Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич
Н. М. Карамзин, описывая поход князя Олега из Новгорода вниз по Днепру, говорил: «Смоленск, город вольных Кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли способствовать единоплеменники их, служившие Олегу».: #c3_5 Догадку Н. М. Карамзина историки не приняли. «Как достались Олегу эти города, — рассуждал С. М. Соловьев, имея в виду Смоленск и Любеч, — должен ли был он употреблять силу или покорились они ему добровольно — об этом нельзя ничего узнать из летописи».: #c3_6 Нерешительность С. М. Соловьева устранил С. Ф. Платонов: «Олег не долго пробыл на севере, он спустился по великому водному пути, покорил все племена, на нем жившие, и успел счастливо, без особенных усилий, завладеть Киевом».: #c3_7 Б. Д. Греков не различает особенностей, при которых Олег утвердился в Смоленске и Любече: князь занимает их,: #c3_8 овладевает ими.: #c3_9 По словам А. В. Кузы, «по пути в Киев Олег, в войске которого были кривичи, захватывает Смоленск — центр смоленской группы кривичей».: #c3_10 О взятии Смоленска «огромным войском Олега» пишет Л. В. Алексеев.: #c3_11
Летописные свидетельства позволяют разобраться в данном вопросе. Предположение Н. М. Карамзина при внимательном отношении к летописному тексту находит убедительное подтверждение. В самом деле, когда летописец извещает о занятии Олегом Смоленска, то употребляет выражение «принял город», а Любеча — «взял Любеч».: #c3_12 Конечно, нельзя рисовать идиллическую картину въезда князя в Смоленск, подобно тому, как это изображено в Устюжском летописном своде. Вероятно, имела место демонстрация силы (Олег собрал «воя мнохи») и, быть может, непродолжительное стояние у стен града («шатры иставиша многи»), но до битвы дело не дошло. И,смольняне сдались без боя, возможно, не без содействия, как заметил Н. М. Карамзин, единоплеменных псковских кривичей — союзников новгородского князя. Летописец не зря сообщает: «И приде (Олег. — И.Ф.) к Смоленску с кривичи».: #c3_13 Вряд ли в этой, относительно мирной, обстановке имела место смена правителей в Смоленске.: #c3_14 Неизвестно, произошло ли слияние земель смоленских кривичей с территорией межплеменного союза, возглавляемого новгородскими словенами. Но едва ли оправданны и суждения о четкой в X в. отделенности Смоленска от новгородских владений.: #c3_15 Есть данные, правда, косвенные, которые побуждают воздержаться от такого рода суждений. Известно, например, что граница Новгорода со Смоленском являлась долгое время как бы размытой.: #c3_16 После разорительного набега полоцкого князя Брячислава, завершившегося взятием Новгорода и пленением его жителей, Ярослав ради умиротворения передал ему города Витебск и Усвят.: #c3_17 Эта территориальная уступка не затронула непосредственно Новгородских земель. Она была осуществлена за счет «пограничья Полоцка с будущим Смоленским княжеством».: #c3_18 Нельзя полагать, что Ярослав действовал в данном случае как лицо, обладающее правом собственности на упомянутые города. Он «распорядился» тем, что находилось в ведении новгородской общины. Особенности установления границ Новгородской и Смоленской волостей в XII в. также довольно показательны: «При взгляде на карту нетрудно убедиться, что Смоленская земля с Торопцом в центре, окруженная с трех сторон новгородскими владениями, несколько искусственно врезалась между ними. Это впечатление еще более усиливается тем фактом, что с юга эту территорию от основной смоленской области отделяет р. Межа (левый приток Западной Двины), само название которой указывает на проходивший здесь в древности рубеж».: #c3_19 Такая чересполосица свидетельствует о неопределенности в древние времена границ между землями новгородских словен и смоленских кривичей, что могло являться следствием контроля Новгорода, установившегося здесь после подчинения Смоленска новгородским правителям.
«Приняв» Смоленск, Олег поплыл дальше вниз по Днепру, достиг Киева и убил княживших там Оскольда и Дира, чтобы сесть на киевский стол. Повесть временных лет причисляет Аскольда и Дира к варягам, которые ушли от Рюрика в Царьград, но по пути «узреста на горе городок», т. е. Киев, и «остаста» здесь в качестве властителей. Варяжское происхождение Аскольда и Дира оспорил А. А. Шахматов, относивший их к потомкам Кия, к последним представителям местной княжеской династии.: #c3_20 В литературе высказывались сомнения и насчет соправительства двух князей. «Хотя по летописи, — говорил В. В. Мавродин, — Аскольд и Дир правили в Киеве вместе, где они были якобы одновременно убиты по приказу Олега, но, видимо, они не были соправителями и жили в Киеве в разное время».: #c3_21 Правление Аскольда датируется «временем от 860 г. (быть может, ранее) до конца 60-х или начала 70-х годов IX в.», а Дира — 70–80-ми годами того же столетия.: #c3_22 Если В. В. Мавродин признает реальность Аскольда и Дира, то Б. А. Рыбакову «личность князя Дира неясна», ибо «чувствуется, что имя его искусственно присоединено к Осколду».: #c3_23 Как бы, однако, ни было, надо согласиться с тем, что убийство местных правителей предваряло вокняжение Олега в Киеве,: #c3_24 облегчив во многом занятие стола новым князем. Здесь опять сработали древние представления о власти вождя с присущей ей состязательностью.: #c3_25 И нет никакой надобности изобретать по этому поводу целые конструкции, как, скажем, делает П. П. Толочко, который пишет: «Ведь коварное убийство Аскольда в Угорском… вовсе не гарантировало Олегу беспрепятственного вступления в столицу Руси. Между тем овладел он ею без малейших усилий. Летопись спокойно подытоживает события 882 г. словами: „И седе Олег княжа в Киеве”. Все это наводит на естественную мысль, что Аскольд стал жертвой не столько Олега и его воинства, сколько собственных бояр, которых не устраивала его политика».: #c3_26 Такого рода объяснения древнейших событий с точки зрения рационалистических принципов и гипотез, свойственных современному мышлению, уводят в сторону от понимания их подлинной сути.
Захват Олегом власти в Киеве, начало его княжения в столичном граде полян рассматривается в исторической литературе как объединение Южной и Северной Руси в единое государство, как образование восточнославянской державы — Киевской Руси.: #c3_27 Следует, впрочем, сказать, что в советской историографии Киевской Руси 30-х годов не было единства мнений по данному вопросу. Серьезные сомнения в существовании на Руси IX–X вв. единого государства выражали Н. Л. Рубинштейн, С. В. Бахрушин, В. А. Пархоменко.: #c3_28 Но их точка зрения «не встретила поддержки среди других исследователей и не удержалась в советской науке. Б. Д. Греков в своих работах конца 1930-х и 1940-х годов выступил с решительной критикой построений этих авторов, отстаивая и еще глубже обосновывая свою концепцию о существовании с IX в. большого и сильного Древнерусского государства, охватывавшего значительные пространства Восточной Европы».: #c3_29 В эти слова И. П. Шаскольского необходимо внести одно уточнение: точка зрения С. В. Бахрушина, В. А. Пархоменко, Н. Л. Рубинштейна и не могла встретить поддержки со стороны других исследователей, а тем более — удержаться в советской науке. Общественное сознание, вплоть до недавнего времени зажатое тисками тоталитарных категорий, направляло историческую мысль по великодержавному руслу. Именно отсюда идут понятия «мощная держава», «единое государство», «центральный государственный аппарат» и прочие ученые изобретения, применившиеся при описании отечественной истории конца IX–X вв. Ныне мы располагаем возможностью объективно разобраться в том, что означало «объединение» Севера и Юга, состоявшееся якобы с вокняжением Олега в Киеве. Соединились ли Киев и Новгород в единое государство и как складывались их отношения при князе Олеге — вот о чем следует поразмыслить.
В Повести временных лет по Лаврентьевскому списку читаем: «Се же Олег… устави дани словеном, кривичем и мери, и (устави) варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом».: #c3_30 Идентичный текст заключен в Повести временных лет, дошедший в составе Ипатьевской летописи: «И устави дани Словеном и Кривичем и Мерям, и устави Варягом дань даяти от Новагорода 300 гривен на лето мира деля, еже до смерти Ярославля даяше Варягом».: #c3_31 Любопытное разночтение имеем в Новгородской Первой летописи младшего извода, где вместо Олега действующим лицом выступает «храбрый и мудрый» Игорь, а сообщение о дани выглядит следующим образом: «И дани устави Словеном и Варягом даяти, и Кривичем и Мерям дань даяти Варягом, а от Новагорода 300 гривен на лето мира деля, еже не дають».: #c3_32 В поздних летописях начались осмысления древних известий. Например, Никоновский свод представляет дело так: «Сий же Олег… дани устави по всей Русстей земле; Словеном и Кривичам и Меряном дань даяти Варягом, от Новагорода триста гривен на летом мира деля, еже и ныне дают».: #c3_33 Конечно, не все поздние летописцы отходили от старых записей: Воскресенская летопись дает близкое к Лаврентьевской и Ипатьевской летописям чтение: «И дани устави Словеном, и Кривичем, и Мерям, дань даяти Варягом с Новагорода 300 гривен на лето, мира деля, еже и даваше Варягом и до смерти Ярославли…»: #c3_34 В чем же смысл летописных свидетельств? Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним сначала о том, что говорили историки по данному поводу.
