Эверест. Смертельное восхождение - Букреев Анатолий Николаевич (онлайн книга без .txt) 📗

Букреев, имевший техническое образование, не склонен был полагаться на результаты теста. «Для меня эти показания мало что значат. Да и само тестирование особого доверия не внушает. Гораздо больше можно узнать, внимательно наблюдая за клиентами: за их внешним видом, их поведением». Прав он был в своем скептицизме или нет, но в данной ситуации Ингрид Хант и Анатолий Букреев пришли к одним и тем же выводам. Для некоторых клиентов восхождение на вершину представлялось слишком рискованным.

Пока клиенты отдыхали, мы продолжали обсуждать график акклиматизации. Выход к третьему лагерю был намечен на 23-е апреля – к этому сроку шерпы должны были установить лагерь и снабдить его всем необходимым. Этот этап акклиматизации являлся обязательным для всех клиентов. Я объяснил участникам, как важно им побыть на высоте, и предложил после ночевки в третьем лагере подняться еще на двести или триста метров. По своему личному опыту я знал, что такой набор высоты с последующим основательным отдыхом в высшей степени способствует успешному покорению восьмитысячника.

Анатолий неоднократно повторял, что во время подготовительного этапа клиенты должны не только как следует адаптироваться к высоте, но и сберечь энергию для решающего штурма. Букреев не уставал напоминать клиентам, что при акклиматизации они теряют силы, которые полностью наверстать не удастся: «Даже после длительного отдыха в базовом лагере вы не сможете до конца восстановиться». По мнению Букреева, клиенты так и не прониклись этой мыслью. «Большинство участников небрежно относилось к восстановлению сил и отдыху. Они воспринимали акклиматизацию лишь как набор все большей и большей высоты и ни о чем другом и думать не желали». Исключением, как считал Букреев, был только Мартин Адамс.

В один из этих дней у меня состоялся разговор с Мартином. Как-то раз перед обедом он подошел ко мне и спросил, что я думаю по поводу его шансов достичь вершины. Он сказал: «В прошлый раз на Макалу у меня не было никаких проблем с высотой. Но после ночевки на перевале Макалу-Ла [42] я вернулся в базовый лагерь абсолютно без сил. Даже после отдыха я чувствовал себя опустошенным. Не было ни малейшего желания идти наверх».

Как считал Букреев, причина была в том, что Мартин тогда совершил несколько акклиматизационных выходов один за другим, не успевая как следует отдохнуть между ними.

Я сказал ему: «Твоя основная цель – достичь акклиматизации за как можно меньшее число ночевок на высоте… Перед штурмом вершины тебе надо как следует поесть, поспать и полностью расслабиться. Я советовал бы тебе спуститься еще ниже базового лагеря, в лесную зону. Там гораздо больше кислорода, и твой организм сможет полностью восстановиться. К тому же прогулявшись вверх-вниз, ты сохранишь хорошую физическую форму, что тоже важно. Отдыхать активно гораздо полезней, чем разлеживаться в базовом лагере».

Мартин Адамс впоследствии рассказывал: «Мне совершенно не хотелось идти вниз. Спуск в долину, затем обратный подъем – все это выглядело весьма утомительно».

Если и оставались еще клиенты, не осознававшие серьезности горной болезни, то случившаяся вскоре трагедия развеяла последние сомнения. В понедельник 22-го апреля высота избрала себе первую жертву в экспедиции Фишера. Это был Нгаванг Топше Шерпа, дядя Лопсанга Янгбу. Вместе с другими шерпами он направлялся из первого лагеря во второй. Шерпы несли туда снаряжение и продукты, необходимые для продолжения маршрута. По дороге они встретили Фишера, возвращавшегося из второго лагеря. Нгаванг шел крайне неуверенно, ему явно было не по себе. Фишер, известный своим заботливым отношением к шерпам, заметил это и велел Нгавангу спускаться. В полной уверенности, что шерпа так и сделает, Скотт поспешил вниз, к столь желанному отдыху. Неясно, отчего Нгаванг его не послушался и не пошел за ним следом. То ли он сделал это из гордости, то ли не понял сказанного, то ли уже не отдавал отчета в своих действиях. Так или иначе, Нгаванг продолжил подъем.

Вскоре из второго лагеря по радиосвязи поступил тревожный сигнал. Наверху дела обстояли плохо. Выбиваясь из сил, ничего толком не соображая, Нгаванг все-таки сумел добраться до лагеря. Там ему стало хуже, он кашлял, сплевывая кровь. Диагноз был очевиден – воспаление или даже отек легких. Не существует единого мнения о том, какие лекарства лучше принимать при отеке, но в одном все врачи едины – прежде всего нужно как можно быстрее сбросить высоту метров на 600–1 200. Второй лагерь от первого отделяли всего 400 метров по вертикали. Чтобы переломить ход болезни, необходимо было спуститься еще ниже и, в частности, провести Нгаванга через ледник Кхумбу.

Во втором лагере спасательными работами руководили Клев Шенинг и Тим Мадсен, которые поднялись туда для продолжения акклиматизации. Дело в том, что на данный момент никого из гидов «Горного Безумия» наверху уже не было. Фишер утром спустился вниз, а Букреев с Бейдлманом находились в базовом лагере, отдыхая после предыдущих акклиматизационных выходов. Когда у Анатолия спросили совета, он ответил без колебаний, отлично зная, что при спасательных работах самое важное – сделать правильный первый шаг. «Спустите его вниз как можно быстрее, – сказал Букреев. – И обязательно дайте кислород» [43].

Более всего в этой ситуации меня удивило поведение шерпов. Я был уверен в том, что узнав о болезни Нгаванга, они тут же отправятся наверх. Ведь он был родом из долины Ролвалинг, как и большинство из них. Но я ошибся. Шерпы вышли далеко не сразу. Такое поведение мне было не вполне понятно, однако этот случай заставил задуматься, насколько мы могли рассчитывать на шерпов в чрезвычайных обстоятельствах. Я всегда высоко ценил их замечательную работоспособность. К сожалению, она сама по себе не была залогом того, что на них можно было положиться в критической ситуации. Не то что бы им что-то было не под силу. Напротив, вся история участия шерпов в экспедициях на восьмитысячники подтверждает их замечательные способности – они часто приходили на помощь, давали ценные советы и отлично ориентировались в обстановке. Но когда ситуация становилась угрожающей, то просить шерпов о чем-то опасном, выходящем за рамки их «служебных обязанностей», часто оказывалось бессмысленным.

Поскольку лечение не принесло положительных результатов, Клев Шенинг и Тим Мадсен соорудили самодельные салазки и, положив на них Нгаванга Топше, направились вниз. К ним навстречу из базового лагеря вышел Нил Бейдлман с несколькими шерпами. Пройдя через ледник Кхумбу, эта группа еще до наступления темноты встретилась со спускавшимися товарищами и забрала у них Нгаванга. Клев Шенинг и Тим Мадсен остались на горе, чтобы продолжить свой акклиматизационный выход.

Утром 23-го апреля, как и было запланировано, начался последний этап акклиматизации. Как вспоминал Букреев, было решено, что Бейдлман выйдет позже: после полудня или даже на следующий день, в зависимости от своего состояния. Ночью он участвовал в транспортировке Нгаванга Топше через ледопад Кхумбу, и ему нужно было восстановиться.

В тот день Фишер появился в коммуникационной палатке еще до завтрака. Сначала он связался с офисом «Горного безумия» в Сиэтле, чтобы проверить, как идут дела в отсутствие начальника, а потом – с Джейн Броме, по-прежнему ответственной за информационную поддержку экспедиции. Броме оставалась корреспондентом «Аутсайд Онлайн», несмотря на то, что давно уже покинула базовый лагерь [44] у подножия Эвереста и вернулась домой, в Кэпитал Хилл (пригород Сиэтла).

Сообщая Броме новости, предназначенные для печати, Фишер делился с ней и своими личными впечатлениями. Поэтому Броме была в курсе «закулисной» жизни экспедиции; знала она и о том, что осталось скрытым от читателей ее репортажей. Этой публике, проглатывавшей последние экспедиционные новости во время рекламных пауз в телепередачах, приходилось довольствоваться уже основательно «причесанной» информацией. Одной из тем, к которой Фишер постоянно возвращался в своих разговорах с Броме, были деньги – слишком быстро они таяли на высоте.