Тайна «Прекрасной Марии» - Эштон Лора (электронная книга .txt) 📗
— Совершенно с вами согласен, сэр.
— Будьте любезны, мистер Маккэми, скажите, чем вы любите заниматься в свободное время?
— В свободное время я очень люблю читать. Честно говоря, это мое любимое занятие.
— Приятно это слышать. Я думаю, что вы можете воспользоваться моей библиотекой в любое подходящее для вас время.
— Премного благодарен, — ответил с радостью Маккэми.
Он задумчиво оглядел книжные полки и, похоже, был не столько рад полученной работе, сколько возможности порыться в книгах.
— Что касается ваших прочих обязанностей, вам надлежит присутствовать на приемах, которые устраивает моя жена, не ухаживать за моими дочерьми и ходить в церковь по субботам. Понимаете, мы католики, как и все, кто работает на нас, но я в принципе не против, если вы исповедуете другую религию.
— В этом нет ничего удивительного, сэр. В моей семье были только пресвитерианцы.
— Были?
— Дело в том, что у меня никого не осталось. — Похоже, Маккэми старался подбирать нужные слова, но не находил их.
— Отец бросил нас, когда я был еще очень и очень мал. Мама умерла не так давно. Она была совсем не такая уж старая… Все, что ни делается, все к лучшему, сэр.
Выражение лица Маккэми стало жестким, даже несколько холодным. Поль отвел взгляд. Он подумал, что Харлоу Маккэми, вероятно, не был очень счастливым человеком, но для Поля главным была работа.
— Вас введут в курс дела. Пользуйтесь конюшней и располагайтесь в своем домике.
«В своем домике», — думал Харлоу Маккэми, осматривая хорошо обставленную гостиную. Он был один. И если б захотел, он мог бы закрыть дверь и уберечь себя, таким образом, от ночных кошмаров. Дом показался ему просто райским местом, убежищем от соседства с разного рода фермерскими отпрысками, от их ночных гулянок и от всего того, что так напоминало ему дом его покойной матери.
Маккэми вошел в столовую. На столе он увидел пирог с черникой, оставленный Мио, которая уже немного оправилась после болезни и приветствовала таким необычным образом нового жильца.
Позади гостиной находилась уютная спальня. Кровать была застелена лоскутным покрывалом и закрыта со всех сторон тюлевым пологом. Маккэми тихонько вздохнул и почувствовал, что дрожь в руках исчезла. В такой спальне он мог чувствовать себя спокойно.
IX. ДИНА
Привязав лошадей к перилам, Дэнис и Люсьен закинули за спину охотничьи сумки. Ретривер и пятнистый сеттер вертелись у них под ногами.
Раф Мишле ждал их в затянувшихся сумерках, сидя на крыльце домика, с ружьем на коленях. Две светло-серых гончих и одна с рыжим крапом и рваным ухом лежали рядом, свесив передние лапы с крыльца, и с надеждой глядя на ружье.
Старый Викториен спал в гамаке, из которого он, казалось, вообще не вылезал последние два месяца. Его глаза и нос закрывала мятая шляпа так, что виден был только острый подбородок, заросший седой щетиной. В домике было темно.
— Где девушки? — спросил Люсьен.
Раф пожал плечами.
— Они ушли стегать одеяло кузине Одали. Она выходит замуж на той неделе.
— Я пошлю ей свадебный подарок, — сказал Люсьен. — Что ей может понравиться?
Раф ухмыльнулся.
— Одежда для малыша. У нее наверняка будет двойня. Этот поп не отстанет от них до тех пор, пока они не повенчаются.
Раф поднялся, взяв ружье под мышку. Он достал кувшин и протянул его братьям де Монтень.
— Рад тебя видеть снова, Дэнис. Твой отец, как он там?
— Он обещал вас застрелить, если вы еще раз попробуете охотиться на его белых цапель, — невозмутимо ответил Дэнис.
Он вытер губы, передал кувшин Люсьену, и они молча отправились вслед за собаками, неторопливо трусившими в сумерках.
После заката солнца жаркую тишину болот нарушили голоса и шорохи ночных животных, пробудившихся после дневной спячки. Трели сверчков растворялись в дрожащих песнях лягушек, устроивших настоящий хоровой концерт. Глухой гул лягушек-быков заглушал голоса их древесных сестер, а крики ночной цапли громким стаккато раздавались над темной водой. Летучие мыши носились взад и вперед, еноты и опоссумы пробирались через густые заросли кустарников, олени и болотные кролики выходили на кормежку. За ними крались одинокие ночные хищники: черный медведь, рыси, красные волки, а иногда лунный свет призрачно отражался от серебристого меха кугуара.
Собаки братьев де Монтень бежали позади гончих Рафа, с интересом принюхиваясь к ночным запахам, однако не выказывая особого желания лезть в болотную жижу.
По пути кувшин снова пошел по кругу.
— Говорят, ваш отец нанял нового надсмотрщика, — сказал Раф. — Какого-то янки, бледного, словно его специально отбеливали хлоркой, он еще малость прихрамывает, когда ходит.
— Наверное, не стоит спрашивать, чем вы занимались в «Прекрасной Марии», когда увидели его? — проговорил Дэнис.
— Я подстрелил маленького кролика или, может быть, поймал черепаху. Твой отец не возражает против этого.
— Нет, если только у ваших кроликов нет перьев.
Дэнис просто не мог не любить Рафа. Рафаэль Мишле как будто слился с этими болотами, он, как, например, цапли, стал частью их дикой жизни.
— Почему вас так интересует этот надсмотрщик? — спросил он.
— Не меня, а Тасси, — ответил Раф. — Она была со мной и увидела его. Она ему улыбнулась, а надсмотрщик побежал от нее, как ошпаренный кот.
Раф удивленно усмехнулся, и его белые зубы сверкнули в темноте.
— Тасси, эта чертова девчонка. Ей, видите ли, теперь захотелось узнать, нравятся ли мальчики этому надсмотрщику? Или она такая страшная?
— Наоборот, — пробормотал Люсьен, и Дэнис громко расхохотался.
— Скажите Тасси, что бедный Харлоу был просто поражен ее красотой, — сказал Дэнис после очередного приступа смеха. — Бедняга Харлоу, ему, наверное, никогда не доводилось видеть кого-нибудь вроде Тасси.
— Не знаю, — ответил Раф. — Мне показалось, что он увидел перед собой привидение.
Их размышления прервал неистовый визг и лай, донесшиеся из зарослей впереди.
— Мой Эмиль, он кого-то нашел, — заявил Раф.
Судя по тому, как лаял Эмиль, он наверняка загнал на дерево какого-то зверя. Пробравшись сквозь кусты, трое охотников увидели разъяренную рысь с прижатыми к голове ушами, стоявшую на высоком пне сломанного каменного дерева. Гончие Рафа окружили пень, как и положено настоящим охотничьим собакам, в то время как ретривер Дэниса по кличке Энни, возбужденно лаял, остановившись с отдалении, а сеттер Люсьена неистово кидался на поломанное дерево, вероятно, пытаясь вскарабкаться на него. Раф поднял ружье, но как раз в эту минуту сеттер, сделав отчаянный прыжок, зацепился передними лапами за сучок в нескольких футах от земли и попробовал лезть еще выше. Рысь, перескочив через спину сеттера, исчезла в кипящем клубке собак.
— Черт! — Раф опустил ружье и быстро отскочил в сторону, увидев, как рысь выбралась из свалки и бросилась наутек, а гончие понеслись за ней по горячему следу. Рысь, когда она как следует разозлится, бывает не так-то просто остановить. Ретривер Дэниса и сеттер Люсьена тут же рванулись вслед за гончими.
И тут в Эмиля словно вселился какой-то бес. Забыв про рысь, он повернулся к увязавшимся за ним двум дилетантам. Остальные гончие тоже разом повернули назад, дружно зарычав, что наверняка означало, что они с большим удовольствием будут кусать собак братьев де Монтень, чем снова сражаться с рысью. В следующую секунду все пять собак сплелись в клубок, напоминавший орнамент на полях средневековой рукописи, где каждый пес пожирает другого.
— Черт! — снова заорал Раф.
Он пару раз хорошенько наподдал псам сапогом, стряхнув заодно гончую, вцепившуюся сгоряча в его правую лодыжку. Люсьен и Дэнис, каждый ухватив за ошейник по собаке, буквально сели на них верхом. Гончие Рафа отбежали к дальнему концу лежащего на земле ствола поломанного дерева и стали зализывать раны, злобно глядя на помешавших им людей.
