Исповедь любовницы Сталина - Гендлин Леонард Евгеньевич (читать книги .TXT) 📗
Горький, который на протяжении десятилетий оставался властителем дум миллионов людей, ответил с присущей ему прямотой:
— Пильняк — настоящий писатель, он — незаурядное явление в русской литературе. С ответственностью заявляю: он безоговорочно предан Советской власти.
— То, что вы нам сказали, мы примем к сведению. — Горький явно раздражал Сталина. — Какие у вас имеются к нам вопросы?
— Я себя не очень хорошо чувствую, врачи настоятельно советуют переменить климат. Они рекомендуют Италию, юг Франции, Швейцарию.
Сталин его перебил:
— А. М., мы, конечно, можем вас отпустить на лечение, но вы нужны России. Рабочий класс и крестьянство не могут обойтись без вас. Мы готовы создать вам любые условия на Кавказе, в Крыму, Подмосковье, одним словом, везде, где захотите постоянно поселиться.
А. Н. Толстой продолжал энергично уничтожать обильную еду и питье. Горький вторично поднялся:
— Пора домой, стараюсь по возможности соблюдать режим.
— Товарищ Горький, — проговорил мягко И. В., — подумайте над вопросом, который интересует Советское государство. Октябрьская революция испугала многих русских интеллигентов: ученых, писателей, музыкантов, артистов, художников, композиторов. Суровое время откинуло их за кордон, но они и там остались русскими людьми. Подготовьте, пожалуйста, письмо-обращение в редакцию газеты «Известия». Мы уверены, что эмигранты в своем большинстве прислушаются к вашему голосу. Их возвращению на родину мы не станем чинить препятствий, всех обеспечим квартирами, работой, за творческие успехи наградим орденами и денежными премиями. В. И. Ленин совершил непоправимую ошибку, что разрешил им выехать.
Горький сконфузился, на него было жалко смотреть, он заторопился:
— Прошу вас от такой просьбы меня уволить. Товарищ Сталин, человек я беспартийный и вашим псаломщиком никогда не буду.
— И. В. высказал просьбу советского правительства, — сказал Ворошилов.
Микоян из объемистого заграничного портфеля вынул две книги и с назойливым упрямством опять стал просить у Горького автограф.
— Великодушно извините, но я нынче не в настроении, как-нибудь в другой раз.
Горький неловко поклонился и направился к выходу. Наступила длительная пауза. Насытившись, А. Толстой ехидно проговорил:
— Если позволите, у меня имеется пикантнейший сюрпризец!
— Чем вы нас можете удивить? — спросил Сталин.
— Мне приходилось встречаться с писателем Чуковским.
И. В., поморщившись, сказал:
— Это который сочинил глупые стихи про говорящего крокодила?
— Совершенно верно! Товарищ Сталин, я потрясен вашей феноменальной памятью! Вы замечательный знаток русской и мировой литературы.
Сталин улыбнулся:
— Так что вы нам хотели рассказать?
— Корней Иванович встречался с Горьким, в моем архиве сохранился набросок его литературного этюда.
— Пойдемте в гостиную, — предложил Сталин, — нам туда принесут кофе, чай, вино.
Когда все расселись, Толстой начал читать: «Как хотите, — писал Чуковский в 1906 году, — а я не верю в его биографию. Сын мастерового? Босяк? Исходил Россию пешком? Не верю. По-моему, Горький — сын консисторского чиновника, он окончил Харьковский университет и теперь состоит ну хотя бы кандидатом на судебные должности. И до сих пор живет при родителях и в восемь часов пьет чай с молоком и бутербродами, в час завтракает, а в семь обедает. От спиртных напитком воздерживается: вредно. По воскресным дням посещает кинематограф. Ежедневно ходит в церковь. И такая аккуратная жизнь натурально отражается на его творениях…»
А. Н. Толстой победоносным взглядом оглядел присутствующих. Он был уверен, что его будут шумно благодарить. Сталин, вращая белками глаз, зло сказал:
— Товарищ Толстой, вы кого-нибудь уважаете? Нас потом тоже под разным соусом станете высмеивать?
А. Н. покраснел, ему явно было не по себе.
— И. В., я люблю вас больше, чем родного отца!
— Любить меня не надо, я не женщина. Требуется уважение и преданность общему делу. До свидания, товарищ Толстой, мы вас больше не задерживаем. Встретимся, когда будет написана книга.
— Вы дадите мне возможность с вами побеседовать? — униженно спросил Толстой.
— Для этой цели мы выделили вам в помощь товарища Ворошилова и в придачу товарища Буденного.
От табачного дыма закружилась голова. Я устала от бесконечных споров и длительных разговоров. Сталин заметил мое недомогание. Из маленькой фляжки он налил в стакан немного мутноватой жидкости.
— Выпейте залпом, запейте стаканом крепкого чая с коньяком и заешьте ломтиком лимона. Засекаю время, ровно через пять минут ваша мигрень пройдет.
И. В. оказался прав, головная боль моментально прошла.
— Сегодня, Верочка, — заметил Сталин, — ты вела себя хорошо, будь такой" всегда, иди ко мне! Скажи, тебе со мной хорошо? Я никому не задавал таких вопросов, даже покойницам-женам. Почему воды в рот набрала? Как поживает твой благоверный супруг?
— У нас две квартиры. У него своя жизнь, у меня — своя. Бывает, что я его не вижу по несколько дней, чаще всего мы встречаемся в театральном буфете.
— Мчедлидзе-Южный — человек необузданных страстей и неуравновешенного темперамента. Ему безразлично, с какой женщиной провести ночь.
— И. В., мы же с вами договорились не теребить старые раны.
— Какая вам разница, вы же с ним не живете? В общем, согласен, не стоит копаться в дерьме.
Сталин выпил стакан подогретого вина, закурил неизменную трубку, на плечи накинул теплый, на байке, халат, на ноги обул войлочные туфли.
— Верочка, для вас имеется немаловажное сообщение. В убийстве С. М. Кирова замешаны ответственные работники Ленинградского НКВД. В Москве арестованы гнусные свиньи Каменев и Зиновьев. Добренький, лысый, картавый, всепрощающий В. И. Ленин доверял этим проклятым отщепенцам, в бирюльки с ними поигрывал… Вышинский нам доложил, что следователи из военной и гражданской прокуратуры собирались вам устроить очную ставку с троцкистом Зиновьевым и бывшим секретарем Медведя — террористкой и проституткой Фуфтиной. С Зиновьевым вы встречались в гостинице «Европа». Григорий Евсеевич потчевал вас в отдельном номере, а Фуфтина — известная ленинградская б…ь, ее дочери вы на фотографии дали свой автограф… — Он вдруг сменил тему — На всех языках много пишут и говорят о жестокости Ленина. Разумеется, я не могу позволить себе глупую бестактность защиты его от лжи и клеветы. Я знаю, что клевета и ложь — узаконенный метод политики мещан, обычный прием борьбы против врага. Среди великих людей мира сего едва ли найдется хоть один, которого не попытались бы измазать грязью. Кроме того, у всех людей есть стремление не только принизить выдающегося человека до уровня своего понимания, но и попытаться свалить его под ноги себе, в ту липкую, ядовитую грязь, которую они, сотворив, наименовали «обыденной жизнью».
— О содержании нашей беседы с Зиновьевым знали товарищи Маленков и Ежов, меня никто не предупреждал, что Фуфтина — террористка.
— Вы обязаны обо всех происшествиях информировать руководство. Ну что с вами делать? Так и быть, уговорим следователей, чтобы вас больше не тормошили.
— Спасибо, И. В.! Разрешите мне дочитать повесть Пильняка, чтобы иметь о ней представление. В библиотеке Большого театра исчезли все номера журнала «Новый мир» с этой повестью.
— Не советую засорять мозги разными говном. Скажите, как вы относитесь к Горькому?
— Мечтаю прочесть с эстрады «Старуху Изергиль» — один из самых сильных трагических рассказов в русской литературе. Великолепен его роман «Фома Гордеев», сильное впечатление на меня произвели его биографические повести «Детство» и «В людях», люблю пьесы «Егор Булычев» и «Мещане».
— Все, что он пишет, вы принимаете за чистую монету? Безусловно: Горький — человек с большими странностями. Никак не пойму: чужой он или наш? Трудно его до конца раскусить. Мы пришли к выводу, что писателей нельзя больше пускать за границу, они оттуда привозят плохие примеры. В молодости я был в некоторых странах, и знаете, ничего хорошего там не увидел. Порядок отсутствует, нет дисциплины, процветают хаос и анархия, и сейчас в Европе царит самое настоящее безвластие. До революции русские писатели, ученые, артисты, художники ездили в Европу и Америку на деньги царской казны. У людей вера была, жили в другое время, веру глубоко прятали, ее чтили, берегли. А нынче что? Кругом одни враги — предатели, массовая преступность, кулаки в землю хлеб закапывают, троцкистские собаки среди бела дня выстрелом в спину убивают первого секретаря Ленинградского обкома, повсеместный алкоголизм, проституция. Только путем железной диктатуры мы постараемся ликвидировать пороки нашего общества. Важную роль в этом деле сыграет чистка в рядах партии.
