Детектив для уютной осени - Устинова Татьяна (читать книги полные TXT) 📗
– Вот именно! Это сейчас – лишь бы найти, а так-то подумать надо, если по-хорошему рассуждать.
– Да, тебе бы только рассуждать, а когда до дела доходит, так нет тебя.
– Я что, не помогаю?! Вот новость-то! Я?! Да я каждый день с утра до ночи только и делаю, что работаю!
– Работаешь, работаешь, успокойся!.. Вечно ты все на себя переводишь, а я не об этом говорю!..
Кофемашина зафыркала, плеская в подставленную чашку крепкий кофе, и голоса затихли.
Василий Васильевич, инженер и материалист, человек образованный и неверующий, совершенно изнемог. Он подбежал к двери в столовую, распахнул ее и заглянул – никого! – и перебежал к двери в коридор.
Он толкнул обе створки, и они разом распахнулись.
В коридорной нише на полосатом диванчике сидели рядком Нинель Федоровна и Виктор Захарович. В руках у Захарыча были какие-то бумаги.
Увидев разъяренного Меркурьева, они будто немного перепугались.
– Вася? – спросила Нинель, словно не поверив своим глазам. – Ты чего, милый?
– Я ничего! – рявкнул Меркурьев. – Это вы сейчас тут разговаривали?!
Старики посмотрели друг на друга и снова на него.
– Разговаривали, да, – подтвердил Виктор Захарович. – Я вот ответ получил, и Нинуле рассказывал…
– Какой ответ? – потребовал Меркурьев отчета.
Они были так удивлены, что стали отчитываться сразу оба:
– Я уже год запросы посылаю в разные инстанции… Виктор дочку ищет, не может найти… А мне все время отвечают, нет такой и не было никогда… Он переживает, как не переживать, когда уже год дело с места не двигается…
Василий Васильевич, глядя в их растерянные лица, вдруг моментально остыл и застыдился.
– Прошу прощения, – сказал он. – Мне просто показалось, что здесь все какие-то тайны, духи, привидения, и я не сдержался. Извините.
– Да ладно, – сказал Виктор Захарович. – Бывает.
– А… какие запросы? – Меркурьев спрашивал просто так, чтобы сгладить неловкость. – Кому посылаете?..
– Да говорю же, дочку ищу. Уже год прошел, а дело не с места. Никто не может помочь, куда я только ни обращался.
– У вас дочь пропала? – поразился Василий Васильевич.
– Да ну, типун тебе на язык, – энергично вступила Нинель Федоровна. – И ты, Вить, как будто объяснить толково не можешь!.. Ничего она не пропала, она и не находилась.
– Ну, ты-то все понятно объясняешь! Куда мне!
– Так я и объясняю, – продолжала Нинель с напором. – У Вити в молодости жена была, и дочка родилась. Жена пожила в наших краях недолгое время, надоело ей тут все, она подхватила ребенка, да и укатила. И с тех пор Витя ни ее не видел, ни дочку. Это еще при советской власти было, давно.
– Деньги я посылал, – подхватил Виктор Захарович. – Такой у нас уговор был. Чтобы на ребенка деньги бесперебойно поступали. Я и переводил.
– А что, по тому адресу, куда вы деньги переводили, никто не живет? – спросил заинтересованный Меркурьев.
Нинель махнула рукой:
– Да и адреса никакого нету, Вася!.. Посылал он деньги до востребования, на главпочтамт или как это называется?.. А в прошлом году извещение получили, скончалась, мол, ваша супруга, уважаемый Виктор Захарович.
– Извещение? Кто его прислал?
– Да нотариус какой-то, фамилия указана, адрес конторы.
– И нотариус тоже не знает, где ваша дочь?
– Нет, – вздохнул Виктор Захарович. – Жена моя почему-то приказала меня известить в случае кончины, ну, он известил. А про дочь ничего не знает.
Василий Васильевич уперся спиной в стену и скрестил ноги.
– И вы никогда не пытались ее разыскать? Раньше?
– Ну как не пытались, – вступила Нинель Федоровна. – Конечно, пытались, Васенька! Особенно, когда девяностые начались и жить совсем трудно стало! Витя-то в море ходил, получал неплохо, всякие вещички привозил, когда технику бытовую, когда телевизор или магнитофон. Сколько он писал туда, на почтамт! И ни ответа ни привета. А ездил сколько раз!
– В Москву, – подтвердил Виктор Захарович. – Сам искал и жену просил, в письмах, конечно. И все без толку. Деньги получала, и дело с концом. Ни словечка человеческого ни разу в ответ не прислала. Одно только: отстань, мне без тебя веселее!
– Да, – сказал Меркурьев. – Видно, разозлили вы ее крепко, раз она за столько лет не отошла.
Виктор Захарович посмотрел на него.
– Так я и не понял, в чем тогда провинился, – сказал он с тоской. – Всю жизнь думаю: что не так сделал!?И не додумался ни до чего. Вот теперь бумагу извожу, во все инстанции пишу, на телевидение хотел обращаться!.. Даже не знаю, жива ли дочка моя, нет ли.
– Да что ты говоришь, Витя, – перебила Нинель Федоровна. – Молодая она совсем, конечно, жива! Найдем, найдем ее, дай время.
– Мало у нас времени, – сказал Виктор Захарович и встал. – А ты сам, Вася? Женатый?
Меркурьев сказал, что холостой, и спросил, сколько лет дочке.
– Так тридцать, всего ничего! – ответила за Виктора Захаровича Нинель. – Я же и говорю, найдем. Найдем!..
Василий Васильевич забрал было остывший кофе, но домоправительница отняла и вылила, да еще выговор сделала, что Вася тянет в рот всякую гадость. Пришлось делать свежий.
С чашкой в руке он вышел на террасу, на ноябрьское солнце, сегодня так похожее на летнее.
– Нинель Федоровна! – крикнул он в дверной проем. – Вы меня слышите?
– Слышу, Васенька!
– А Емельян Иванович откуда взялся?
– Как? – Она показалась по пороге, отдернула занавеску. – Гость, откуда ему взяться! Отдохнуть приехал!
– В первый раз?
– Раньше не был.
– А вы знаете, что его фамилия Кант?
Нинель Федоровна еще раз поправила занавеску, огладила ее, чтоб не топорщилась, и вышла к Меркурьеву на террасу.
– Так ведь… фамилии разные бывают, Васенька. Хорошо, у тебя фамилия простая, русская – Меркурьев! Артист такой был знаменитый, ах, как я его любила! Ты его полный тезка – Василий Меркурьев. А у нас на производстве инженер был, фамилию имел Филозопов! Мало ли какие они у людей, фамилии. Тот Филозопов, этот Кант.
– Кант, – сказал Меркурьев, полный тезка знаменитого артиста, – все же не Филозопов. А вы на производстве работали?
– В Калининграде, – охотно объяснила Нинель. – В конструкторском бюро «Факел» всю жизнь отработала, а потом на пенсию меня вытурили, Витя вот… подобрал.
– Вы всегда здесь жили?
– В поселке мы жили, – Нинель кивнула куда-то в сторону лип. – Родители там домик получили, когда в сорок шестом году в Калининградскую область по разнарядке приехали. Тогда немцев всех вон высылали, а нашим тут жилье и работу давали. Земли-то чужие, немецкие. Кенигсберг весь в сорок пятом сгорел, живого места не было. Бомбили его сильно. А Витя, Виктор Захарович, в этом доме родился и вырос. Папаша его генералом был и после войны здесь, на взморье, военным комендантом остался.
Она с любовью оглядела дом, и липы, и брусчатку.
– Родители Витины хорошие люди были, добрые, щедрые. Всех окрестных детишек принимали, подкармливали. Я, считай, в этом доме выросла. Когда Витя надумал его продавать, мне показалось, вот-вот жизни лишусь. – Она вздохнула и пригорюнилась. – Покупатели ему сразу сказали, что под снос. Не будет дома больше. Ну а он уже решил и отступать ни за что не хочет, как я его ни уговаривала!..
– Почему он решил дом продать?
– Так ведь годы, Васенька! Гостиницу держать – дело трудное, хлопотное. Сертификаты разные, и на алкоголь, и на продукты, и санитарные, и пожарные! И каждый год все по новой. А уж как начальство поменяется, так хоть криком кричи, сразу тыща нарушений, мильон претензий. Устал Виктор Захарович. И дочку хочет найти. Хоть, говорит, погляжу на нее напоследок, а может, и внуки есть! Мы же не знаем… Вот продаст дом и в Москву уедет…
– Отсюда? – усомнился Василий Васильевич и, прищурившись, посмотрел на сверкающее море. – В Москву? Разве можно?
– Да я отговаривала, – с сердцем сказала Нинель. – Не слушает он меня. Слава богу, бумаги пока не подписал, может, до весны и простоит дом, не погибнет.
