Белая масаи - Хофманн Коринна (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Сев в автомобиль, я увидела на соседней скале двух воинов, которые с интересом наблюдали за мной. Вероятно, им и в голову не пришло помочь мне, но все же благодаря их присутствию я почувствовала себя лучше. Я попыталась завести двигатель. Он затрещал и снова затих. Я пробовала снова и снова. Мне хотелось только одного – выбраться отсюда как можно скорее. Воины неподвижно стояли на скале. Да и как они могли помочь? В двигателях они наверняка ничего не смыслили.
Когда я уже потеряла всякую надежду, мотор вдруг завелся как ни в чем не бывало. Я осторожно отпустила педаль сцепления, автомобиль взобрался на камни и, покачиваясь, стал пробираться вперед. Через двадцать метров обвал кончился, и я слегка расслабила руки. Обессиленная, я расплакалась и осознала опасность, которой мне только что удалось избежать.
Дальше дорога стала ровнее. В стороне я видела маньятты и детей, которые радостно мне махали. Я сбросила темп, чтобы не задавить коз, которых здесь было великое множество. Через час я подъехала к большой реке Барсалой. В это время года воды в ней не было, но зыбучий песок представлял собой большую опасность. Я еще раз включила четырехколесный привод и быстро проехала стометровое русло. Машина взобралась на последний пригорок перед Барсалоем, и я медленно и гордо въехала в деревню. Повсюду люди останавливались, даже сомалийцы повылазили из своих магазинов. «Мзунгу, мзунгу!» – доносилось со всех сторон.
Вдруг посреди дороги возник Лкетинга в сопровождении двух воинов. Не успела я затормозить, как он уже сел в машину. «Коринна, ты вернуться, и с машиной!» Его лицо сияло, он не верил своим глазам и радовался как ребенок. Больше всего на свете мне хотелось его обнять. Он пригласил двух воинов в машину, и мы поехали к маньятте. При виде нас мама убежала прочь, а Сагуна с криком отскочила от машины. Вскоре припаркованную машину окружил стар и млад. Мама сказала, чтобы я не оставляла ее рядом с деревом, потому что ее могут нарочно поломать. Лкетинга открыл колючий забор, и я припарковала машину возле маньятты, которая рядом с гигантским автомобилем стала казаться еще меньше. Контраст был чрезвычайно велик.
Мы выгрузили из машины продукты и перенесли их в маньятту. Я с удовольствием выпила маминого чаю. Она очень обрадовалась сахару. Мне сказали, что в магазинах появилась кукурузная мука, но сахара по-прежнему не было. Лкетинга с двумя воинами изумленно осматривал автомобиль. Мама что-то оживленно мне рассказывала. Я ничего не понимала, но, судя по всему, она была довольна, потому что, когда я растерянно рассмеялась, она засмеялась в ответ.
В тот вечер мы заснули поздно. Все требовали от меня подробный отчет. Когда я упомянула о буйволах, все разом посерьезнели, и мама то и дело повторяла: «Енкаи, Енкаи!» («Боже, боже!»). Когда вернулся старший брат Лкетинги, который целый день пас коз, его изумлению не было предела. Они долго что-то обсуждали и пришли к выводу, что автомобиль нужно охранять, чтобы никто ничего не украл и не сломал. Лкетинга решил первую ночь провести в машине, и я, хотя несколько иначе представляла себе нашу встречу, возражать не стала, потому что его глаза светились гордостью.
Уже на следующий день он решил поехать навестить своего сводного брата, который жил в Ситеди и пас коров. Я попыталась ему объяснить, что мы не можем совершать длительные поездки, потому что запасного бензина у меня нет. Датчик показывал лишь полбака: этого едва хватит на то, чтобы доехать до Маралала. Лкетинга нехотя отступил. Я сожалела, что не могу гордо прокатить его по всей округе, но осталась непреклонна.
Через три дня перед нашей маньяттой возник местный шериф. Он заговорил с Лкетингой и мамой. Я поняла только «мзунгу» и «машина». Речь шла обо мне. В зеленой неказистой униформе он выглядел смешно, и только оружие придавало ему важности. Английского он не знал. Когда он выразил желание взглянуть на мой паспорт, я протянула ему документ и спросила, в чем дело. Лкетинга перевел мне, что я должна зарегистрироваться в конторе в Маралале, потому что европейцам жить в маньяттах запрещено.
Планы на будущее
В тот же день после обеда мы с Лкетингой и его мамой решили, что нам следует пожениться. Местный шериф сказал, что это нужно уладить в офисе в Маралале, потому что традиционной свадьбы в деревне будет недостаточно. Мы это обсудили, и шериф захотел, чтобы мы отвезли его домой. У Лкетинги это возражений не вызвало, ведь шериф, как-никак, «уважаемый человек». То, что он этим бесстыдно пользуется, я заметила сразу. В машине я случайно взглянула на датчик топлива и с ужасом обнаружила, что бензин исчез, хотя на машине никто не ездил. Как такое могло произойти, было непонятно.
Шериф сел на переднее сиденье, Лкетинга – на заднее. Мне это показалось наглостью, потому что машина все-таки была наша. Лкетингу это, по-видимому, не беспокоило, и я ничего не стала говорить. Когда мы доехали до места, шериф как бы невзначай сообщил, что через два дня ему надо в Маралал и, поскольку нам все равно придется ехать в офис, мы могли бы его захватить. Действительно, срок действия моей визы истекал через месяц.
Вернувшись в маньятту, я поняла, что оставшегося бензина до Маралала не хватит, тем более что я хотела ехать по более длинной, но менее опасной дороге. Я пошла в миссию. Пастор Джулиани открыл дверь и на этот раз немного вежливее спросил: «Да?» Я сказала, что у меня проблемы с бензином. На его вопрос, по какой дороге я ехала, я ответила: «Через лес». Впервые мне показалось, что он посмотрел на меня более внимательно и даже с некоторым уважением. «Эта дорога очень опасна, больше по ней не ездите». Затем сказал, чтобы я привезла машину ему – он осмотрит бак. Оказалось, что бак с одной стороны свисал примерно на пять сантиметров и бензин вытекал. Теперь я поняла, почему цеплялась за камни.
Через несколько дней пастор запаял бак. Я была ему очень благодарна. Он спросил, с каким масаи я живу, и пожелал мне терпения и сил. От него я узнала, что в Маралале всегда проблемы с бензином и что лучше наполнить две канистры по двести литров и оставить их в миссии, потому что он не сможет каждый раз продавать мне свой бензин. Мне его предложение понравилось. К тому же он разрешил мне оставлять «лендровер» возле миссии, которую охраняли и по ночам. Убедить в этом Лкетингу было непросто, потому что он не доверял никому, даже миссионерам.
Следующие дни прошли спокойно, если не считать того, что каждый день появлялись новые люди и спрашивали, когда мы поедем в Маралал. Все хотели поехать с нами. В кои-то веки у самбуру появился автомобиль, и все считали его общим. Снова и снова я объясняла, что по таким дорогам двадцать человек не повезу.
Мы тронулись в путь. Местный шериф не только собрался ехать с нами, но и стал распоряжаться, кому ехать, а кому нет. Конечно, в машину он пустил только мужчин, женщины должны были остаться. Когда в канге одной из женщин я увидела ребенка с сильно загноившимися, слипшимися глазами, я спросила, что ей нужно в Маралале. Смущенно потупив взгляд, она ответила, что хочет попасть в больницу, так как здесь нет лекарств для глаз. Я велела ей сесть в машину.
Заметив, что шериф намеревается снова устроиться на переднем сиденье, я собралась с духом и сказала, глядя ему прямо в глаза: «Нет, это место Лкетинги». Он пересел, но я поняла, что теперь уж точно не вхожу в число его любимчиков. В пути мои пассажиры много разговаривали и пели. Большинство из них ехали в автомобиле в первый раз в жизни.
Мы три раза пересекали реку, и я включала четырехколесный привод. На других участках дороги я ехала без него. Дорога требовала предельной концентрации, потому что впереди меня поджидали бесчисленные ямы и глубокие колеи. Мне казалось, что мы едем бесконечно долго, и количество бензина стремительно сокращалось.
После полудня мы приехали в Маралал. Пассажиры вышли, и мы поспешили на заправку. К моему огромному разочарованию, бензина на ней не было. Видимо, с тех пор, как я купила машину, бензин в Маралал не привозили. Сомалиец заверил меня, что сегодня или завтра бензин будет, но я ему больше не верила. Мы с Лкетингой заселились в гостиницу.
