Конго Реквием - Гранже Жан-Кристоф (читать онлайн полную книгу .txt, .fb2) 📗
Как выследить кого-то, когда за тобой самим следят?
Прежде чем приступить к шпионской миссии, Гаэль перерыла весь Интернет на предмет Каца. И обнаружила там самое странное из всего возможного: пустоту. Ни одного упоминания его имени. Она обзвонила сообщества психоаналитиков: ничего. Совет профессиональной ассоциации: отказались отвечать. Она провела поиск по медицинским факультетам: ни одного студента и тем более преподавателя с таким именем… После их совместного ужина он подвез ее, все еще ошеломленную сценой в ресторане, на такси до самых дверей. Что он искал в ее сумочке? Ключи? Документы? Что-то интимное? Сведения о ее личной жизни? Все ее псевдочувства к нему испарились в мгновение ока. Единственное, что осталось, – тоскливый комок в горле. И здоровая порция любопытства. Она хотела узнать, кто этот тип. Шарлатан? Один из тех психов, которые выдают себя за врачей и привинчивают бронзовую табличку у входа в дом? Шантажист? Детектив?
Никакой возможности вспомнить, где и как она его подцепила: провал в памяти наводил на мысль, что по пьянке или под наркотой. «Вот моя карточка». Впрочем, недвижимость у него была: это первое, что она перепроверила. В «Желтых страницах» значился «Эрик Кац, психиатр, психоаналитик». Почему нигде больше о нем не было ни единого упоминания?
Она задалась вопросом и о его семье. Жена, двое детей. А что на самом деле? Она не нашла никакого домашнего адреса. Никакого Эрика Каца в Иль-де-Франс. Квартира или дом на имя жены?
Этим утром она приняла решение. Он рылся в ее сумке? Она обыщет сверху донизу его кабинет. Проблема заключалась в двух сторожевых псах, которые неотступно ее сопровождали. И речи нет, чтобы торчать у его подъезда. Ее ангелы-хранители тут же доложат Старику, и тот всполошится.
Пришлось придумать мизансцену: она устроится в ресторанчике напротив дома Каца, возьмет с собой ноутбук и изобразит охваченного вдохновением автора – из тех, что любят писать в кафе. На самом деле она подождет, пока объект не покинет свой кабинет. Ни один из ее громил в лицо Каца не знает: они только в курсе, что Гаэль уже приходила по этому адресу.
Наконец в половине седьмого Кац вышел из дому. Укутанный в плащ, который придавал ему вид шпиона в послевоенном Берлине, он прошел мимо ресторанчика, не заметив Гаэль. Она заплатила за кофе и перешла через дорогу. Вперед, на обыск. Не глянув на двоих сопровождающих, она набрала код и зашла в вестибюль. Поднимаясь по лестнице, она вспоминала последние минуты их вечера. Кац продолжал гнуть свою линию: дружба, и только дружба. Он не сделал никаких попыток и обещал позвонить в самое ближайшее время… Бесхитростен, как пукнувшая монашка. Оказавшись на нужном этаже, она нажала на кнопку звонка. Тишина. Входная дверь не укреплена – больше года, исходя из двух посещений в неделю, она ждала своей очереди в крошечном холле, сидя напротив этого замка. Техника, которой она предполагала воспользоваться, чтобы открыть его, была проще простого: просунуть рентгенограмму между самой дверью и дверной коробкой и приподнимать ее, пока не щелкнет язычок. Она видела, как сделал слесарь однажды ночью, когда она забыла ключи. Простота этого способа ее поразила. Она проверила утром в Интернете. Оказалось, это классический метод и даже имеет свое название: байпас. Она приступила к манипуляции, просунув кусочек пластика в стык и пытаясь при этом слегка подергивать дверь. Безрезультатно. Она удвоила усилия с бóльшим ожесточением. По-прежнему ноль эффекта. Ей казалось, что шум слышен во всем доме. Сейчас кто-нибудь из соседей высунет нос, подумав, что квартиру грабят средь бела дня. Она…
– Что вы там делаете?
Гаэль хватило времени только на то, чтобы засунуть кусок рентгенограммы себе под пальто и обернуться: Эрик Кац стоял позади нее в своем подпоясанном плаще.
– Я… я пришла увидеться с вами, – пришлось импровизировать ей.
– Зачем?
– Впустите меня, и я объясню.
Психиатр с недоверчивым видом сделал шаг вперед, достал ключи и решился наконец отпереть дверь. Она еще долго могла бы играть в «человека, проходящего сквозь стены»: станина на самом деле была укреплена, а в замке три степени защиты.
Переступая порог, она подумала, что похожа на последнюю жену Синей Бороды – ту, которой захотелось зайти в запретную комнату.
В джунглях ужинают в шесть часов, как старики.
Сидя в грязи с включенным налобным фонариком, Морван принялся за свою chikwange, зеленоватый шар из маниоки, от которого несло дерьмом. Чтобы впихнуть в себя нечто подобное, нужны приправы: томатный соус, перец, специи, пальмовое масло, что угодно, лишь бы заглушить навозный привкус. Но ничего другого в меню не предвиделось: охотники вернулись с пустыми руками.
Раз уж они не сумели добраться до рудников засветло, самым разумным было расположиться на поляне и назначить часовых. Судя по схеме (он разложил на колене затасканную карту: его GPS испустила дух), они будут в поселении до полудня.
Он ухватил пальцами еще одну жменю – студенистое тесто и все тот же вкус, даже соус не спасал. Но несмотря ни на что, он гордился тем, что справился с мау-мау и выстоял в лесу. Под безжалостным солнцем, в болотистом месиве, куда они погружались почти по пояс, среди шипастых стеблей, сплетенных, как колючая проволока, он все-таки шел вперед.
Носильщики испарились: некоторых перепугал случай с мау-мау, еще один исчез вместе с ящиком – там были медикаменты. Но навскидку около восьмидесяти процентов оборудования экспедиция все еще сохранила. Вполне достойный процент для двух третей пройденной дороги.
Морван бросил взгляд на Мишеля, свернувшегося калачиком у подножия гигантского дерева. Африканские чернокожие часто страдают хронической малярией, которая время от времени проявляется в виде приступов лихорадки.
– Это трясучка… трясучка… – стонал скорчившийся Сноп.
Придется подождать, пока это пройдет.
Морван размышлял над проблемой мау-мау: избежать еще одной встречи с ними было практически невозможно. Или с какими-нибудь другими бандитами. Выстрелы сработали как охотничий рог: все местные хищники-паразиты теперь устремятся за ними. Он не боялся ни тутси с другого берега реки, ни регулярной армии, которая не рискнет напасть на них, – разрешения за подписью Мумбанзы и пропуска от Кабонго поумерят их пыл. Остаются разношерстные группировки: руандийская милиция, кадогас, тутси-повстанцы…
Он не исключал и более целенаправленных ударов, исходящих от убийц Нсеко и Монтефиори. Но испытывал глубокое убеждение, что те подождут, пока не обнаружится точное расположение месторождений, прежде чем приступить к действию. Таким образом, он получил определенную отсрочку – до завтрашнего утра.
На самом деле от этих опасностей ему было ни жарко ни холодно. Всю жизнь он жил с головой на плахе. Противовесом разрешения на убийство было только право умереть. И закончить свои дни здесь, в этом алом аду, сожженным лихорадкой или насаженным на шампур повстанцами, которые умеют превращаться в леопардов, – это все-таки другой коленкор, нежели испустить дух в Бреа, рисуя акварели или собирая модельки кораблей внутри бутылки.
Его телефон зазвонил внутри герметичной коробки. Он был почти удивлен, что тот еще работает. Открыл футляр: сын.
– Ты где? – спросил он, не дав тому и слова вымолвить.
– В Кайомбо. Скоро опять в дорогу. Буду в Анкоро завтра.
– Неплохо.
Он задал вопрос исключительно для вида: «Иридиум» Эрвана был оборудован спутниковым маячком, который отслеживал его перемещения в реальном времени.
– Чем дальше я продвигаюсь, – бросил сынок, – тем больше узнаю. Ты и впрямь забыл мне кое-что рассказать.
– Не начинай.
– Да я только начал. Что это за история со схемами, которые убийца чертил на земле?
– Чушь. Фарабо был псих. Если хочешь цепляться за каждую деталь, то…
– Не думаю, что это просто деталь. Человек-гвоздь подавал знаки. Его жертвы были не просто минконди [38], они были также средством передачи посланий.