Сын Сталина - Орлов Борис Львович (читаем книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
– Где расположены другие посты? Отвечай, мартышка, если не хочешь, чтобы я отрезал тебе яйцо и запихал его в твою вонючую глотку.
И тут сержант Нури успокоился. Так может говорить только настоящий сахиб-джентльмен, который закончил Сандерхерст. [43] Это значит, что сахиб просто проверяет готовность гуркхских стрелков умереть за короля. Что творится с остальными рядовыми, сержант не видел, а потому и не подозревал, что они уже умерли. Разумеется, за короля.
– Я ничего не скажу тебе, враг, – ответил Нури с достоинством, максимально возможным для того унизительного положения, в котором он сейчас пребывал. – Гуркхи не предают!
Молодой сахиб в лохмотьях патана пожал плечами, а через мгновение пленник отчаянно извивался, с ужасом глядя на кровавый комочек в руке мучителя. Он бы и орал на весь Хайберский проход, но его рот плотно заткнул комок вонючей овечьей шерсти…
– Это – раз, – спокойно сказал сахиб с глазами цвета горного льда. – Повторить, или ты готов отвечать?
Нури кивал так, что становилось страшно: вдруг его голова оторвется?
– Попробуй только крикнуть, и это будет твой последний миг в этом грешном мире, – произнес сахиб, теперь уже на тибетском.
Сержант и не пытался кричать или обманывать страшного сахиба. Он быстро изложил все, что знал о защите Бага, показал на карте огневые позиции и даже не почувствовал, когда длинный пуштунский клинок взрезал ему яремную вену. Просто словно заснул…
– …Шах-заде Искендер, ты хочешь пойти туда один? – Веселый молодой малик Рахима́ даже языком прицокнул от удивления, – Совсем один? Но там же не меньше трех сотен воинов! Половина – сикхи, а половина – ангрези!
Сашка молча кивнул, продолжая переодеваться. Он уже скинул лохмотья пастуха, надел камуфлированный костюм и теперь возился с экспериментальным жилетом-разгрузкой. Молодой таджик – старший сержант из группы быстрого реагирования Пянджского погранотряда, помогал ему застегнуть ремешки и подогнать жилет по фигуре.
– Но как может один человек справиться с тремя сотнями?! – пораженно вздохнул Рахима. – У нас есть великие воины, и некоторые могут совладать, ну, пусть с пятью, пусть даже с семью сикхами в одиночку, но…
Белов молча проверил бесшумный пистолет-пулемет Симонова, разложил по кармашкам снаряженные магазины. Буденный успокаивающе махнул рукой:
– Ну, так у вас, поди, ваши пахлеваны – не дети товарища Сталина, а?
Малик рассыпался в похвалах великого северного щахиншаха, а Семен Михайлович, не меняя интонации, спросил уже Сашу:
– Ляксандра, ты хорошо подумал? Может, возьмешь наших ребят… человек десять-двенадцать?
– Не возьму, Семен Михалыч, – Сашка взвел затвор у экспериментального пистолета бесшумной стрельбы конструкции Коровина. Сунул его в набедренную вшитую кобуру, закрепил и пояснил: – Мешаться будут, честно…
– Ну, гляди, сынок, оно тебе виднее… – Буденный пожевал усы и вдруг рявкнул: – Вот только попробуй мне там башку сложить! На том свете достану, да нагаечкой-то всю шкуру спущу! Аж до кости, как бог свят! Понял, паря?!!
– Понял, понял, – Белов улыбнулся уголками губ. – Ладно, товарищи, я пошёл…
…После заката жара стала резко спадать. Со стороны «Царя тьмы» [44] потянуло холодом, подул ветерок. Оравшие птицы умолкли, исчезли надоедливые мухи. На укрепления Бага опускался вечер.
Возле замаскированной позиции двухфунтовой автоматической пушки уныло сидел рядовой второго класса Рам Сингх и печально размышлял о судьбе своего жалованья. Из восьми с половиной рупий три уйдет на штраф. Угораздило же не заметить майора-сахиба! Да ещё и с нечищеным ремнем винтовки! [45] Пять рупий надо отослать домой: корова пала, и надо покупать новую, поэтому вместо обычный трех рупий пяти ан придется отправить пять. И что остается? Ничего не остается. На пятьдесят пайс только бетеля купить и можно…
Рам Сингх снял с пояса фляжку, поболтал ее, надеясь, что в ней ещё остался хоть один, пусть самый маленький глоточек арака. Как же! Что может остаться, если вчера все выпил? От огорчения сикх вытащил из кармана кителя мятый пакетик сигарет и закурил. Ну и что с того, что на посту нельзя курить? Кому это здесь помешает?
Огонек на конце сигареты мерно тлел успокаивающей багровой звездочкой. Ладно! В конце концов, месяц можно прожить и без арака. Зато через три месяца истекут первые два года службы, и тогда он станет рядовым первого класса. И жалованье у него будет не восемь с половиной, а полновесные четырнадцать рупий. Ещё пять лет послужить, и можно возвращаться домой состоятельным человеком. Кстати, к тому времени сельский полицейский сирдар Джанг Бахадур Сингх уже будет совсем старым, и Рам Сингх вполне может занять его место. Можно будет и жену взя…
Тихий звук, похожий на шипение, прервал размышления сикха. А потом последовал сильный удар под левую лопатку, и Рам Сингх умер, даже не успев понять, что это и есть смерть.
Сашка подошел поближе, перевернул тело британского часового и осмотрел его. Ничего интересного. Ну, коли так, то винтовка этого бедолаги пригодится хубастийским союзничкам, маму их за ногу… потрогать! А у него ещё есть дела…
…В настоящем бетонном блиндаже рядом с пулемётом расположились четверо: трое сикхов и рядовой первого класса Стаффордширского полка Джон Ластери, сегодня с утра произведенный в капралы. Его пригласили на дружеские посиделки старые знакомцы Теджа Сингх и Ганда Сингх, с которыми Джон вот уже пятый год тянул армейскую лямку.
– Джон, а который раз тебя в капралы производят? – спросил Теджа Сингх, орудуя штыком, которым он открывал консервные банки с тушеной говядиной. – А то я уже и со счета сбился…
– В четвертый вроде… Да, точно в четвертый… – Ластери затянулся сигаретой и выпустил клуб ароматного дыма. – В первый раз разжаловали ещё в Бенгалии – там я вина у лягушек украл…
– У кого? У каких лягушек? – заинтересовался Ганда Сингх, принимаясь полосовать на куски арбуз.
– А-а, там французы какие-то были… А во второй раз меня произвели уже в Пешаваре, когда я штыком заколол пятерых мятежных патанов. А разжаловали…
Договорить он не успел. В блиндаже бесшумно, точно призрак, появился ещё один «гость». Не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания», он поднял странный, непонятной формы пистолет с очень толстым стволом. Трижды сверкнуло бесшумное пламя, и все трое сикхов рухнули кто на пол, кто на стол. Джон Ластери, так и не успевший пришить капральские нашивки, сидел, откинувшись к стене, и остекленевшими глазами смотрел на рукоять ножа, торчащую в его груди чуть выше третьей пуговицы кителя.
– Уж извиняйте, что вечеринку вам испортил, – негромко произнес Сашка, убирая пистолет в кобуру. – Неплохо товарищ Коровин сработал, – вынес он свой вердикт и снова исчез в темноте.
Командир гарнизона укреплённого района Баг майор Стенли в эту ночь засиделся над документами. Требовалось срочно свести воедино три расходные ведомости: на рис, на коровье масло и на сахар. Казалось бы, ничего сложного, но у майора все время получалось, что либо гуркхи слопали все масло, либо стаффордширцы – весь рис, да ещё и обильно посыпав его сахаром. При этом получалось, что та же самая стаффордширская рота свое пайковое масло вынула, по-видимому, из воздуха, так же как и непальцы – свои рис и сахар…
Стенли скомкал очередной испорченный листок, на котором значилось, что гуркхи съели масла впятеро больше, чем получили, и глубоко задумался. Разумеется, некоторая часть этого масла была… ну, скажем так – эфемерна. Но ведь остальное они получили?! А куда его девали командир роты и его бохадур-лейтенанты? [46]
Майор плеснул себе в стакан розового джина, подумав, добавил портвейна и сделал длинный глоток. Тяжела военная служба, хотя и прибыльна…
