Куртизанка - Кэррол Сьюзен (книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Полагаю, праздновать и радоваться будем завтра. А сегодня я чертовски устал.
Хотя это, казалось, и стоило ему некоторого усилия, капитан овладел собой, медленно выпрямился и поднялся.
– Ложись-ка ты на кровать, дружок.
– Нет-нет, капитан…
– Я сказал, ложись на кровать. Я все равно плохо сплю, но хоть одни из нас должен хорошенько отдохнуть этой ночью, поскольку завтра мы приступаем к выполнению нашей миссии.
Волк открыл было рот, чтобы заспорить, но тут же быстро закрыл его. Их миссия. Во всей этой суматохе с проклятыми домами и вероломными чаровницам Волк почти забыл причину, которая привела их с Реми назад в Париж: отыскать пути спасения гугенотского короля Наварры из его плена при католическом дворе Франции. Сам Волк не относился к числу особенных приверженцев какой-либо религии. Что до него, так каждый человек мог идти к дьяволу своим собственным путем. Но спасение короля Наварры было важно для Реми, поэтому оно было валено и для Волка.
Тут он заметил, что капитан, нахмурившись, смотрит на него оценивающе.
– Мартин, ведь ты, конечно, помнишь, какова была изначальная причина наших поисков госпожи Шене?
– Чтобы она отнесла записку королю?
– Да, но она отказалась. Она не будет помогать нам. – Реми крепко сжал челюсти. – Если говорить точнее, она постарается помешать нам. Она задумала соблазнить короля, и он ей нужен здесь для себя.
– Бог ты мой! – воскликнул Волк. Неудивительно, почему капитан вернулся мрачнее тучи.
– Она… вы думаете, она воспользуется колдовством и против нас? – запинаясь, спросил Волк.
– Она может использовать любые средства, имеющиеся в ее распоряжении, но госпожа Шене не самый сильный из наших врагов. Нам придется противостоять гораздо более грозной колдунье, обладающей чудовищной властью.
Волк вздрогнул, слишком хорошо понимая, кого имел и виду Реми. Екатерина Медичи, Темная Королева. Нельзя было прожить в Париже хоть какое-то время и не наслушаться ужасающих рассказов о французской королеве-матери, жестокой, волевой, не ведающей жалости. Что ж, в конце концов, она была чужеземкой, итальянкой, и все знали, что ничего хорошего из этого выйти не может. Вдовствующая королева, как поговаривали, особенно преуспела в таинственном искусстве изготовления всяких снадобий, зелий и ядов.
Реми положил обе руки на плечи Волка и пристально и гляделся в его лицо.
– Если ты сомневаешься, если ты решишь, что больше не хочешь участвовать в этом опасном предприятии, я тебя пойму.
До Волка дошло, почему капитан завел этот тяжелый разговор, и он покраснел до кончиков ушей. После того патетического представления, которое устроил Волк перед Мезон д'Эспри, капитан засомневался в его отваге. Волк почувствовал себя настолько униженным, что ему хотелось выброситься из окна и размозжить свою никчемную бесполезную башку о тротуар.
Он посмотрел на Реми, и во взгляде его смешались боль и стыд.
– Простите, сударь, я подвел вас. Но клянусь могилами всех тех, кто мог бы оказаться моим отцом, этого больше не повторится. Я выдержу худшее из проклятий, буду бороться с самыми ужасными ведьмами. Я последую за вами далее в ад…
– Ладно, парень. Я тебе верю. – Реми ободряюще обнял плечи Волка. – Я рад, что ты все еще желаешь помогать мне, поскольку твое знание Парижа гораздо лучше моего. Я полагаюсь на тебя, мой умница Волк. Ты поможешь мне найти способ попасть внутрь того дворца и добраться до своего короля.
– Я все сделаю, капитан. Я притаюсь за воротами и буду вынюхивать любые сведения. Я, как крот, пророю туннель под Лувром, если придется, или… или по лестнице заберусь на самые высокие башни.
– Хорошо, только, черт тебя побери, не сломай себе шею.
Впервые после возвращения лицо Реми просветлело. Волк усмехнулся в ответ. Но, когда Реми направился гасить свечи, парню пришлось резко наклонить голову, чтобы скрыть, как глубоко он тронут. Никто никогда не доверял в такой степени Волку, никто никогда так не зависел от него прежде. Но Николя Реми, сам Большой Бич, сказал, что он полагается на него – Мартина, простого вора и карманника, уличную крысу Парижа. Глаза Волка щипало от слез, а сердце так распирало от гордости, что он боялся, как бы оно не разорвалось.
Еще долго после того, как Мартин погрузился в сон, Николя Реми лежал, вытянувшись на тюфяке, закинув руки за голову, глядя на блики лунного света на треснувшей штукатурке. Когда тихое сопение Мартина заполнило комнату, Реми глубоко позавидовал способности юноши забывать обо всем, погружаясь в благословенный сон.
Мартин спал сном праведника. А почему бы и нет? Пороки Мартина и его грехи были ничтожными. Его руки не обагряла чужая кровь, на его совести не было смертей, в которых он раскаивался. По крайней мере пока еще не было.
Реми знал, что стоило ему закрыть глаза и погрузиться в сон, как перед ним вереницей пойдут их лица: покалеченные, грязные, окровавленные, на которых еще не успела отрасти первая борода. Сколько раз ему удавалось не подпускать эти жуткие видения к себе, обратившись мыслями к Габриэль, но теперь…
Реми сжал зубы, изо всех сил стараясь выкинуть ее из головы. Но бледный образ, расплывчатый, как лунный свет, который проникал сквозь узкое окно, предстал перед ним. Она явилась к нему такой, какой он помнил ее в тот день в лесу: с наполненными солнечным светом взъерошенными волосами, беспорядочно спадавшими на спину. Вот она грациозно вышагивает по траве, и трава отвечает на прикосновение тихим шелестом. Вот она поднимает голову и смотрит на него своими сияющими, как драгоценные камни, голубыми глазами, которые то искрятся от смеха, то гаснут, когда она погружается в печаль.
Его прекрасная дама, самое чистое, лучшее и самое яркое из его воспоминаний. Теперь воспоминание о ней стало еще одним источником мучения, потому что Реми не мог остановить себя, заставить не думать о других мужчин, позволяющих себе творить все, что ему никогда не позволяло его благородство, будь оно трижды проклято.
Сверкают ли при этом огнем глаза Габриэль? Вскрикивает ли она от наслаждения? Так же лихорадочно блестят ее глаза, как блестели они после неистовых поцелуев Реми и этой ночью? Он закрыл рукой глаза, как если бы это помогло ему заслониться от переполненных ядом картин Габриэль в объятиях мужчин. Но тогда имена тяжелыми ударами отдавались в голове… Дюкло, Пентье, Ланфор. Как невозмутимо Габриэль перечисляла имена своих любовников, наполняя Реми той дикой черной яростью, которой он давал волю только на поле брани. Он сгорал от желания отыскать каждого из этих ублюдков, вытащить клинок и изрубить их в окровавленные клочья.
Как могло случиться, что девочка, нарисовавшая трогательный портрет своей маленькой сестренки, проявлявшая столько сострадания и доброты к раненому солдату, превратилась, в ту самую женщину, которую Реми повстречал сегодня вечером? Холодную, безжалостную и коварную, одержимую желанием добиться власти над королем.
Реми никогда не поверил бы этому, если бы сама Габриэль не призналась ему во всем. Какой же он слепой, упрямый болван! Как бы ему хотелось презирать ее или хотя бы забыть о ней! Черт бы его побрал, этого-то у него и не получалось!
Несмотря ни на что, он все еще желал ее, все еще жаждал ее почти до невыносимой боли. Желал и душой, и телом. Реми скрипел зубами и беспокойно метался с боку на бок. Он отшвыривал мысли о ней, пытался строить планы, продумать свои первые шаги к спасению своего короля.
Капитан рывком сел и стал искать в груде одежды драгоценный мешочек, который никогда не упускал из виду. Он сжал в ладонях небольшой маленький кожаный кошелек, тяжелый от золота, придающий уверенности. Золота, которое Реми собрал за несколько лет потом и кровью, сталью своего клинка.
Николя развязал тесемки и высыпал несколько монет на ладонь. Его буквально распирало от свирепого удовлетворения. Это не было состоянием, но это были деньги достаточные для того, чтобы купить оружие и лошадей, нанять людей или подкупить стражу, чтобы спасти короля.
