Миланская роза - Модиньяни Ева (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Кровь Дуньяни, — чуть слышно произнесла бабушка и села у очага рядом с Джиной, помешивавшей месиво для свиней.
— Сделай же что-нибудь! — умоляюще выкрикнула Алина, обращаясь к мужу.
— Ты уже и так сделала все, что могла, — произнес Иньяцио.
Он успокоился, вспышка гнева прошла.
— Обратись к властям, — настаивала Алина.
— Власти не смогли остановить его, когда ему было тринадцать, — напомнил муж.
— Верни, верни Анджело домой, — взмолилась Алина.
Роза смотрела на мать спокойно, без волнения. Она наблюдала за материнскими страданиями так же равнодушно, как мать за ее муками. И на губах у девочки мелькнула едва заметная улыбка.
— Об этом проси твоих святых и Мадонну, — отрезал муж.
— Не богохульствуй, — воскликнула Алина, осенив себя крестом.
— У них проси, пусть вернут сына, не у меня, — в бешенстве крикнул Иньяцио. — Ты к ним обращалась, призывая Господень гнев на Анджело. И все потому, что какие-то злые языки наговорили тебе, будто бы Анджело видели в увеселительном заведении.
— Замолчи! — взвизгнула Алина.
Она схватила близнецов, которые ничего не поняли, вытолкнула их на улицу. За ними последовал Пьер Луиджи, которому мать велела следить за малышами.
На улице лил дождь, но Пьер Луиджи успокоил близнецов:
— Сейчас Джина принесет вам ранцы и зонтик.
Ивецио стоял спокойно, а Роза попыталась вернуться в кухню. Ей хотелось услышать, что скажут родители про Анджело. В глубине души девочка считала, что она-то все знает лучше всех.
— Нам еще рано идти, — сказала Роза, стараясь ускользнуть от Пьера Луиджи.
— Я сказал, тебе пора в школу, — сердито оборвал ее брат.
Пьеру Луиджи исполнилось двенадцать. Он с отличными оценками окончил шестой класс и со всей ответственностью относился к материнским поручениям.
— А вот и не пора! — заупрямилась Роза.
Ивецио попытался переубедить сестренку, боясь, что ее накажут.
А Пьер Луиджи непререкаемым тоном приказал:
— А ну бегом в школу!
Роза и Ивецио учиться не любили и ходили на уроки только потому, что их заставляли. Пьер Луиджи, напротив, учился прекрасно, а теперь еще ходил по воскресеньям на курсы технического черчения.
Укрывшись под большим зонтом с деревянной ручкой, близнецы побрели вдоль дороги. Похоже, они опаздывали, но все можно было свалить на дождь, барабанивший по зеленому зонту и превративший каждую рытвину на дороге в лужу. С полей доносился сильный, резкий аромат. По небу, подгоняемые ветром на запад, лениво ползли серые тучи.
— А я знала, что Анджело уехал, — произнесла Роза.
— Ты всегда все знаешь, — сказал Ивецио.
Ему просто не хотелось спорить с сестрой.
— Он мне сам сказал, вчера вечером, — уточнила девочка.
— Ага, во сне, наверное, — усмехнулся Ивецио.
— Нет, когда я пришла к нему в комнату, — многозначительно сказала Роза.
— А может, он тебе сообщил, куда уехал? — иронически заметил мальчик.
— Конечно, — уверенно ответила Роза. — Он уехал на край света.
— А где край света? — полюбопытствовал Ивецио. — В сторону Бергамо или в сторону Милана?
Других городов Ивецио не знал.
— Не знаю, но очень далеко.
Роза вспомнила, что и она спрашивала то же самое у Анджело.
— А что он будет делать на краю света?
— Поплывет по океану за упавшей звездой, — с важным видом объяснила девочка. — Звезду привезет мне.
— А-а… — протянул Ивецио, не поняв ни слова.
Однако он не хотел признаваться в том, что ничего не понял, и спросил:
— А когда он вернется?
— Когда я научусь писать и напишу ему письмецо, — ответила сестренка.
— Вот и нет! Думаю, он вообще не вернется. Он с мамой тоже поссорился.
— Со мной он не ссорился, — возразила Роза. — Поэтому я уверена: Анджело вернется.
— Слушай, а куда это он вчера вечером ходил? — спросил Ивецио.
— В веселый дом. Папа сказал, Анджело был в веселом доме.
— Непонятно. Ну и что, если он где-то веселился?
— Не знаю, — вздохнула Роза.
— Иногда за это ругают. Вот я болтаю с другом на уроке, и мне весело. А тут как раз учитель меня спрашивает, ну а я ворон ловлю. Он тогда ругается…
— Наверное, так оно и есть…
— Но почему мама из-за такой ерунды призывала на него кары Господни? — удивился Ивецио.
— Ну знаешь, мама всегда так… — объяснила Роза. — Она думает, Богу делать нечего, как только насылать на всех кары.
— Но иногда мама права, — возразил Ивецио, которому хотелось задеть Анджело.
Малыш был доволен неожиданным отъездом старшего брата. Он чувствовал себя свободным, Роза снова принадлежала только ему.
— А вот мы из-за мамы сегодня голодными останемся! — коварно заявила Роза.
— Ой, Христе Боже мой! — воскликнул мальчик и тут же прикрыл рот ладошкой, убоявшись вырвавшихся у него слов.
Про себя Ивецио тут же попросил у Бога прощения. Если бы Роза донесла матери, что Ивецио всуе поминает имя Божье, ему бы досталось, и досталось бы, конечно, побольше, чем Анджело. Тот всего лишь где-то веселился. Но Роза никогда не предавала брата-близнеца.
— Мама забыла дать нам второй завтрак в школу, — напомнила Роза.
Ивецио попытался найти оправдание для матери:
— Мы сами забыли попросить.
— А какая разница. Так и так голодными останемся, — реалистично заключила сестренка.
— Дождь кончился! — обрадовался мальчик.
Роза протянула ручку и заметила:
— Действительно, кончился.
Из окошка меж облаками блеснуло солнце. Малыши закрыли зонтик и кинулись бегом, перепрыгивая через лужи, позабыв и об исчезновении Анджело, и о материнских наставлениях, и об отцовском гневе, и о втором завтраке, и о крае света.
Глава 5
Сильная рука матери сжала плечо поставленной на колени девочки.
Роза не всхлипнула, а лишь бесстрашно заглянула Алине в глаза и произнесла:
— Ты делаешь мне больно.
— Знаю, — безжалостно ответила мать.
— Отпусти! — твердо сказала дочь.
— Раскайся! — приказала Алина.
Роза только тряхнула головой.
— Повторяй за мной! — велела Алина, притворяясь спокойной.
— Что повторять? — спросила девочка.
Роза не могла больше выносить те муки и унижения, которым подвергала ее Алина.
— Повторяй: Господи, помоги мне обрести мое призвание и стать монахиней!
— Не буду!
Роза говорила как человек, уверенный в собственной правоте.
— Я это столько раз повторяла, а теперь больше не хочу.
Лицо у девочки горело от унижения, а колени ныли. Спальня родителей казалась Розе отвратительной темницей. А из окна, где остался закрытый для Розы мир, доносилось благоухание летних полей, звенели голоса детей, слышались разговоры взрослых.
Все началось июльским утром, с появлением бродячего торговца. Он появлялся каждый месяц, если погода благоприятствовала, и делал остановку в «Фаворите». Его могучий нормандский жеребец в нарядной упряжи тащил за собой целый магазин на колесах. Там было все для дома. Он продавал посуду и голландское полотно, шелк из Комо и костяные гребни, ленты и французские духи, слабительные соли и микстуры, настойки для улучшения пищеварения и пилюли от изжоги, специи и мази для людей и для скота.
Алина, перетряся весь товар, купила два пузатых керамических ночных горшка в подарок работнику, что собирался жениться. Роза любовалась безделушками, выставленными на лотке около гумна. Торговец был мужчина высокий и толстый, с открытым лицом, живым внимательным взглядом и хорошо подвешенным языком. Он умел моментально оценить намерения и возможности в общем-то немногочисленных покупательниц, готовых ради какой-нибудь ненужной мелочи, да и просто из интереса, сторговаться о тайном свидании где-то в поле.
Продавец любил детишек и к тому же хотел отблагодарить Алину Дуньяни, свою лучшую клиентку. Поэтому он подарил Розе крохотный флакончик духов с пробочкой, сиявшей, как золото. К горлышку голубой шелковой ленточкой была привязана этикетка с изящной надписью «Одеколон «Аткинсон».
