Обещай, что никому не скажешь - Макмахон Дженнифер (читать книги онлайн без сокращений TXT, FB2) 📗
Валун размером с «Фольксваген», за которым когда-то прятались мы с Дел, подслушивая женщин, которые пекли хлеб, находился слева от конца тропы. «По-моему, это неуважение», — заявила тогда Мими, обращаясь к Дое. Лишь потом я поняла, о ком они говорили. Когда выяснилось, кто настоящий отец Рейвен, это стало большим потрясением для Нью-Хоупа.
Я прислонилась к холодному валуну, вдыхая запах древесного дыма из печной трубы материнского дома и глядя на две цепочки маленьких следов: одна приближалась, другая удалялась. Любопытство заложено в моем характере. Мне не нравятся нерешенные загадки. Я оттолкнулась от валуна и вступила в лес, исполненная решимости найти ребенка.
Я едва ли не слышала звук шагов Дел: она как будто подобралась ко мне сзади и собиралась положить свою руку мне на плечо. «Фу! — сказала она. — Моя лучшая подруга живет в проклятом индейском типи».
Старая тропинка, ведущая к ферме Гризуолдов, сильно заросла, но не стала непроходимой. Некоторые побеги, проросшие посередине тропы, недавно были подстрижены, и это указывало, что кто-то расчистил путь. Опал была единственной, кого я видела с садовыми ножницами, так что, наверное, это было делом ее рук. Но следы выглядели слишком маленькими для Опал; она была высокой девочкой, как и ее мать. Мои сапоги погружались в мягкий снег так же глубоко, как и детские ноги. Я продолжала идти, хотя сердце колотилось как бешеное. Я чувствовала себя немного ошеломленной и дезориентированной. Какая-то часть моего существа превратилась в десятилетнюю девочку, которая торопилась на встречу с Дел.
Догони меня, если сможешь.
У боковой тропинки, которая вела к покосившейся охотничьей избушке, следы поворачивали направо… и я как будто ожидала этого. Я остановилась у развилки и попыталась убедить себя, что нужно вернуться домой. Повернись. Кофе уже готов, а примерно через час солнце растопит снег, и следы исчезнут. Тогда я смогу внушить себе, что это мне приснилось. Это была часть сна, который начался с предупреждения Крошки Маринелли: «Мертвые могут винить нас».
В моей памяти всплывали скудные подробности последнего убийства. Где нашли тело Тори? Возле старой хижины? Если я пойду туда, то не наткнусь ли на полицейское ограждение из желтой пленки? Остались ли там следы совершенного убийства? Возможно ли, что убийца Дел нанес новый удар? Может, он все это время тихо жил в городе, ждал и наблюдал за событиями? И была ли Опал его предполагаемой целью? Каждый следующий вопрос казался более абсурдным, чем предыдущий.
Я испытывала хорошо знакомое ощущение опасности, которое чувствовала, когда находилась в охотничьей хижине, и плотнее закуталась в пальто. Я размышляла, стоит ли продолжать начатое. Сами посудите: я пришла сюда в семь часов утра, во фланелевой пижаме. Я была не готова бродить по месту преступления или встретиться лицом к лицу с убийцей. Я еще даже не выпила кофе.
Несмотря на учащенное дыхание и холодный ужас, охвативший меня, было слишком поздно поворачивать назад. Я стояла и смотрела на тропу, ведущую к старой избушке, которую построил дедушка моей подруги Дел. Эта тропинка вела к тому месту, где я не была со дня перед убийством Дел, когда она в ярости набросилась на меня и Ника. Ник сказал, что домик все еще стоит, и я решила, что должна убедиться в этом сама. Нечего бояться. Я всего лишь стараюсь найти ребенка. В конце концов, я работала в начальной школе и умела обращаться с детьми. Я направилась к хижине, не сводя глаз с детских следов на снегу.
Старый охотничий лагерь был ближе, чем я помнила. И меньше. Он был похож на слегка увеличенный игрушечный домик. Он не был огорожен ярко-желтой полицейской лентой с предупредительными надписями, я не заметила никаких признаков того, что здесь произошло преступление на прошлой неделе… или тридцать лет назад. Входная дверь по-прежнему отсутствовала, и внутрь намело снегу. Маленькие следы вели прямо к скособоченному дверному проему. Я остановилась и внимательно посмотрела на покосившуюся избушку. Карточный домик, подумала я. Только тронь, и упадет.
Потом я услышала смех, доносившийся изнутри: тихое детское хихиканье.
— Кто там? — окликнула я. — Это ты, Опал?
Тишина.
— Можешь выйти, я знаю, что ты там!
Снова тишина.
— Тебе ничего не будет. Я не сержусь на тебя. Просто хочу, чтобы ты вышла. — Я пыталась придать своему голосу авторитетность и уверенность взрослого человека, которую я вовсе не ощущала.
Ничего. Ни звука, ни движения.
— Я сосчитаю до трех, а потом войду внутрь. Я серьезно! Один, — начала я, переминаясь с ноги на ногу в надежде увидеть маленькое испуганное лицо в дверном проеме.
— Два! — Я не хотела идти туда. Не сейчас. Никогда. С меня было достаточно видеть темную маленькую хижину. Я была готова отправиться домой, налить себе кружку горячего кофе и забыть о следах. Я слишком старая, чтобы играть в Нэнси Дрю [17].
— Три!
Ладно, это просто ребенок. Ребенок, играющий в странные игры. Нечего бояться.
Я собралась с духом и вошла внутрь. Внутри точно так же пахло плесенью и мышами. Старые койки стояли вдоль стен, пузатая плита еще больше проржавела, но все осталось на своих местах. Ничего не изменилось. Сюда не добрались вандалы и не оставили на стенах надписи вроде «Тед любит Мэри-Энн». Если дети и бывали здесь, они отнеслись к этому месту с уважением, как к святыне или храму.
Я заглянула под койки и в темные углы. Внизу явно никого не было. Потом на чердаке что-то зашуршало. Тихий шуршащий звук вызвал в воображении абсурдный образ гигантского краба.
— Кто там? — позвала я.
Просто ребенок. Ребенок, который крадет сливки и тунцовые консервы. Ни клешней, ни жвал, ни жуткого экзоскелета.
— Эй, кто там?
Можно сказать, что я ожидала услышать знакомый голос: «Это Дел и Никки. Поднимайся, покурим вместе».
Но это было тридцать лет назад.
Я подошла к лестнице и начала подниматься, крепко держась за каждую перекладину и останавливаясь на каждой ступеньке. Лестница казалась крутой и опасной; ясное дело, мне уже не десять лет. Шуршащий звук раздался снова, потом стих. Я прильнула к лестнице, хотя поднялась почти наполовину, затаила дыхание и прислушалась.
— Эй, кто-нибудь! — Мой голос прозвучал визгливо и испуганно, несмотря на все усилия держаться молодцом. Ответа не последовало. Никаких звуков. Я продолжила подниматься; перекладины поскрипывали под весом моего тела.
Когда моя голова поднялась над уровнем пола второго этажа, я нервно осмотрела открытое пространство и с удивлением, но и с облегчением поняла, что здесь никого нет. «Это мыши, — сказала я себе. — Или белки». Какие-то мелкие грызуны, нарушившие покой этого места. Но разве я сама не была нарушительницей? И как насчет следов? Ребенок не может просто раствориться в воздухе. Я обвела взглядом пустой чердак, вполне уверенная, что нахожусь здесь одна.
Там не было матраса. Никаких журналов. Нет места, где мог бы спрятаться ребенок. Лишь старый коробок деревянных спичек, изгрызенный мышами. Вокруг были разбросаны спички с голубыми головками, но в их расположении ощущался некий порядок. Там, где раньше лежал матрас, кто-то выложил спичками крупные буквы, составлявшие вот такие слова:
НАЙДИ ЗАКА,
ЗАМЕСТИТЕЛЬ ШЕРИФА
Мое сердце медленно поднялось к горлу, и я почувствовала, как оно стучит там и душит меня. Приказ, выложенный спичками, взывал к подчинению. Мой разум жаждал объяснения, как будто вращая жернова в песке, пока не возникла правдоподобная идея, возвращавшая меня на твердую землю. Я вернулась в мир живых. Опал. Должно быть, это Опал, отчаянно хотевшая, чтобы я ей поверила. Потом до меня дошло, что лишь один человек, кроме Дел, знал мое старое прозвище.
— Никки. — Я прожевала имя, все еще слишком испуганная, чтобы производить членораздельные звуки. Потом я подбросила спички носком сапога, разбросав их.
— Сукин сын, — выдохнула я. — Он знал, что я приду сюда. Вот сукин сын!
