«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– У других – хуже. Строй отделение, выходим.
Изрядно потрепанный бомбежкой, батальон вышел на
грунтовку.
Глава 4
Позицию нам отвели – хуже не придумаешь. В широкой лощине, перед нами – ручей. Сзади, на пригорке, наши пулеметчики «максим» поставили. Впереди – холм небольшой. Это плохо. С него немецкий наблюдатель запросто в бинокль наши позиции разглядит. А коли у немцев минометы есть, они головы поднять не дадут. Но выбора не было. Я – лишь командир отделения, на армейском жаргоне – «комод». Где приказали, там и должен стоять.
Начали окапываться. Для пехотинца главное – зарыться поглубже, тогда и пуля вражеская поверху пролетит, и от бомбежки окопчик спасет. И сколько пехотинцу той землицы перекидать-перелопатить за войну пришлось, ни один бульдозер не осилит, сломается. Вот и зарывались.
К вечеру вполне приличные окопы вышли. Уже в сумерках пришел комвзвода, оглядел окопы и остался доволен:
– Молодец, основательно окопался.
– Гранат бы нам, товарищ лейтенант.
– Знаю, да где их взять? У пулеметчиков, что за нами, патронов – на полчаса боя.
М-да, хреновато. Готовились к войне, разные общества создавали, вроде «Осоавиахима», на значки ГТО нормы сдавали, а грянула война – не готовы оказались. Как у наших коммунальщиков – зима пришла неожиданно.
– Действуй по обстановке, держись. Если что – я рядом с пулеметчиками буду, на высотке. Оттуда весь взвод виден.
Утром, едва рассвело, на холм выскочил мотоцикл с коляской. Пулеметчики с пригорка дали из «максима» короткую очередь, но мотоциклист крутанулся и невредимым скрылся за холмом. Похоже, разведка, значит, вскоре надо ждать подхода основных сил.
И немцы не заставили себя ждать.
На пригорок выехали две бронемашины и начали интенсивную стрельбу из пулеметов. А затем из-за холма пехота появилась – две густые цепи. Спустились в долину и – давай от живота из автоматов поливать. Далековато еще для авто-
матного боя, но немцы патронов не жалели. Выпустит автоматчик магазин, достанет из-за голенища широкого новый и снова огонь ведет. Жутковато: пули над головой свистят, в бруствер окопа шлепаются, вздымая фонтанчики пыли.
– Приготовиться к отражению атаки, – скомандовал я.
Защелкали затворы винтовок. С позиций соседних отделений захлопали выстрелы. Эх, рановато вы, ребята, чего попусту патроны жечь? Пусть поближе подойдут.
Вот уже различимы лица. Сто пятьдесят метров, сто… Пора, иначе сомнут.
– Огонь!
И сам стал стрелять скупыми – по три-четыре выстрела – очередями.
У немцев появились потери, но это их не останавливало.
Вот какой-то немец, похоже, унтер, с нашивками на рукаве, руками машет и что-то кричит. Я прицелился, дал очередь. Унтер упал. Надо выбирать офицеров или фельдфебелей. Только издалека погон не видно. Стоп! У рядовых – автоматы или винтовки. Стало быть, надо выцеливать тех, у кого в руках пистолеты. Вот бежит такой, в правой руке пистолет поблескивает. Я прицелился, дал очередь! Готов!
А немцы все ближе и ближе.
От окопов соседнего отделения раздалась команда:
– Примкнуть штыки!
Черт! В штыковую атаку «комод» собрался свое отделение вести – выкосят ведь! Я же продолжал вести огонь из автомата. Получалось удачно, по крайней мере, попадания видел.
От соседей из окопов выскочил командир отделения:
– За Родину, за Сталина, в атаку – вперед!
Из окопов выскочили бойцы и рванули вперед, держа перед собой винтовки с примкнутыми штыками. Теперь хочешь не хочешь – надо поддержать взвод, тем более что и третье отделение тоже поднялось в атаку.
Я, подтянувшись на руках, выскочил на бруствер:
– Отделение! В атаку! За мной!
И сам ринулся вперед.
А до немцев – всего полсотни метров. Многие из них, расстреляв все патроны, на ходу меняли магазины. Если не успеем добежать – выкосят.
Я дал от живота очередь перед собой. Рядом – слева и справа – бежали бойцы.
– Ура!
Только уж больно жиденько получилось.
Сошлись! Крики, стоны, звуки ударов, русская и немецкая ругань. На меня набежал здоровенный откормленный веснушчатый немец. Взмахнул автоматом, пытаясь ударить прикладом. Я подставил свой. Хрясь! Приклад от сильного удара переломился по шейке. Немец отбросил свой – без магазина, как я успел заметить – и навалился на меня. Вернее, попытался. Не тут-то было! Не зря же в училище нам преподавали боевое самбо.
Я присел под его руками, ударил кулаком ему в пах, рванул за ногу и, когда он запрокинулся на спину, каблуком сапога ударил по шее – по кадыку. Немец обмяк. А на меня уже второй летит, держа в руке штык. У немцев он плоский, им можно резать и колоть. У наших же трехлинеек он подобен стилету: четырехгранное лезвие позволяет наносить только колющие удары.
В последний момент, когда немец уже выбрасывал руку со штыком вперед, я уклонился вправо, схватился обеими руками за его правую руку, резко крутанул вокруг себя, подсек ногу, а руку со штыком вывернул и всадил его же штык ему в шею. Обернулся на истошный крик:
– Помоги!
Долговязый немец сидел на нашем бойце и бил его по лицу кулачищами.
Я выдернул скользкий от крови немецкий штык, в два прыжка подлетел к немцу и всадил этот штык ему в спину, под левую лопатку. Немец обмяк, стал заваливаться набок. Я столкнул его в сторону и помог подняться бойцу. Тот был испуган, на его разбитое лицо было страшно смотреть – сплошное кровавое месиво.
Не выдержав штыкового удара, немцы побежали.
– Всем подобрать оружие – и в окопы! – заорал я.
Перед окопами оставались только наши бойцы. Бронемашины немецкие, как и наш «максим», не стреляли – боялись своих задеть. Но я знал: как только убегающие немцы отдалятся немного от нас, бронемашины возобновят обстрел.
Я поднял свой автомат со сломанной ложей, подобрал немецкий автомат, сорвал с убитого немца подсумок с магазинами и – бегом в свой окоп. Бойцы – за мной.
Увы, но добежать и укрыться удалось не всем. Видя, что цель вот-вот скроется, немецкие пулеметчики открыли по нам огонь. Пули густо шлепались по брустверу и земле рядом с окопами. Но землица родная – окопчик – защищали надежно. Эх, гранатомет бы сюда или, что более реально, проти-
вотанковое ружье. Мы бы живо заставили пулеметы бронемашин замолчать.
Пока шел обстрел, я рассматривал немецкий автомат. И дело было даже не в любопытстве. Ложа автомата – моего «ППД» – была сломана, а в диске оставалось всего два патрона. Ей богу, ситуация – только застрелиться. Вот и приходилось осваивать трофей, чтобы не остаться совершенно безоружным.
Я нажал кнопку, отсоединил магазин – почти полон. Попробовал сложить и разложить приклад, передернуть затвор. Все вроде бы понятно.
Стрельба внезапно, как по команде, смолкла. И тут немцы меня удивили. Такого ни до, ни после я не видел никогда.
От леска вышли двое немцев – без оружия. Один размахивал веткой с белым флажком и красным крестом. Сначала у меня мелькнула нелепая мысль – в плен сдаться хотят? Тогда зачем красный крест? Да ведь это же санитары! Мне стало интересно, и я высунулся из окопа.
С нашей стороны выстрелов не было.
Немцы боязливо дошли до первого раненого, взяли его за ноги, под мышки и понесли в лес.
– Не стрелять! – раздался сзади окрик лейтенанта.
Санитары снова вышли из леса – на этот раз уже более
смело и подобрали второго раненого. Да что же это делается? Мы что, хуже немцев?
Я вылез из окопа, оставив там автомат.
– Савельев, оставь винтовку, иди со мной!
Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.
Мы пошли к месту рукопашной. Было боязно, по спине потекли струйки пота. Сердце стучало, губы пересохли.
Мы начали осматривать своих. Один убитый, второй… А вот этот боец еще дышит. Мы подхватили его и потащили в свои окопы. Немцы не стреляли. Поглядев на немецкие окопы, мы сделали еще две ходки. Потом нас сменила другая пара – из другого отделения. Я же сидел в окопчике, переосмысливая увиденное.
