. Есть! Полицейские выходят из машины. И успевают увидеть только влюбленную парочку да ребят, повскакавших с тротуара, чтобы дать проехать чокнутому на мотоцикле с погашенными фарами. Стэп еще какое-то время не сбрасывает скорость. Смотрит в зеркальце. Позади все чисто. Только какая-то машина вдалеке. Ночные ездоки. Больше за ним никто не гонится. Он включает фары.
Клаудио открывает холодильник и выпивает стакан воды.
Раффаэлла направляется к спальням. Прежде чем лечь спать, она всегда целует дочерей, частью по привычке, частью для того, чтобы убедиться, что они вернулись. Сегодня вечером они не должны были никуда идти. Но кто их знает? Лучше уж проверить. Она заходит в комнату Даниелы. Идет осторожно, чтоб не запнуться о ковер. Кладет руку на ночной столик, другой опирается о стену. Наклоняется вперед и нежно целует дочь в щеку. Та спит. Раффаэлла на цыпочках удаляется. Тихонько прикрывает дверь. Даниела медленно поворачивается. Приподнимается, опираясь на локоть. А вот теперь самое интересное. Раффаэлла тихо поворачивает ручку и открывает дверь в комнату Баби. Паллина лежит в кровати. Видит, как падает и расширяется прямоугольник света на стене. Сердце у нее бьется быстро-быстро. А если все откроется, что я скажу? Паллина замирает под одеялом, стараясь даже не дышать. Слышит позвякивание ожерелий: ну точно, это мать Баби. Раффаэлла подходит к постели, аккуратно наклоняется. Паллина узнает ее запах. Это она. Сдерживая дыхание, чувствует, как губы Раффаэллы касаются ее щеки. Нежный, полный любви материнский поцелуй. Настоящий. Мамы все одинаковые. Тревожащиеся и добрые. Но неужели и дочери для них тоже одинаковые? Хорошо бы так. Раффаэлла поправляет одеяло, осторожно укрывает ее краем простыни. И вдруг останавливается. Паллина не шевелится, ждет. Неужели она все поняла? Неужели узнала ее? Слышится тихое поскрипывание. Раффаэлла наклонилась. Близко, совсем близко ее теплое дыхание. И затем – удаляющиеся легкие шаги по ковру. Слабый свет из коридора гаснет. Тишина. Паллина осторожно поворачивается. Дверь закрыта. Она облегченно выдыхает. Пронесло. Она высовывается из постели. Зачем это мама Баби наклонялась? Что она делала? Привыкшие к полумраку комнаты глаза тут же находят ответ. В ногах кровати рядышком стоят тапочки Баби. Раффаэлла аккуратно поставила их на место. Чтобы дочка утром сразу сунула в них еще теплые со сна ноги. Паллина думает: а моя мама сделала бы так же? Нет. Ей бы и в голову не пришло. Какие у них все же разные матери. Она чувствует, как по всему телу пробегает дрожь. Нет, не надо мне такую мать, как Раффаэлла. Мне не нравится, как она пахнет. Чересчур сладко.
