Летняя королева - Чедвик Элизабет (читать книги без сокращений .txt) 📗
Людовик скривил губы:
– Он через гонца сообщил, что не приедет, ибо война с Тулузой не входит в его обязательства, да и с графом он не ссорился.
Алиенора отпустила слугу, чтобы не было лишних ушей, и сама присела у ног мужа, решив, что будет лучше, если она выслушает его с опущенной головой. Тибо, граф Шампани, никак не хотел ни в чем уступить, все делал по-своему. Он подрывал авторитет Людовика, усиливая собственную значимость, а поскольку был богат, влиятелен и в его жилах текла королевская кровь, он становился опасен. Частично по его вине Тулуза осталась непокоренной. Они, в сущности, ничего не получили.
– Ни за что не прощу такого вероломства, – прорычал Людовик. – Как только вернемся во Францию, я с ним разберусь.
– И ты не забудешь про Тулузу?
Людовик бросил на нее нетерпеливый взгляд и отрывисто произнес:
– Нет!
Ответ прозвучал столь категорично, что Алиенора отложила эту тему до лучших времен; ей хотелось уговорить мужа задержаться в Аквитании еще немного. Мысль о немедленном возвращении в Париж была невыносима.
– Пока мы здесь, мы многое можем сделать и для людей, и для церкви, – сказала она.
Людовик проворчал что-то неопределенное.
– У меня есть кое-какие дела, – кашлянув, произнес Рауль, – с вашего позволения, сир, я бы хотел удалиться.
Людовик отпустил его взмахом руки. Алиенора многозначительно взглянула на Петрониллу, а та вздернула брови и целую минуту делала вид, что не понимает, однако потом присела в поклоне и вышла из спальни вслед за Раулем, уведя с собой служанок.
Алиенора осторожно вытерла ноги Людовика мягким льняным полотенцем.
– Во время твоего отсутствия я задумала одну поездку, на тот случай, если ты не пригласишь меня отпраздновать победу в Тулузе.
Людовик напрягся:
– Ты ожидала моего поражения?
– Отец говорил, что всегда разумно подготовить второй план, если первый не удастся, – как, к примеру, запастись сменой одежды на случай дождя. – Она отложила полотенце и села на колени к мужу.
– И что конкретно ты задумала? – Он обхватил ее за талию.
– Я подумала, мы могли бы для начала посетить Сен-Жан-д’Анжели и помолиться над мощами Иоанна Крестителя. А затем отправиться в Ниорт. Мне бы так же хотелось придать королевский статус церкви Ньёй, где похоронена моя мать. После мы могли бы съездить верхом в Тальмон и поохотиться. – Она погладила его по лицу. – Что скажешь?
Он недовольно нахмурился:
– Тальмон?
– Сейчас нам следует мирно укрепить там наши позиции.
– Наверное, ты права, – согласился Людовик, хотя хмуриться не перестал, – но задерживаться нельзя.
Женщина промолчала, ибо давно поняла, когда можно подталкивать Людовика, а когда лучше оставить его в покое. Она получила его согласие. Большего ей пока не требовалось.
Алиенора объезжала свои обширные владения, и рядом с ней неизменно присутствовал Людовик. Они принимали почести от просителей и вассалов, подписывали вместе хартии, с неизменной оговоркой, что любой документ, под которым Людовик проставлял свое имя, составлен с «одобрением и при ходатайстве королевы Алиеноры».
Самым трогательным моментом для Алиеноры было посещение могил ее матери, Аеноры, и маленького брата Эгре в Сен-Винсане. Алиенора и Петронилла возложили венки на простые плиты с высеченными крестами и отстояли торжественную мессу. Церкви по желанию Алиеноры был дарован статус королевского аббатства.
Алиенора вернулась к их могилам ранним утром и провела какое-то время в уединенном размышлении. Сопровождавшие ее дамы отошли назад, склонив голову, и дали ей возможность помолиться. Воспоминания о матери со временем расплылись и померкли. Ей было всего шесть, когда Аенора умерла; она только и помнила что слабый аромат лаванды и каштановые волосы, такие длинные, что маленькой Алиеноре почти не приходилось тянуться, чтобы достать до толстых кос. А еще она помнила тихую грусть, которая охватила ее тогда, прежде чем опечалился мир. О брате она сохранила еще меньше воспоминаний: по дому бегал маленький мальчик с игрушечным мечом в руке и с громкими воплями сеял удары направо и налево; его все поощряли как наследника по мужской линии. Короткая жизнь, что ярко вспыхнула и тут же погасла. Умер от лихорадки, едва начав путь. Теперь у них обоих появился достойный мемориал для их бренных останков и постоянная забота о бессмертных душах. Она выполнила свой долг перед ними. Аминь. Алиенора перекрестилась и повернулась, собираясь уйти.
– Мадам!
Оказалось, что бесшумно подошел Жоффруа де Ранкон и преградил ей путь к дамам.
Сердце у Алиеноры так и подпрыгнуло.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, мадам, но я видел, как вы сюда направились, пока проверял караул. Если хотите, чтобы я ушел…
Она покачала головой и показала рукой на могильные камни:
– Я плохо их помню, и все же они оба всегда со мною. Как сложилась бы моя жизнь, если бы они не умерли?
Его накидка коснулась ее рукава.
– Я научился отбрасывать подобные мысли, после того как потерял Бургонди с ребенком в чреве, – промолвил он. – Ни к чему хорошему они не приводят. Единственное, что нам остается, – проживать каждый день в их честь.
У нее сжалось горло. Он упустил главное – возможно даже, намеренно. Если бы брат выжил, ей не пришлось бы выходить за Людовика, а если бы мама выжила, то могла бы родить еще сыновей. В этом вся разница.
– Ваша мама была милосердная дама, она покоится здесь с миром, а с ней и ваш брат. Хорошо, что есть место, где можно почтить ее память.
– Да. Я хотела это сделать для них.
После его возвращения из прерванного похода в Тулузу они впервые беседовали с глазу на глаз. Алиенора видела его почти каждый день, но всякий раз в компании других людей, занятого делами. Они тщательно избегали оставаться вдвоем, их разговоры никогда не были излишне фамильярными. Это делалось из-за соглядатаев, но подводная река никуда не исчезла. Алиенора ни на секунду не поверила, что он случайно заметил, куда она шла.
Жоффруа прокашлялся.
– Мадам, я хочу просить вашего позволения вернуться в Тайбур. Землям нужно уделять внимание, и вот уже три месяца, как я не видел собственных детей.
Эти слова резанули ее по сердцу словно ножом.
– Вы бы остались, если бы я приказала?
– Я сделаю все, что вы пожелаете, мадам, но рассчитываю на вашу мудрость.
– Мудрость! – повторила она с горькой усмешкой. Сгущалась тьма, наполняя аббатство непроницаемыми для света тенями. – И в самом деле, где бы мы сейчас были без мудрости? Я отпускаю вас.
– Мадам, – только и произнес он.
Под прикрытием накидки коротко пожал ей руку и быстро направился к двери. Когда Алиенора присоединилась к своим дамам, ее пальцы все еще хранили его прикосновение.
Двор пробыл в Тальмоне три дня, готовясь к охоте с пикником, когда пришла новость, что жизнь Альберика, архиепископа Буржа, угасла.
– Да упокой Господь его душу. – Алиенора перекрестилась и посмотрела на супруга. – Полагаю, его преемником станет Кадюрк.
– Разумеется, – сказал Людовик. – Кадюрк прилежно служит мне и достоин повышения. Он лучше других подойдет на эту должность.
– Всегда полезно иметь кого-то, кто обязан короне, – заметила Алиенора и выбросила из головы это рутинное дело, чтобы разобраться с ним позже, на совете. А сейчас ей предстоял день развлечений.
Петронилла откинулась на шелковые подушки в тени съедобного каштана. Солнце пробивалось пятнышками сквозь густую листву и ветви дерева, усыпанные зелеными колючими коробочками, которые через месяц откроются и выбросят блестящие коричневые плоды. Их можно жарить на костре или глазировать, и тогда получится восхитительное лакомство. Петронилла любила сезон каштанов и надеялась, что двор к тому времени не уедет из Пуату.
Все утро компания охотилась в лесах Тальмона, а затем сделала перерыв, чтобы поесть и пообщаться на заранее выбранном месте, где слуги развели костры и разложили в тени подушки и одеяла. Все отдыхали, пили вино, охлажденное в ближайшем ручье, и ели деликатесы: свежую рыбу, пойманную в заливе недалеко от замка, ароматные пирожки, превосходные сыры и начиненные миндальной пастой финики. Соколы, включая кречета Алиеноры Ла Рину, устроились на шестах в тени, спрятав головы под крылья.
