Золотой сокол - Дворецкая Елизавета Алексеевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— А что ж не чинишь? — Доморад огорченно хлопнул себя по бокам. — Ты, мил человек, для чего тут князем поставлен? Ты вот с меня пошлину взял, а за что же ты ее взял, если я дальше ехать не могу? Ты же за дорогой поставлен следить, вот и следи!
— Да не прикажешь ведь ей не гнить! Оно так положено...
— Ей гнить положено, а тебе чинить! Что же ты не чинишь?
— А с кем я ее чинить буду? Людей у меня — полторы калеки, на двоих одна нога! Думаешь, столько у меня тут раньше людей было? Не видел, сколько изб пустых стоит, и в городе, и там, над речкой? У вас там, в Полотеске, может, богато живут, а мы тут чуть все не перемерли! Не сам же я пойду тебе в лес с топором!
— А чего же и не сам? У тебя-то руки-ноги целы, от слабости вроде не шатаешься! А как князь с полюдьем поедет? Не проедет ведь по твоей гнилой гати, тебе же и настучит по хребту! Давно вы тут князя не видели, забыли, какая рука у него тяжелая!
Но воевода только ворчал что-то, почесывая в бороде. До полюдья было еще далеко, а в душе он надеялся, что князь вообще не станет забираться в такую глушь.
— В баню сходи, что ли, чего скребешься! — в сердцах бросил Доморад и пошел к своим людям.
На другое утро выехали. Оба струга поставили на катки, товар переложили на волокуши, в которые, за неимением лошадей, впряглись те же Сивак, Печурка, Костолом и прочие. Зимобор и Зорко тащили оглобли наравне со всеми, и только Доморад, по причине больного сердца, шел впереди налегке, внимательно оглядывая дорогу.
Дорога и правда была хуже некуда. Через каждый десяток шагов приходилось останавливаться. Большинство, к своей радости, получали передышку, а кто-то брал топор и шел в березняк вырубить несколько жердей, чтобы подложить в расползающуюся под катками гать. Места были низкие, болотистые. Иной раз приходилось всей толпой собирать хворост, рубить кусты и подлесок, чтобы хоть чем-то прикрыть лужи и жидкую грязь. Однажды струг сорвался с катков и засел носом в топи — еле выволокли и потом долго отдыхали. Все были мокрые, по пояс и по грудь в болотной грязи и тине.
В полдень остановились передохнуть и подкрепиться. По всему выходило, что прошли не больше версты. Но чем дальше, тем дорога становилась хуже. Трава росла между бревнами рассыпающейся трухлявой гати, кое-где вовсю торчал подлесок, и можно было подумать, что здесь никто не ездил уже лет десять.
— Соловей-разбойник, что ли, тут завелся! — ругался Доморад. — Совсем плохая дорога, как будто сто лет заброшена! Так и жду, что костяки и черепа попадутся!
— Ой, батюшка, не говори! — морщился Зорко, которому совсем не хотелось увидеть что-то подобное. Он был благоразумен и вовсе не мечтал о приключениях.
Пока люди отдыхали, Зорко прошел немного вперед посмотреть дорогу, потом вернулся и позвал Зимобора. Шагов через двадцать расползающаяся гать так густо заросла всякой болотной травой, что ее едва было видно.
— Что за леший! — Зорко озадаченно чесал затылок. Раскрасневшийся, искусанный комарами, со слипшимися от пота светлыми волосами, по плечи забрызганный болотной грязью, он сейчас совсем не напоминал богатого купеческого сынка и служил живым доказательством того, что богатство достается не задаром. — Да ведь перед самой этой зимой проклятой мы тут ездили с отцом, гать была хорошая. А теперь — чисто чащоба. Как будто тут не две версты, а двадцать до ближайшего жилья. Впору «ау!» кричать.
Как бы нам не заблудиться, — заметил Зимобор. Сам он тут не бывал уже лет восемь, поскольку в Полотеск не ездил со времен своего сватовства к тамошней княжне и местности не знал совсем. — А то подумай, каково будет такую тяжесть не в ту сторону волочь.
— Я повешусь! — взвыл Печурка.
— Надо пройти вперед еще, посмотреть, — предложил Голован, почти лысый, большеголовый, немного горбатый, но очень сильный мужик. — Давай, Таилька, ты туда, к березкам, а я сюда, за елками пройдусь. Кто дорогу найдет, кричи.
— Да осторожнее, в топь не угодите! — предостерег Доморад. — Вы лучше по двое идите, не по одному! Если что, один другого вытащит или хоть «на помощь!» закричит.
Как ни хотелось уставшим людям отдохнуть подольше, тащить струги и волокуши неизвестно куда хотелось еще меньше, поэтому почти все пустились искать дорогу. А дорога шалила: в разные стороны расходилось несколько вроде бы тропинок, везде проглядывали сквозь мох остатки трухлявых бревен, белели в сплетенных травах огромные куски березовой коры сгнивших стволов, еще сохраняя круглую форму, точно половинки бочонков самого лешего. Искали, аукались, пытаясь нащупать хотя бы направление, в котором мостить себе гать. Ночевать на чужом болоте никому не хотелось.
Зимобор сначала шел вместе с Радеем, холопом Доморадова двора, потом тот, утомившись, присел на пенек и махнул рукой:
— Ты иди, а я передохну малось. Всю спину изломал с этим катком проклятым. А тут еще леший над нами потешается!
— Смотри не ругайся, а то и назад не выйдешь! — предостерег Зимобор. — Ведь услышит.
Радей только махнул рукой.
Зимобор пошел один. И вскоре понял, что ему повезло: под ногами больше не хлюпала вода, земля стала суше и тверже, жесткая болотная трава сменилась мягкой и низкой. Признаков гати не было видно, зато появилась тропинка — узенькая, но набитая, с обломанными корнями близко растущих деревьев, выступавшими из земли, что доказывало — тропинкой часто пользуются. А значит, к какому-нибудь жилью она приведет. Зимобор очень надеялся, что не увидит уже знакомый частокол Новогостья и что люди с той стороны болота укажут, где найти ближний к ним конец гати. Может быть, воевода Радегоща лучше следит за своей частью торгового пути?
Поблизости раздалось побрякивание. В нем слышалось нечто, когда-то хорошо знакомое, но подзабытое. Зимобор огляделся и сначала не увидел ничего. Звук был все ближе. Наконец вспомнилось, на что он похож, — примерно так гремит ботало, то есть колоколец, который вешают на шею скотине, пасущейся в лесу. Но после голодных годов скотины осталось мало, и этот звук стал редкостью. Зимобор заторопился вперед: где корова, там ведь и пастухи.
Из-за куста выдвинулось что-то большое и темное, так что Зимобор, вздрогнув, отступил и схватился за меч — медведь, что ли? Но нет — на Зимобора глянула широкая горбоносая морда, большие уши подергивались быстрой мелкой дрожью... Это был молодой, примерно годовалый, лось, видимо бычок. Он деловито объедал ветки маленьких березок и ничуть не встревожился, увидев человека. На шее у него висело то самое ботало, привязанное некогда красной, а теперь совсем выцветшей ленточкой.
