Ханская дочь. Любовь в неволе - Лоренс Ине (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
5
Ветер свистел в ушах, хлестал по лицу, но Сирин радостно улыбалась. Впервые с того момента, как попала к русским, она чувствовала себя почти счастливой. Прогулка удалась на славу, хотя застоявшийся жеребец пошаливал и Сирин с трудом удерживала его.
С момента схватки с Ильгуром и его компанией прошли сутки. К счастью, она отделалась ушибами и ссадинами, даже глаз не был подбит. Ваня проболтался, что у ее противников дела обстояли не так хорошо — переусердствовав, они щедро отвешивали удары не только Сирин, но и друг другу. Вахмистру показалось, что никто из них не испытывает особенного желания встретиться с Бахадуром еще раз. Сирин улыбалась про себя: если бы заложники были русскими, они, возможно, и бежали бы от нее, как трусы, но люди степи мстительны и используют для мести любую возможность. Теперь ей следовало быть еще внимательней, она совсем не хотела еще раз схватиться с Ильгуром и его приспешниками.
Из размышлений ее вырвал резкий свист. Сирин оглянулась и увидела гнедого коня Тарлова далеко позади. Ваниной лошади и вовсе след простыл. Сбежать от своих сопровождающих сейчас было бы легче легкого. Но шансы найти обратный путь домой были ничтожно малы; даже если бы Сирин вернулась, вряд ли ее приняли бы с распростертыми объятиями. К тому же обмануть Тарлова или навлечь на него неприятности ей не позволяла честь, именно ему она обязана возможностью сегодняшней прогулки. Будучи ответственным за заложников, он шел на большой риск — ведь если бы Сирин удрала, его несомненно ждало тяжкое наказание. Еще пару дней назад она была бы только рада этому, но платить за добро предательством было не в ее правилах. Она рысью пустила Златогривого по направлению к его гнедому, при этом конь Сирин лишь чуть сильнее раздувал грудь, чем обычно, у Мошки же бока блестели от пота, а с губ падали клочья пены. И это при том, что гнедой был достаточно быстр. Многие юноши ее племени пришли бы в восторг от такого коня.
Тарлов вздохнул с облегчением, увидев, что пленник не собирается бежать, хотя и постарался не показать виду:
— Твой конь резвее любого, которого я видел.
Сирин ласково похлопала жеребца по шее:
— Да, он потрясающее создание! Любит быструю скачку и мог бы скакать еще много верст, не уставая.
— Охотно верю. Я знаю своего Мошку — он мог бы поспорить со многими лошадьми, но тут, боюсь, у него нет шансов. Скажи, Бахадур, отчего же ты не воспользовался возможностью сбежать? — В голосе Тарлова еще звучали тревожные нотки.
Сирин выпятила нижнюю губу:
— Закон степи не позволяет платить злом за добро.
— Я считал тебя человеком чести, Бахадур, и очень рад, что ты оправдал доверие. Из-за твоих приятелей я не стал бы так рисковать. — Сергей протянул руку Бахадуру.
Сирин несколько мгновений с удивлением смотрела на нее, затем осторожно подала руку, ответом было крепкое рукопожатие.
— Спасибо, — сказал Сергей.
Сирин почувствовала, что он был совсем не так уверен в себе, как казалось.
Между тем к ним приблизился и Ваня, он выглядел не менее измученным, чем его лошадь, и был явно рад видеть своего капитана и заложника вместе.
— Все в порядке, Сергей Васильевич, просто мой старенький Бурок не может скакать, как ваш Мошка или эта татарская животина. Парень умчался с такой скоростью!
— Бахадур не только благородный и честный человек, он знает цену данному слову. — Сергей весело расхохотался и показал вперед — город виднелся менее чем в двух верстах от них. — После такой прогулки не мешало бы перекусить.
Ваня немедленно приободрился:
— Да, против миски борща и парочки пирогов я бы не возражал. Ну а против стаканчика водочки — тем более.
— А ты, Бахадур? — спросил Сергей.
Сирин кивнула:
— Да, не откажусь, только не свинину и не водку.
— Бахадур, ты сам не знаешь, что теряешь! — воскликнул с чувством Ваня.
— Ничего, там всем найдется что пожевать. Вы еще удивитесь.
Тарлов махнул рукой и пустил Мошку рысью.
Когда они въехали в город, Сирин заметила, что он не похож на те, что она видела раньше. Церкви оканчивались шпилем, а единственный купол был не позолочен, а выложен медными пластинками, и крест на нем был с одной перекладиной, а не с двумя. Дома построены из камня, крыши на них не соломенные, а из красной черепицы, почти к каждой двери надо было подниматься по высокому крыльцу, а застекленные окна были занавешены изнутри. Самым же необычным была дорога, которая вела в город — вымощенная камнями величиной с кулак.
Встречные люди были одеты в платье, похожее на то, что носили в последние дни путешествия Юрий Гаврилович и Маша. На мужчинах — штаны по колено, куртки и узкие жилеты, на женщинах — длинные, узкие в талии платья, стянутые шнуровкой, а сверху глубоко вырезанные, и шляпки всевозможных цветов и видов.
Сергей забавлялся изумлением Бахадура:
— Ну что, приятель, нравится тебе местечко?
— Что это за город?
— Это Кукуй, Немецкая слобода, окраина Москвы. Русские цари, начиная с Ивана IV, приглашали на службу иностранцев — тут вот они и селились.
Сирин почти ничего не поняла, и, вероятно, по лицу ее это было заметно. Тогда Сергей махнул рукой в сторону вывески над одной из лавок, слова там были написаны на неизвестном Сирин языке:
— Это вот лавка французского шляпника, а вон там, подальше, — голландский торговец щепетильным товаром, а мы едем в немецкий кабак — вон там, видишь? Там уж точно найдется что-нибудь тебе по вкусу.
Сергей направил гнедого к высокому зданию неподалеку. Первый его этаж был сложен из кирпича, а два верхних были, видимо, глиняные, наружу проступали, чернея, толстые балки. В узорные переплеты на окнах были вставлены разноцветные стеклышки, они переливались, поблескивали, играли на солнце, разбрасывая зайчики всех цветов радуги. Двор содержался в такой чистоте, будто его мели пять раз на дню. Еще прежде чем прибывшие спешились, к ним уже торопились двое слуг. Русскому офицеру они не удивились — он был здесь частым гостем — но, увидев Сирин, залопотали между собой на непонятном наречии, удивленно переглядываясь. Сергей спешился и бросил поводья конюху, Сирин сделала то же самое. Жеребец с неохотой пошел в чужие руки, однако все же подчинился. Ваня же остался сидеть верхом.
— Вряд ли смогу вам составить компанию, Сергей Васильевич. В кошельке у меня нынче негусто. Я, конечно, не мужик, который копейки за щекой носит, но все же немецкий кабак для меня дороговат, хотя заведение неплохое, спору нет. Вернусь, когда стану офицером, войду, звеня шпорами, и тогда уж погуляю.
Сергей со смехом покачал головой:
— Ну ты и упрямец, Ваня! Я тебя силой тянуть не буду, можешь смотреть голодными глазами, но сегодня я угощаю — и тебя, и Бахадура!
— Я и сам могу заплатить! — сразу же вскинулась Сирин.
— Может быть. Но я, в отличие от тебя, жалованье получаю регулярно, так что побереги денежки. — Чтобы не продолжать спор, Тарлов повернулся и пошел ко входу в кабак.
Сирин в раздражении поглядела на него и еще раз обратилась к конюху, который уводил лошадей:
— Эй ты! Ты можешь вычистить жеребца и напоить его?
Конюх торопливо уверил ее, что уход за лошадьми будет самый лучший. Сергей остановился и тоже приказал позаботиться о своей и Ваниной лошади, бросив конюху монетку. Та, не долетев, упала на землю и покатилась, звеня и подпрыгивая. Парень проворно нагнулся, подобрал монету и тут же снова склонился в глубоком поклоне, будто перед ним князь, а то и сам царь:
— Все сделаю, как приказали, ваше благородие! — и повел лошадей в конюшню, на ходу болтая с приятелем.
Сирин направилась вслед за Тарловым. Они прошли несколько дверей, миновали прохладный коридор, наполненный ароматом незнакомой еды. Сирин потянула носом, решила, что запах ей нравится, и вошла в зал. Комната тоже отличалась от всех, что Сирин видела в России. Стены были украшены резными деревянными панелями и оленьими рогами. На деревянных полочках были расставлены чучела фазанов, зайцев и даже соболя, звери выглядели совсем как живые — казалось, их заколдовал злой волшебник. Над массивными столами с резными ножками с потолка спускались стеклянные люстры — свечи в них, видимо, зажигались вечером; стулья с высокими спинками и мягкими сиденьями так и манили присесть, отдохнуть, выпить в приятной компании. Около буфета хлопотал хозяин в белой рубахе, красной куртке без рукавов и бежевых штанах до колен, под штанами были надеты вышитые чулки, на ногах — черные ботинки. Голова хозяина была покрыта маленькой красной шапочкой — дочери и жены Монгура носили похожие.
