Искусство слышать стук сердца - Зендкер Ян-Филипп (мир книг txt) 📗
— Все я там проглядела. Ничего нет. С какой стати мне тебя обманывать?
Обескураженный Тин Вин встал. Чему же верить: словам Су Кьи или собственным ушам?
— Пойдем во двор. Там послушаем, — попросил он.
Они вышли, встали у двери. Тин Вин держал Су Кьи за руку, а сам пытался сосредоточиться на незнакомом звуке. Казалось, рядом кто-то пьет, причмокивая. Тин осторожно спросил Су Кьи, не слышит ли и она подобного. Женщина понимала, насколько ему важна ее поддержка… Однако грех обманывать слепого. Вокруг Су Кьи раздавалось множество других звуков, но тех, о которых спрашивал Тин Вин, она не слышала.
— Тин, мы тут одни. У нас нет ни кошки, ни собаки. И скотины домашней нет. Некому пить с причмокиванием.
— Я не утверждаю, что именно пьет. Просто по звучанию похоже, будто кто-то, слегка причмокивая, высасывает сок. Это совсем недалеко от нас.
Су Кьи отошла на несколько шагов.
— Здесь? — спросила она.
— Нет, чуть дальше, — сказал Тин Вин.
Су Кьи дошла почти до самой ограды, встала на колени, прислушалась.
— Теперь слышишь?
Это был не вопрос. Просьба, отчаянная мольба. Су Кьи охотно отдала бы жизнь, только бы эти звуки действительно существовали.
— Ничего не слышу.
— А что ты видишь?
— Нашу ограду. Траву. Землю. Цветы. И никто не пьет с причмокиванием.
Прежде чем встать, Су Кьи еще раз взглянула на желтые орхидеи. Из цветка неторопливо выползла мохнатая пчела.
6
В песке было все лицо. Он скрипел на губах, забивался между зубами. Тин Вин лежал в дорожной пыли, ощущая себя жуком, опрокинувшимся на спину. Он едва сдерживал слезы. Нет, он почти не поранился. Просто было стыдно, и гнев душил. Утром он попросил Су Кьи не заходить за ним, решив, что из монастыря вернется один. И добавил, что сумеет найти дорогу, и вообще — пора учиться ходить без провожатых.
Тин не знал, что послужило причиной внезапного падения. Возможно, камень или корень. А может, борозда, проделанная в земле дождем. Зато точно понимал, что стал жертвой самого опасного заблуждения, именуемого чрезмерной самоуверенностью. Он потерял бдительность, позволил себе думать о посторонних вещах, а не о том, как и куда поставить ногу для очередного шага. Зрячие утверждали, что могут держать в поле внимания сразу несколько вещей или дел. Но правда ли это, или они лишь думают, что могут? Как бы там ни было, он на такое не способен, и это главное. Мало того что из-за собственной беспечности грохнулся — ему еще и не хватило смирения спокойно принять падение. Позволил себе рассердиться, а гнев — лучшее топливо для пламени хаоса. У Май был прав: злость делает человека слепым и глухим. Тин Вин не раз убеждался в справедливости слов старого монаха. Стоило ему поддаться даже обычному раздражению, как он спотыкался или налетал на стены и деревья.
Тин Вин встал, обтер лицо подолом лонгьи и пошел дальше. Его движения сделались робкими и неуверенными. После каждого шага он останавливался и ощупывал путь бамбуковым посохом, словно везде поджидала опасность.
Поскорее бы добраться домой. А ведь сегодня он собирался погрузиться в мелодии города, впитать их в себя и запомнить. Была даже мысль забрести на рынок, куда постоянно ходила Су Кьи. Но теперь многообразие звуков пугало. От каждого шуршания и шипения, шелеста и свиста исходила угроза. Гнев лишил его сил. Собачье тявканье повергало в ужас. Даже обрывки чужих разговоров не будили в нем прежнего любопытства.
Тину Вину хотелось бежать домой со всех ног, но вместо этого он шел еле-еле, ощупывая путь. Все казалось незнакомым, и он, словно утопающий за соломинку, цеплялся за посох — единственный знакомый предмет во враждебном мире.
Повернув направо, Тин Вин почувствовал, что дорога начинает подниматься. Вдруг кто-то дважды окликнул его по имени.
Он остановился, глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться.
— Тин Вин! — послышалось в третий раз.
Теперь он узнал голос:
— Ми Ми, это ты?
— Я.
— Что ты здесь делаешь?
— Сижу возле маленькой белой пагоды и жду своего брата.
— А где он?
— Мы каждую неделю ходим на рынок продавать картошку. А сегодня мама попросила брата проведать нашу заболевшую тетку. Она живет вон там. Брат понес ей рис и курицу, а на обратном пути меня заберет.
Тин Вин осторожно пробирался к пагоде. На каждом шагу спотыкался, будто кто-то нарочно набросал под ноги камни и прутья. Больше всего он боялся растянуться прямо перед Ми Ми и услышать ее смех. Наконец его посох чиркнул по стене пагоды. Тин Вин сел рядом с Ми Ми. И услышал биение ее сердца, оно несло успокоение. Как и в прошлый раз, он был заворожен этими звуками, красивее которых ничего не слышал. Ее сердце стучало не просто мелодичнее многих других. Оно пело.
— У тебя вся рубашка и лонгьи в песке. Ты падал? — спросила Ми Ми.
— Да. Ничего страшного.
— Ты поранился?
— Нет.
К Тину Вину возвращалась уверенность. Каждый камень медленно занимал свое место. Шум обретал прежнюю громкость. Ми Ми придвинулась к нему. От нее пахло соснами, омытыми первым ливнем сезона дождей. Запах был сладковатым, но не густым. Наоборот — очень нежным, состоящим из множества тончайших слоев. В прошлом Тин любил ходить в лес после первого ливня. Он ложился на траву и медленно, с наслаждением, вдыхал лесные ароматы, пока не начинала кружиться голова.
Не зная, о чем говорить, Тин Вин опять стал вслушиваться в звуки окружающего мира. Его внимание привлек негромкий звук, похожий на барабанную дробь или капель. Звук слышался с другой стороны пагоды. Может, попросить Ми Ми послушать вместе с ним? Или, еще лучше, уговорить ее сходить туда и взглянуть на источник звука? Ему это очень важно. Но поймет ли она? Тин Вин колебался. А если она ничего не услышит и не увидит? Тогда ему станет еще более одиноко, чем вчера, когда Су Кьи не смогла определить происхождение странного звука над дверью. Нет, не к чему позориться перед Ми Ми.
Но жажда знаний пересилила страх. Тин Вин решил для начала задать один вопрос, а дальше все будет зависеть от ее ответа.
— Слышишь звук, похожий на капанье воды? — осторожно спросил он.
— Нет.
— Возможно, это и не вода. Это больше похоже на удары маленького молоточка. Вот так. — Он слегка постучал ногтем по посоху.
— Ничего не слышу.
— Может, сходишь за пагоду и взглянешь?
— Там одни кусты и больше ничего.
— А в кустах?
Тин Вин с трудом скрывал волнение. Только бы Ми Ми согласилась помочь. Тогда одной загадкой станет меньше.
Ми Ми обогнула пагоду. Жесткие, колючие кустарники, которые росли позади храма, оцарапали ей лицо. Она добросовестно пыталась найти источник звука, о котором говорил Тин Вин, но безуспешно. Птичье гнездо, да и то, наверное, пустое.
— Здесь ничего нет, — крикнула она Тину.
— Расскажи подробно, что ты видишь, — попросил он.
— Ветки. Листья. Старое гнездо.
— А в нем что?
— Не знаю. Оно заброшенное.
— Но звук идет из того гнезда. Можешь осмотреть его повнимательнее?
— Нет. Оно слишком высоко. Мне не дотянуться.
Слова Ми Ми удивили Тина. Как это? Гнездо должно находиться вровень с ее лицом. Достаточно лишь заглянуть туда. А ему это очень важно. Ведь если уши его обманывают…
— Думаешь, в гнезде кто-то есть? — спросила вернувшаяся Ми Ми.
Тин Вин молчал. Поверит ли она его словам? А вдруг поднимет на смех? Но выбора не было.
— Там лежит яйцо. А звук, который я слышу, — удары сердца невылупившегося птенца.
— Ты шутишь? — засмеялась Ми Ми. — Такое невозможно услышать.
Тин Вин молчал. Она ему не поверила.
— А хочешь, я проверю? — вдруг предложила Ми Ми. — Ты можешь посадить меня на спину и отнести к гнезду?
Тин Вин пригнулся. Ми Ми заползла на него и обвила руками шею. Тин Вин осторожно выпрямился. Он стоял, неуверенно покачиваясь.
— Я что, такая тяжелая? — спросила Ми Ми.
— Нет. Ты совсем легкая.
