В кольце твоих рук - Бристол Ли (список книг TXT) 📗
Она была сердита на то, что позволила вовлечь себя в этот идиотский разговор. Что за бред!
Но каким одиноким ей показался вдруг дом после их отъезда…
Августа вздохнула, глядя на пустую дорогу. Эх, скорее бы вернулся Саймон! С ним все было так понятно…
Она вошла в дом. Что ж, по крайней мере, худшее уже позади — Трелоны наконец уехали, а от всяких приглашений на балы и вечеринки, что могут поступить за это время, она уж как-нибудь сумеет отвертеться, у нее и так слишком много дел. К тому же Питер обещал, что сегодня они поедут кататься…
Но теперь эта мысль почему-то не радовала Августу. Подумав о Питере, она снова почувствовала себя неловко.
Да сколько можно, в конце концов?! Она все-таки уже не ребенок, а взрослая женщина! Как можно так бурно реагировать на всякие глупости таких сексуально озабоченных дур, как сестры Трелон? В конце концов, впереди у Августы целое лето, которое она проведет так, как сама захочет.
И все-таки ей хотелось, чтобы Саймон поскорее вернулся.
Прошло несколько часов с тех пор, как Саймона, облаченного в мундир, одолженный у одного из офицеров, под покровом ночи привезли в губернаторский дворец. Он уже успел поесть, отдохнуть, переодеться в более подходящую одежду, но все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не терпелось вернуться к себе в Сайпресс-Бей.
Саймон краснел всякий раз, когда вспоминал лицо молодого офицера, ворвавшегося в капитанскую каюту и обнаружившего его привязанным к кровати в чем мать родила. Разумеется, молодой человек сразу же освободил его, одолжил запасной мундир и, слава Богу, не задал ему никаких лишних вопросов. Саймону оставалось лишь благодарить судьбу, что в общей неразберихе никто не обратил на него особого внимания, когда он ночью высадился в порту, однако ему казалось, что его историю уже пересказывают на каждом углу в Уильямсберге и стоит ему теперь выйти за порог, как все будут показывать на него пальцем.
Уже занимался рассвет, когда его проводили в приемную губернатора. Саймон ожидал, что тот начнет интересоваться всеми подробностями его злоключений, и готов был отдать половину всего, что имел, чтобы избежать подобных расспросов, — как-никак, в прошлый раз он встречался с губернатором при более приятных обстоятельствах.
Спотсвуд поставил свою подпись под последней лежащей перед ним бумагой, отодвинул чернильницу и поспешил к Саймону, на ходу натягивая кафтан. Он дружески улыбнулся гостю, пожимая его руку:
— Рад вас видеть, дорогой друг! Как приятно, что обстоятельства позволили нам встретиться снова!
Саймон был вовсе не так рад и ответил довольно сухо:
— Приятно? Если бы я тогда не заехал к вам, из-за чего мне пришлось отплыть из Виргинии, то, может быть, не попал бы в дурацкую ситуацию, из которой лишь чудом спасся! Я бы не удивился, если бы оказалось, что вы сами все это подстроили!
Спотсвуд поцокал языком:
— А что, вот был бы неплохой розыгрыш! — Он указал Саймону на стул: — Садитесь, мой друг, нам предстоит многое обсудить.
Саймон колебался, однако он не мог отказать Спотсвуду после того приема, что оказали ему ночью в доме губернатора.
— Не думаю, чтобы нам было, о чем говорить, — произнес он мрачно, но все-таки сел.
Спотсвуд уселся напротив него.
— Это Божий знак, сэр, — произнес он торжественно, — и вы должны его принять, хотите или не хотите. Теперь вы просто обязаны предпринять необходимые шаги. Помните, в прошлый раз я предупреждал вас?
Саймон слишком устал, чтобы судить о том, есть ли в словах губернатора логика.
— Я полагаю, — сказал он, — это знак того, что мне необходимо как можно скорее возвращаться домой и больше никуда оттуда не отлучаться. И забыть весь этот кошмар как можно скорее.
— Полагаю, скорее наоборот. — Голос Спотсвуда звучал все так же торжественно. — Вы уже слишком вовлечены во все это, милый мой, чтобы теперь идти на попятную. В прошлый раз, когда я «пугал» нас пиратами, вы только посмеялись. И что же, кто оказался прав? Если бы не мои патрульные корабли в водах Северной Каролины, где бы вы сейчас были?
Саймон вежливо кивнул:
— Я искренне благодарен вам, сэр, что вы спасли меня. А теперь разрешите откланяться…
Губернатор улыбнулся Саймону, словно капризному ребенку:
— Мой друг, я понимаю ваши чувства. Не бойтесь, я никому не расскажу о том, что с вами произошло. Конечно, вам неприятно даже вспоминать об этом…
Спотсвуд, казалось, в глубине души испытывал даже некоторое злорадство по поводу того, что случилось с Саймоном, и тот еле сдержался, чтобы не ответить ему какой-нибудь колкостью. Впрочем, Спотсвуда тоже можно было понять — он, в общем-то, не обязан держать Саймона у себя лишь для того, чтобы его история не попала в газеты. Саймон понимал, что ведет себя довольно глупо, и, как ни трудно это было ему, после того что пришлось пережить за последние два дня, он все-таки постарался взять себя в руки. В конце концов, Спотсвуд прав: если бы не его патрули, Саймон, может быть, и до сих пор оставался пленником тощей похотливой ведьмы. А может, с ним случилось бы еще что-нибудь похуже.
Довольный тем, что ему удалось поставить Саймона на место, Спотсвуд развалился на стуле.
— Забавная вещь, — произнес он задумчиво, наклонив голову и прищурив глаза. — Я так давно мечтал об этой победе, по мне никогда не приходило в голову, что она окажется для меня такой двусмысленной.
— Двусмысленной? О чем вы, сэр? Вам удалось арестовать Сторм О’Малли, самого опасного пирата со времен Черной Бороды. Для всех законопослушных граждан вы — герой. Разве не этого вы хотели?
Спотсвуд посмотрел на гостя каким-то странным взглядом:
— Разумеется, я войду в историю как первый человек, повесивший женщину-пиратку. И, тем не менее, эта слава представляется мне несколько… сомнительной.
С тех пор как Саймон освободился, радость избавления была столь велика, что он почти и не вспоминал о Сторм, а если и вспоминал, то лишь с ненавистью, и совершенно не задумывался о том, какая судьба ее теперь ожидает. Он был даже рад, что она предстанет перед законом, и его совсем не волновало, что для нее это может означать лишь одно — смертную казнь.
— Вы собираетесь ее повесить? — осторожно спросил он. Ему снова вспомнилось, как он, беспомощный, лежал в ее каюте, слыша шум боя, выстрелы и чувствуя запах дыма. Тогда ему казалось, что смерть близка, и от этой мысли ему становилось все равно, что же будет со всем остальным миром. В конце концов, почему он должен жалеть какую-то злобную пиратку, да еще после того, что она с ним сделала?
Губернатор встал и подошел к окну.
— Я надеюсь, — произнес он, — вы не собираетесь сегодня никуда выходить из моего дома? Я бы вам этого не советовал.
Спотсвуд раскрыл шторы, и с улицы сразу стали слышны громкие крики.
Раздираемый любопытством, Саймон подошел ближе к окну.
Внизу собралась огромная толпа — мужчины и женщины, господа и слуги, купцы и отцы города. Увидев в окне фигуру губернатора, толпа стала кричать еще яростнее. И тут Саймон, к своему ужасу, понял, что толпа требует крови Сторм О’Малли и приветствует Спотсвуда как человека, который даст народу возможность посмотреть на это удовольствие.
Губернатор задернул шторы.
— У тюрьмы еще хуже, — тихо произнес он. — Там собралась еще большая толпа, и, похоже, они не собираются расходиться весь день и всю ночь. Они требуют, чтобы Сторм О’Малли была повешена не позднее завтрашнего утра. — Спотсвуд пожал плечами. — Вот в чем двусмысленность моего положения. После моей многолетней борьбы с пиратством я буду выглядеть дураком, если теперь отступлюсь. У знаменитой О’Малли невелик выбор — быть повешенной на законном основании или быть растерзанной на клочки разъяренной толпой. Да, невеселые настали времена, — вздохнул он, — если уж женщины докатились до такого!
Саймон отвернулся. На душе у него скребли кошки. Но с какой стати? Кто она такая? Злодейка, для которой нет ничего святого, без чести, без совести… Какого еще конца могла заслуживать эта женщина — если ее вообще можно назвать женщиной? Однако Саймону снова и снова вспоминался ее смех, ее острый и быстрый ум, детское любопытство и женская страстность… Нет, все-таки будет жаль, если девочка закончит свою жизнь в петле, и это страстное молодое тело будет болтаться на городской площади на потеху обывателям, а затем его расклюют вороны…
