Знак фараона (сборник) - Бекитт Лора (е книги TXT) 📗

С другими крестьянами было проще: они в страхе падали на землю и закрывали голову руками. Тамит не боялся тех, кто за ним приехал. Он вел себя с достоинством и был полон неведомой силы, будто за ним стоял кто-то значительный, великий.

Юноша не глядел на писца. Он вспоминал непривычно взволнованное лицо Шеду и мысленно задавался вопросом: что именно хотел сказать ему отец?

Глава Х

Тия без конца вспоминала тихий шелест тростника, яркие разливы заката и теплое, сильное плечо рядом со своим, хрупким и нежным. Ее истинная жизнь осталась в мгновениях прошлого. Настоящее обернулось тревожным ожиданием и жгучей тоской.

Девушка проводила дни в безделье, ей не хотелось даже читать, ибо свитки повествовали о выдуманных вещах, а она жаждала правды, пусть режущей сердце, но все-таки правды. Правды о судьбе Тамита, о своем собственном будущем.

Тия не молилась богам, она ждала – везения, удачи, счастливого случая с той уверенностью и надеждой, с какими их ждут в юности.

Через неделю к ней наведалась Эте. Подруга готовилась к свадьбе и очень огорчилась, узнав, что Тия не будет ей помогать.

– Меня не выпускают из дома, – призналась девушка.

Эте, как всегда, выглядела кроткой и чуть испуганной.

– Я слышала, что ты… – сказала она и замолчала, не решаясь продолжить.

В глазах Тии замерцали гневные искры, и в голосе прозвучала непривычная твердость:

– От кого слышала?

– Я случайно подслушала разговор моего и твоего отцов, – пробормотала Эте.

Тия невольно сжала кулаки.

– Не удивлюсь, если узнаю, что мой отец выставил меня развратницей. На самом деле я встречалась с другом детства, с Тамитом, и ничего более. Когда-то давно мы играли вместе. Я тебе рассказывала.

– Что ты в нем нашла? – прошептала Эте, и подруга ответила:

– Все.

Эте округлила глаза.

– Но ведь он… он из тех, кто живет на болотах!

– Тамит это Тамит, и неважно, где он живет! – веско произнесла Тия.

– Возможно, твои глаза заколдованы? – наивно осведомилась подруга, и Тия ответила:

– Наверное, да. Как и мое сердце.

– Я никогда не смогла бы пойти против воли отца, – прошептала Эте.

– Я не шла против воли отца. Я не знаю его воли. Я просто делала то, что мне подсказывало сердце, – сказала девушка и, не выдержав, воскликнула: – Скажи, неужели проще подчиняться другим?!

– Я всегда так жила, – ответила Эте.

Тия поняла, что спорить бесполезно. Они еще немного поговорили, и вдруг девушку осенило.

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе готовиться к свадьбе?

– Да. Ты – моя единственная подруга.

Тия порывисто схватила Эте за руки.

– Попроси моего отца разрешить мне приходить в твой дом!

Скажи, что тебе необходима моя помощь! Твой отец и будущий муж – уважаемые люди, Анхор не сможет тебе отказать.

Эте отпрянула.

– А если он не позволит?

– Если не позволит – другое дело. Попробуй.

Ее тон не допускал возражений, и Эте кивнула. Тия не стала объяснять своих намерений. Ей, ослепленной любовью и жаждой свободы, Эте, безропотно выходящая замуж по воле отца, казалась куклой, игрушкой в чужих руках.

– Ты что-нибудь слышала о Тамите? – с надеждой спросила Тия и, видя колебания подруги, настойчиво добавила: – Умоляю, скажи!

– Я слышала, что твой отец отправил его в тюрьму, – робко промолвила Эте, и Тия судорожно сжала ее руку.

В Эффе редко совершались настоящие преступления. Главной и почти единственной провинностью, за которую могли бросить в тюрьму, была неуплата назначенного налога. Случалось, бедняки томились в застенках по нескольку месяцев. Однажды Тия видела такого узника: его лицо было серым, глаза – пустыми, живот – впалым. Весь его облик выражал тупое отчаяние.

Девушка понимала, что в унижении тех, кто и без того обижен судьбой, не было толку, но так принято в государстве и наверняка записано в каких-то свитках.

Вскоре Тия немного успокоилась. Теперь она знала правду, и это придало ей сил. Девушка не слишком надеялась на удачу, но ей повезло: скрепя сердце Анхор согласился отпустить дочь к подруге.

В течение трех дней Тия помогала Эте перебирать ворохи тканей, среди которых был тончайший белый лен и цветные полотна, в коих винно-красные нити чередовались с темно-синими и ярко-зелеными. Помогала складывать украшения в шкатулку, при этом беспечно болтала о всяких пустяках. На четвертый день девушка обманула сопровождавшую ее служанку и улизнула в город.

Она бежала по дороге, задыхаясь от волнения и нестерпимого зноя. Пейзаж тонул в пыльной дымке. Все вокруг замерло, истомленное духотой полудня. Небо было тусклым, дул сухой, жгучий ветер, вестник бога Сета [15], прилетевший с мертвого моря песчаных дюн.

Тюрьма представляла собой крытое тростником приземистое строение из необожженного кирпича. Вокруг было сооружена ограда, возле ворот дремал стражник. Наверное, отсюда можно было бежать, но едва ли кто-то пытался это сделать, зная, какая кара ожидает его родных.

Девушка подождала, пока сердце немного утихнет, потом приблизилась к охраннику и уверенно произнесла:

– Мне нужно повидать одного узника.

Обычно бедняков без всяких слов прогоняли прочь, но, увидев перед собой молодую, красивую, прилично одетую горожанку, стражник уважительно произнес:

– У тебя есть свиток с разрешением, госпожа? Если нет, я не смогу тебя пропустить.

Девушка в досаде прикусила губу. Она не понимала, почему никто не верит словам, отчего все должно быть начертано на папирусе?!

– Ты можешь ответить, здесь ли находится человек по имени Тамит? – спросила Тия, стараясь сдержать отчаяние и гнев.

– Там, – стражник мотнул головой назад, – не один десяток узников, и я не знаю их имен. Прости, госпожа, я не могу с тобой разговаривать, да и тебе нельзя здесь находиться. Лучше иди домой.

Тия отошла на несколько шагов и остановилась, не зная, что делать дальше. Ей хотелось сесть на землю, не двигаться, не есть, не пить и молчать до самой смерти. В конце концов девушка отправилась на пристань. Тия не знала, что или кого она хочет там отыскать. Но в любом случае это было лучше, чем возвращаться обратно. Девушка впервые почувствовала, что значит не иметь ни родных, ни семьи, ни дома и совершенно не знать, куда идти.

Был базарный день, и на берегу скопилось много народа. Тия долго бродила среди суетливых, громкоголосых торговцев, предлагавших циновки и сандалии из папируса, горшки и кувшины из красной глины, плетеные корзины. Бродила, как могла бы бродить меж каменных колонн, – с равнодушным взглядом, не обращая ни на кого внимания, ничего не замечая вокруг.

Между тем из разношерстной толпы на Тию неотрывно смотрел один человек. Он любовался девушкой. Невинный и вместе с тем твердый, горящий внутренним пламенем взгляд. Стройное тело, похожее на стебель тростника, колеблемый легким ветром. Тонкие, гибкие руки. Едва прикрытые льняным платьем груди, напоминающие бутоны цветков. Глядя в глубокие сине-зеленые глаза Тии, мужчина чувствовал, как в нем пробуждается острый, жадный интерес к жизни, чего давно не случалось, потому что он думал, что уже все повидал и все испытал. Не в силах сдержаться, он сделал шаг вперед и окликнул девушку.

Тия оглянулась и невольно попятилась, опешив от неожиданности: к ней приближался архитектор Мериб. Девушка вспомнила, что он собирался заехать к Анхору на обратном пути. Тогда она не поверила его словам и надеялась, что он не сдержит своего обещания. Тие не нравился этот человек, он вызывал в ней смутное опасение.

Видя, что разговора не избежать, девушка остановилась и обреченно посмотрела ему в лицо. На сей раз на архитекторе был другой парик, черного цвета, с волнистыми волосами до плеч. Он подчеркивал как правильность его черт, так и мрачную непроницаемость глаз. Белоснежная одежда Мериба была украшена золотым шитьем, а в руках архитектор держал знак высокого происхождения – украшенный резьбой и позолотой посох.