Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
В тот же день Алексеев послал в Петроград условную телеграмму об отправке надежных офицеров. Один из лазаретов на Барочной улице стал общежитием. Так началась армия. Не было ни вооружения, ни обмундирования, ни денег. В ноябре сумма пожертвований от частных лиц и финансовых организаций составила всего 400 рублей. А. И. Деникин пишет:
"Было трогательно видеть, как бывший Верховный Главнокомандующий, правивший миллионными армиями и распоряжавшийся миллиардным военным бюджетом, теперь бегал, хлопотал и волновался, чтобы достать десяток кроватей, несколько пудов сахару и хоть какую-нибудь ничтожную сумму денег, чтобы приютить, обогреть и накормить бездомных, гонимых людей".
Одну серьезную ошибку совершил Алексеев. Привыкший все делать обстоятельно, не признающий ни малейшего авантюризма, он промедлил бросить клич офицерству с призывом собираться на Дон:
"Как же я могу обратиться с таким воззванием, раз в моем распоряжении нет средств? — говорил он. — Ведь и теперь, когда имеется всего около пятисот офицеров и юнкеров, я не сплю по ночам, думая, как мне их прокормить, как их одеть".
В результате воззвание вышло только в декабре, когда дороги на Дон уже были перекрыты фронтами. А пока ехали, направляемые петроградскими и московскими организациями. Ехали другие, в одиночку и группами, на свой страх и риск. Просто — на Дон. Интуитивно и на основании слухов надеясь, что там сохранилась Россия, власть, сопротивление большевикам.
Положение добровольцев на Дону было сначала критическим. Юридически их соглашались считать «беженцами». Но со всех сторон выражали недовольство. Старое казачество, Круг, даже Донское правительство надеялись на соглашение с советской властью, близоруко мечтали отсидеться за "государственной границей". И не хотели злить большевиков, давая приют офицерам. А левая печать, зараженные большевизмом фронтовики и распропагандированные рабочие вовсю обрушивались на "сборище контрреволюционных элементов", вели яростные агитационные кампании. Атаману до поры до времени удавалось сдерживать нападки только старинным казачьим законом: "С Дона выдачи нет!"
22-23.11 разными путями приехали узники Быховской тюрьмы — А. И. Деникин, А. С. Лукомский, С. Л. Марков, И. П. Романовский. Добрались с массой приключений. Лукомский в Орше, забитой матросами Крыленко, вынужден был ночевать в публичном доме. До Смоленска ехал с двумя дамами в вагонном сортире, до Москвы чуть не замерз на открытой площадке. А от Москвы до Дона стоял в коридоре. Марков, одетый солдатом, митинговал с «товарищами» и бегал им за папиросами. Деникин ехал более удобно — на третьей полке с двадцатью человеками в купе. Сжимая при проверках документов в кармане револьвер, который потом оказался неисправным. Конспирировались так по-детски неумело, что их, разыскиваемых по всем дорогам, не поймали только из-за халатности и расхлябанности патрулей.
Каледин принял и быховцев. Но посоветовал временно уехать с Дона — ведь их имена все левые связывали с «корниловщиной» и контрреволюцией. Атаман не настаивал на отъезде, но при возможности просил где-нибудь переждать. Лукомский уехал на Терек. Деникин и Марков — на Кубань. Однако обстановка сама укрепила позиции добровольцев. 20.11 в Новочеркасске начали бузить два запасных (неказачьих) полка. Разоружить их и выслать с Дона сил не нашлось. Донцы, кроме атаманского конвоя и юнкеров, выполнять этот приказ отказались. Каледин обратился к "алексеевской организации". Впервые она выступила в качестве вооруженной силы…
А вскоре к Таганрогу подошли миноносец и тральщики с черноморскими матросами. Тральщики поднялись по Дону до Ростова, высадили десант. 26 ноября местные большевики совместно с ними захватили город. Образовался ВРК, призвавший к войне против "контрреволюционного казачества", начались погромы и убийства. И опять казачьи части идти на Ростов отказались. Тогда Каледин явился к Алексееву и сказал:
"Я пришел к вам за помощью. Будем, как братья, помогать друг другу. Всякие недоразумения между нами кончены. Будем спасать, что еще возможно спасти".
Отряд в 500 штыков выступил на Ростов. К нему присоединились новочеркасские юнкера, кадеты, добровольцы. Узнав о приближении неприятеля, ВРК организовал оборону. Войск в его распоряжении хватало — город был переполнен солдатней запасных полков и возвращающихся с фронта частей. Конечно, это была малонадежная разложившаяся масса, но цементирующими звеньями стали отряды черноморских матросов и Красной гвардии — на ростовских складах нашлось много оружия, что дало возможность сколотить формирования из местных рабочих и люмпенов. Сражение началось у ростовского предместья Нахичевани (ныне в черте города). Белые развернули наступление вдоль железнодорожной линии Новочеркасск-Ростов. В центре боевых порядков жиденькой цепью шли офицеры-алексеевцы, на правом фланге — юнкера, на левом — донские добровольцы генерала Попова. Их встретила лавина винтовочно-пулеметного огня. Тем не менее, алексеевцы атаковали — во весь рост, почти не залегая, с винтовками на ремнях и стреляя на ходу. Их атака, сосредоточив на себе внимание красных, помогла фланговым отрядам совершить глубокий охват неприятельских позиций. Ворвались на линию большевистской обороны, ударили в штыки. Части ВРК побежали, и белогвардейцы вышли к городским окраинам.
Однако зацепиться там им не дали. Красногвардейцы остановились, простреливая узкие улочки. Жестокий артиллерийский огонь открыли орудия тральщиков, стоящих на Дону. Вскоре они смогли пристреляться, густо поливая шрапнелью расположение белых. Наступление захлебнулось. Под прикрытием артогня красные опомнились, перегруппировали силы, и перешли в контрнаступление. К вечеру калединцы и алексеевцы вынуждены были отступить.
Бои под Ростовом заставили одуматься несколько колеблющихся казачьих частей, и они двинулись на помощь к белогвардейцам. На следующий день сражение возобновилось. Оно продолжалось шесть суток. На подступах к городу, в предместьях, а затем и на улицах. Городской вокзал 5 раз переходил из рук в руки. Пленных не брала ни та, ни другая сторона. Наконец, к 2 декабря вся масса большевистских формирований, скопившихся в Ростове, была разгромлена и бежала, оставив город.
Этот рейд стал боевым крещением "алексеевской организации". Одновременно она получила на Дону легальный статус. Ей стали оказывать помощь в снабжении и вооружении. Но ломались и все планы. Если Алексеев рассчитывал под защитой донцов сформировать костяк будущей армии, то теперь этот ничтожный зародыш сам становился защитником Дона.
12. Добровольческая армия
Первое сопротивление большевикам еще не было реакцией на их политику. Они еще не проявили себя. Это была реакция на насильственный захват власти, сопряженный с кровавым разгулом анархии. Соответственно и тактика первого сопротивления была пассивной — не пускать самозванцев в свой город, область, край. В крупных городах это выразилось самоубийственной борьбой юнкеров, саботажем интеллигенции. Более прочными узлами сопротивления стали области казачьих войск. Донское — с атаманом Калединым, Кубанское — с Филимоновым, Терское — с Карауловым, Оренбургское — с Дутовым. Защищаться "государственными границами" пробовали и национальные окраины. О самостоятельности заявили Украина, Финляндия, об автономии — Эстония, Бесарабия, Крым, Закавказье.
Прочность позиции казачества во многом определялась самым крупным войском — Донским. Соответственно главной фигурой казачьего сопротивления стал Алексей Максимович Каледин. Он родился в 1861 г. в семье казачьего офицера. Служил в Киевском округе, Генштабе, в Донском войсковом штабе. А прославился в мировую войну. Там же, где Корнилов с Деникиным. 12-я кавалерийская дивизия, которой он командовал, наступала на Карпаты в авангарде 8-й армии Брусилова и одержала ряд блестящих побед. Каледин, "вторая шашка России", упорный, расчетливый и всегда спокойный, не посылал, а сам водил в бой своих кавалеристов. Казаки любили его и верили безоглядно. Командовал затем 12-м армейским корпусом, а после ухода Брусилова на командование фронтом принял у него 8-ю армию. Она явилась ударной в знаменитом Брусиловском прорыве и внесла основной вклад в победу, разгромив и уничтожив 4-ю австрийскую армию. Когда произошла революция, он категорически не захотел мириться с комитетами и «демократизацией». По этому поводу вошел в конфликт с Брусиловым и ушел с фронта в Военный совет.
