Русь богатырская. Героический век - Кожинов Вадим Валерьянович (книги хорошего качества TXT) 📗

^{Золотой солид Константина Багрянородного. Уже в 949 году большой отряд русских воинов участвовал в войне Византии с арабами}

Поскольку эти сведения относятся к 954 году, естественно заключить, что приезд Ольги в Константинополь состоялся не в 957-м, а еще в 946 году, ибо едва ли то военное единство Византии и Руси, о котором свидетельствуют арабские источники, сложилось без прямых переговоров Ольги и Константина Багрянородного.

В составленном при непосредственном участии Константина трактате «О церемониях» так рассказано о первом приеме Ольги: «…когда василевс (император Константин) с августой (императрицей Еленой) и его багрянородными детьми уселись… была позвана архонтисса (княгиня Ольга). Сев по повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала. В тот же самый день состоялся клиторий (торжественный обед)… Архонтисса, наклонив немного голову, села к апокопту (императорскому столу)».

Видный историк Византии и Руси эмигрант Г. А. Острогорский (1902–1976) писал о цитируемом тексте: «Значение этих подробностей станет ясно, если иметь в виду исключительную важность, приписывающуюся им правилами византийского церемониала. Право сидеть в присутствии императора считалось чрезвычайной привилегией… По общему правилу каждый, предстающий перед императором… падал перед ним ниц…» Ольга же «ограничилась тем, что слегка наклонила голову», а «после официальных приемов… встречалась с императором Константином Багрянородным и императрицей Еленой, можно почти сказать, запросто» [92].

^{Прием княгини Ольги в Царьграде императором Константином Багрянородным. Миниатюра из Радзивилловской летописи. Ольга продолжала политическую линию Игоря, стремясь всемерно укреплять и расширять союз с Византийской империей. Она прибыла в Константинополь с внушительным (более ста пятидесяти человек) посольством}

При этом необходимо учитывать, что Константин вовсе не был «русофилом»; известный историк А. Н. Сахаров, автор труда «Дипломатия Древней Руси», справедливо говорит (исходя из рассуждений Константина в его трактате «Об управлении Империей»), что император являл собой, напротив, «русофоба» [93]. В то же время А. Н. Сахаров всецело соглашается с процитированными суждениями Г. А. Острогорского.

Чем же объясняются высокие почести, оказанные Ольге? А. Н. Сахаров дает вполне убедительный ответ на этот вопрос: «Русь была нужна (вернее, необходима. — В. К.) Византии как противовес в борьбе с Хазарией… а также как поставщик союзных войск в противоборстве с арабами» [94].

Отношения Византийской империи с Хазарским каганатом в 940–950-х годах действительно были крайне враждебными: так, в своем трактате «Об управлении империей» (948–952 гг.) Константин, характеризуя соседствующие с Империей государства и народы, главу о Каганате озаглавил весьма выразительно: «О Хазарин, как нужно и чьими силами воевать с нею» [95], — то есть Каганат представал в его мировосприятии в качестве врага, как говорится, по определению.

Вместе с тем между Ольгой и Константином были, несомненно, определенные несогласия. Так, по убеждению ряда историков, Ольга преследовала цель обручить Святослава с представительницей византийской императорской семьи (скорее всего, с младшей из пяти дочерей Константина — Анной). Этот «сюжет» в «преображенном» виде явлен, как полагают, в летописном рассказе о якобы прозвучавшем предложении Константина обручиться с самой Ольгой (рассказе, конечно, несообразном, поскольку у императора была супруга Елена, о чем летопись умалчивает).

По догадке видного историка В. Т. Пашуто [96] поддержанной А. Н. Сахаровым, Ольга прибыла в Константинополь вместе с отроком-сыном Святославом; ведь в византийских протоколах о приеме Ольги фигурирует ее «анепсий», что означает «кровный родственник», который занимает второе место после Ольги в иерархии посольства. Тот факт, что Святослав едва ли еще достиг даже и десятилетнего возраста, вовсе не исключает замысел сватовства, поскольку решения о династических браках принимались нередко задолго до достижения женихом и невестой брачного возраста. А «инкогнито» Святослава, вполне вероятно, было продиктовано нежеланием объявить о его присутствии в посольстве ранее договоренности о будущем браке.

^{Константинополь в X веке. По догадке видного историка В. Т. Пашуто, поддержанной А. Н. Сахаровым, Ольга прибыла в Константинополь вместе с отроком-сыном Святославом}

Из сочинений Константина явствует, что он категорически возражал против браков императорской семьи с русскими «варварами», и намерение Ольги было заведомо обречено на неудачу. Однако Ольга все же оказалась как бы более прозорливой, чем Константин, ибо хотя ей не удалось устроить свадьбу своего сына с дочерью императора, — которую, скорее всего, звали Анной, — впоследствии, через сорок лет, когда правил внук Константина, Василий II, внук Ольги Владимир все же обвенчался с другой Анной — внучкой императора Константина!

И это, конечно, отнюдь не просто любопытный «случай». В различии итогов сватовства к дочери и, позднее, к внучке императора Константина наглядно воплотился исторический путь Руси от 940-х до 980-х годов.

По всей вероятности, уже после той поездки в Константинополь, о которой шла речь, Ольга приняла христианство. О месте и дате этого события с давних пор идут споры. Г. Г. Литаврин считает наиболее достоверным, что оно совершилось во время второй поездки Ольги в Константинополь — в 954 или 955 году; по мнению других историков, Ольга в это время крестилась в Киеве.

Как было показано выше, христианство в той или иной мере развивалось на Руси еще с 860-х годов, и есть даже некоторые основания полагать, что тогда крестился и сам правитель Киева Аскольд.

Но Крещение Ольги, во-первых, всецело несомненно, и, во-вторых, было гораздо более осознанным и содержательным актом, чем прежние приобщения русских Православию. Согласно летописи, Ольга постоянно — хотя и тщетно — стремилась приобщить к христианству Святослава (о чем — ниже), и летописец вложил в ее уста проникновенные слова: «Воля Божья да будет; аще Бог хощет помиловать рода моего и земле Русские, да возложит им на сердце обратитися к Богу, яко же мне Бог дарова». И внук Ольги Владимир действительно «обратился к Богу». Поэтому русская Церковь обоснованно присвоила Ольге (как и Владимиру) достоинство равноапостольной (то есть имеющую заслугу, равноценную заслугам Христовых апостолов).

^{Крещение княгини Ольги. Миниатюра из Радзивилловской летописи. По всей вероятности, уже после первой поездки в Константинополь, о которой шла речь, Ольга приняла христианство. О месте и дате этого события с давних пор идут споры. Г. Г. Литаврин считает наиболее достоверным, что оно совершилось во время второй поездки Ольги в Константинополь — в 954 или 955 году; по мнению других историков, Ольга в это время крестилась в Киеве}

Государственная деятельность Ольги была чрезвычайно масштабной. Помимо утверждения прочных взаимоотношений с Византией и установления порядка в Северной Руси, Ольга предприняла усилия для налаживания связей с Западом. В 959 году она отправила посольство к германскому королю (с 962 года — императору Священной римской империи) Оттону I Великому. В германских хрониках утверждается, что «послы Елены (христианское имя Ольги. — В. К.), королевы ругов (русских. — В. К.), крестившейся в Константинополе… явившись к королю… просили назначить их народу епископа и священников». В 961 году католический епископ Адальберт отправился в Киев, но был по сути дела изгнан оттуда [97]