Кровь нуар - Гамильтон Лорел Кей (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗

Можете считать это интуицией, но наверняка Франклин Шуйлер считал, что мальчикам плакать не положено. Особенно этому маленькому, слишком красивому, слишком не похожему на него сыну.

Глава восемнадцатая

Слезы стали иссякать, и наконец он просто лежал у меня на коленях, очень тихо, будто со слезами вся душа из него вытекла. Я гладила его по волосам, что-то приговаривала бессмысленное, как бывает, когда знаешь, что ничем не унять боль огромного страдания. Что-то вроде тихого «все будет хорошо», хотя знаешь, что совсем не хорошо и никогда уже не будет, да и не было, наверное.

Питерсон открыл для нас дверь. Джейсон вытер лицо и сел. Женщина на его месте спросила бы, видно ли на лице, что она плакала, но он не женщина и спрашивать не стал. Мы вышли, держась за руки — нас привезли снова в гараж отеля, а я даже не заметила. Мир сузился до лежащего у меня на коленях Джейсона и его горя.

Питерсон провел нас по черной лестнице, и это значило, что в вестибюле могло происходить какое-то событие, связанное с настоящим Саммерлендом. Что и хорошо: с меня пока хватает зрелищ, вполне готова поменять их на хлеб.

Питерсон и костюмный подождали, пока я ключ-картой открою дверь. Подождали, пока мы войдем в номер. Я даже думала, не проверят ли они номер, но они против этого искушения устояли. Очко в их пользу.

— Спасибо, — сказала я.

Питерсон протянул мне визитку:

— Если будут еще какие-то инциденты с прессой, звоните. У нас ожидается совершенно сумасшедшая неделя, и очень неудачно вышло, что она как-то зацепила вашего друга и его отца. Губернатор решительно настроен помочь вам не попадать под прожектор.

— Я очень благодарна вам, мистер Питерсон.

— Это моя работа, миз Блейк.

Я кивнула:

— Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Я закрыла дверь, заперла ее, задвинула щеколду наверху. Всегда запираюсь наглухо. Да, большинство тех, за кем я охочусь, могли бы эту дверь высадить без проблем, но никогда не знаешь наверняка. Среди врагов попадаются и люди.

Сегодня ночью я врагов не ждала, но ведь я и днем не ждала, что надо будет пускать в ход оружие. А с собой его прихватила.

Джейсон ушел в ванную и закрыл за собой дверь — послышался шум воды. Я бы не стала его трогать, но есть хотелось. Я постучала.

Шум воды стих.

— Да?

— Я буду заказывать еду в номер, тебе чего?

— Я не хочу.

— Надо есть, Джейсон. — Это не было обычное «надо есть». Оборотни лучше контролируют своего зверя, когда живот полон. Один голод разжигает другой, и бездна призывает бездну.

— Что-то меня ничего не манит, Анита.

— Я знаю. — Я прислонилась к двери лбом. — И очень тебе сочувствую.

Слышно было, как он идет к двери, и я отодвинулась, чтобы он меня не стукнул.

— По поводу чего, Анита?

— Что твой отец был настолько ужасен.

Он улыбнулся так горько, что у меня сердце защемило.

— Он такой был всю мою жизнь. Наверное, я думал, что когда он будет умирать, это будет для меня миг ликования, а видишь — на то не похоже.

Я не знала, что на это сказать, кроме как:

— Вряд ли миг ликования.

— А вот ты ему понравилась. Я даже удивился.

— Отчего?

— Он любит мамину мягкость и вечное: «Да, милый». Из сестер любит Роберту — за то, что она всегда с ним согласна. Но вот ему понравилось, что ты дала ему отпор.

Я пожала плечами:

— Мое необычное обаяние.

Он улыбнулся мне:

— Это теперь так называется?

Он прошел мимо меня по номеру. Я нахмурилась ему в спину:

— Что «это»?

— Он трогал твои шрамы.

— Они много кого завораживали.

— Не совсем так. Обычно от них отворачиваются и делают вид, будто их нету. Или наоборот: пялятся вопреки собственному желанию. Они смущают людей, от них неуютно.

— Я это все стараюсь не замечать.

— Да, но шрамы-то твои, поэтому тебе небезразлично. А я вот просто смотрю, как кто реагирует.

Он снял галстук и бросил на пол.

Я пожала плечами:

— Не знала, что тебя интересует, как кто реагирует на мои шрамы.

Он улыбнулся и снял пиджак.

— Ты же знаешь, люблю наблюдать за людьми.

— Как все оборотни. Я всегда думала, что это как лев следит за стадом газелей. Типа самое слабое звено выбирает.

Он покачал головой и стал расстегивать рубашку.

— Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, но когда-то я думал, что буду артистом. Мы коллекционируем манеры, как филателисты — марки.

Я подумала над его словами:

— Да, понимаю.

— В прошлый раз ты сняла туфли, как только мы вошли в эту дверь. Так что не стесняйся.

Кажется, неделя прошла, как я впервые вошла в этот номер. Меня все эти семейные сложности измотали вконец, а Джейсон был как огурчик, будто и не плакал в машине совсем недавно. Немножко глаза запали, но в остальном был как обычно. Я знала, что это видимость, иначе не может быть. Но тогда возникала мысль: насколько часто дома, в Сент-Луисе, Джейсон скрывал эмоциональное смятение? Если он так хорошо это умеет, то много раз мог меня провести.

— Что ты так смотришь? — спросил он. Рубашка на нем была уже расстегнута, осталось только снять золотые запонки на манжетах.

— Да вот думаю, сколько раз ты так поступал в Сент-Луисе.

— Так — это как?

— Притворялся, что все в порядке, хотя на самом деле этого не чувствовал.

Синие глаза стали тверже, и некоторое напряжение отразилось на лице, но лишь на мгновение. Потом он улыбнулся, глаза заискрились.

— Если ты меня вынудишь, я тебя съем.

Он придвинулся ближе, и я точно так же захотела от него отодвинуться. Он ничего не сделал, выражение лица оставалось таким же приветливым. Но в его позе читалось какое-то обещание, и мне становилось от него неуютно.

— Съем тебя, потому что ты права, — сказал он. — Мне даже голодным быть не надо, когда я под таким, — он тронул меня за лицо, — напряжением.

От одной лишь игры его пальцев у меня мурашки побежали по коже. Я закрыла глаза, не зная, зачем именно — то ли чтобы не видеть его лица, то ли чтобы сосредоточиться на этом ощущении. Глаза у него уже не улыбались, они стали слишком взрослыми, настоящими, и — да, неуютными.

Рука скользнула вдоль изгиба моего лица, взяла его в ладонь. Джейсон поцеловал меня, и я на каблуках была чуть повыше. Ощущение этой разницы заставило меня открыть глаза — и передо мной оказались глаза Джейсона.

— У тебя удивленный вид, — произнес он тихо.

Мне пришлось проглотить слюну, чтобы ответить, да и то несколько сдавленным голосом:

— Кажется, я и вправду удивлена.

— Чем? Нам случалось целоваться.

Я посмотрела ему в лицо. Трудно было сформулировать, но… облизав вдруг пересохшие губы, я ответила шепотом:

— Не знаю.

— Вид у тебя почти перепуганный.

Он тоже понизил голос почти до шепота.

Я отступила от него — так, чтобы он меня не касался. Стало лучше.

Наклонив голову набок, он посмотрел на меня:

— Ты нервничаешь.

Голос прозвучал удивленно.

Я отошла к стене, где стояла оттоманка с креслом. Села, не глядя на Джейсона, сняла туфли, поставила их рядом с креслом.

— Анита, не молчи.

— Давай закажем чего-нибудь поесть.

Он подошел, присел рядом со мной. Рубашка его держалась только на запонках. Спереди она распахнулась. Когда Джейсон присел, выступили мышцы живота.

Я отвернулась и попыталась встать — он положил мне руку на запястье. От этого прикосновения у меня зачастил пульс, я встала и оказалась между Джейсоном и оттоманкой, начала заваливаться назад — он вдруг придвинулся ко мне этим неимоверно быстрым движением. Оказалось, что он стоит передо мной, держит меня за руки и тянет на себя, не давая упасть назад, и я упала вперед, на него — он подхватил меня, обняв за талию. Без каблуков я с ним одного роста.

Передо мной было его лицо, и взгляд глаза в глаза был так интимен — слишком даже интимен. Я оттолкнулась от него, чуть ли не борясь за свою свободу.