Княжеская ворожея (СИ) - Перес Анна (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Чтоб никто не говорил, что я брат нашего любимого князя с пустыми руками на праздник пришёл. Чудо-птица не просто диво-дивное, но поёт свирелью, да в разы лучше. — произнёс Данияр, довольно улыбаясь. — Я хотел, чтоб она спела на свадьбе моего старшего брата, но дела вынуждают покинуть Устин раньше. Но не показать вам я этого не мог.
И выглядел он, не как воин, не как тот, кто угрожал простой девке, а как самый настоящий купец на базаре. Самодовольный, скользкий и лукавый. Он наклонился к чудо-птице и что-то зашептал. Потом выпрямился и отошёл в сторону. Чудо-птица подняла лицо, открыла рот и тихо запела:
'Звезда моя, звёздочка
Восточная, полуночная.
Высоко звезда восходила:
Выше леса, выше тёмного,
Выше садика зелёного.
В зелёном саду
Стоит тёмная темница…'
Чудо-птица пела нежно и сладко, но в груди у Мелены всё равно поднялась тяжесть. Сердце сжималось и полоумной птицей рухнуло вниз. От чего-то внутри все органы словно туго перевязали. И странная, незнакомая боль пронзала тело, сердце и разум. Мелена, как никогда прежде сочувствовала этому хрупкому на вид существу. И сама не понимала, в чем было дело. В невесёлых словах песни, в печальном голоске или в жалобном виде.
Такое необычное создание было создано для иного — понимала Мелена. Не для потехи господ, а чтоб быть подле богов. Бороздить небесные просторы, быть единым с ветром Стрибога. Мелена с трудом оторвалась от неё и рассматривала гостей. Все заворожённо глядели на чудо-птицу. И это казалось ей неправильным. Столько восхищение заточению от природы свободного существа. И, казалось, никого это не волновало. А она продолжала петь:
'Кандалам своим побрякивала,
С кандалами разговаривала:
Ты, талан ли, злочесть горькая!
На что матушка-судьба родила?
Зачем пустила на вольный свет?
На радость ей пытать меня,
На радость ей сгубить меня…'
11. Божья птица
Мелена стояла, как заплутавшая в тумане или заплывшая в тёмную воду. Она видела людей рядом и чудо-птицу, что перестала петь какое-то время назад, но одновременно всё казалось далёким. И Данияр, лукаво улыбающийся, и Ярослав, радушно отвечающий, и перепуганная Татьяна, и столы с различными яствами, и музыканты, и всё остальное меркло.
Она резко задышала чаще, рвано и неглубоко. Взгляд бегал от одного лица к другому, от одних платьев к другим, касался рук, волос, обуви и пола, стен и всего остального. Мелена чувствовала, как на грудь словно кто-то очень тяжёлый сел, и воздуха, казалось, стало очень мало. Ещё чуть-чуть и слезы полились бы из глаз. Она обхватила себя руками, будто так могла прогнать наваждение, а потом поглядела на чудо-птицу. Та смотрела, не мигая, на Мелену. И она догадалась. Это не её собственные чувства, а пленницы. И то не всё, и не в полной мере.
Мелене стало жутко, тело бросило в холодный пот. Передвигая отяжелевшими ногами, она хотела поскорее выбраться из зала. Тот словно начал сужаться и кружится, а гости стали ужасно громкими. Казалось, она чувствовала каждого из них, его дыхание, сердцебиение, смешки и шепотки. А голоса Ярослава и Данияра и вовсе били по голове кузнечным молотом, гвоздями вдалбливались в виски и уши.
Кое-как Мелена добралась и выпрыгнула из зала, беззвучно плача. От боли или от мучающих чувств — не знала. К вспотевшей коже липли волосы и ткань платья, делалось душно. Хотелось быстро раздеться, снять с себя не только тяжёлую одежду, но и липкую, грязную от стольких взглядом кожу. Не разбирая пути, она бежала по памяти в свои покои, борясь с рвотным позывом. И только закрыв за собой дверь, зарыдала в голос. Всё казалось неправильным, удушающим и ужасно грязным. И она была частью этого. Мелена старалась выровнять дыхание, успокоиться. Стягивала с себя одежду, царапая кожу. И долго плакала. А как уснула или забралась на кровать не помнила.
Её разбудил стук. Разлепив с трудом веки, она потянулась и прикрыла их обратно, поудобнее спрятавшись под одеялом. Стук повторился. Мелена с раздражением выдохнула и развернулась, вынула голову из-под одеяла и поглядела на дверь. Постучали ещё раз.
Не хотелось думать, кто мог с утра пораньше к ней постучаться. Не хотелось вставать, чтоб проверить, кто же стоял за дверью. Не хотелось вспоминать прошлые дни и неудачи, которые, казалось, преследовали. Мелена поднялась и оглядела себя. Сонная с нечёсаными волосами, что торчали в разные стороны и в одной рубахе. Но её внешний вид проблема того, кто так требовательно стучал.
На очередной стук, она открыла дверь. И слегка удивилась, увидев Харину. Та с убранными волосами, в простой одежде выглядела необычно. На лице Мелена заметила взволнованность девушки, которую та хотела скрыть за неловкой улыбкой.
— Я… хотела пойти на капище, — тихо и неуверенно произнесла Харина, подняв взгляд на Мелену и снова его опустив.
Мгновение, второе, но Харина не продолжила говорить. Мелена выдохнула, недоверчиво спрашивая:
— Ты меня с собой зовёшь?
— Я уже и подношения взяла, — Харина указала на корзину в руках, продолжив, — просто я подумала, что ты…
Договорить она не смогла. И между ними вновь повисло молчание. Мелена прикрыла глаза, желая вернуться ко сну. Всё это выглядело странным. Они с Хариной не подруги, не сестры. С чего бы той с ней искать встречи? Слова про Илью задели? И что тогда? Открыв глаза, Мелена сказала:
— Жди, — зевнув, добавила, — мне нужно собраться.
И закрыла дверь перед лицом боярской дочери. Желание обратно опуститься на мягкую постель было велико. Как и негодование, почему она вообще должна идти на капище с Хариной? В родной деревне они с Ягой туда ни разу не ходили. Да и богам было всё равно.
Мелена нехотя оделась, лениво обулась и слегка пригладила волосы пятернёй вместо расчёски. Огляделась, а потом взгляд случайно упал на крапивную нить. Ещё бы чуть-чуть… И что тогда? Доделай она оберег, Яга всё равно ушла бы. Мелена подобрала маток нити и вышла, выбрасывая нежеланные мысли из головы.
Дорога до капища была не самой короткой, а в молчании та делалась невыносимо скучной. Мелена не знала, как стоило себя вести с Хариной. С Татьяной у неё была возможность вести себя свободно, умалчивая лишь то, что могло напугать нежную императрицу. И не зря умалчивала, как оказалось. А с Чернавой они толком не общались, как подруги, но как приятельницы вполне. Та знала секрет Мелены и не боялась. А вот Харина не знает секрета. Но она росла на ревмирской земле, знает богов, боится их, но не отвергает.
Мелена кинула быстрый взгляд на спутницу. Та казалась слишком молоденькой, хорошенькой и наивной. Возможно, Харина была единственной дочерью и от этого крепко любимой родителями. Её вырастили, как дивный цветок в саду, ухаживая и оберегая. В то время, когда Мелена росла обычной жгучей крапивой.
И о чем им говорить? Они разные прошли пути и сильно отличались друг от друга, как янтарь и агат. Как красивый драгоценный янтарь, что мог на первый взгляд показаться кусочком застывшего мёда, золотой капелькой, а на свету заиграть совершенно иначе. Глядишь на него и видишь — драгоценность. И обычный полудрагоценный агат, цвета земли от чёрного, коричневого и до серого с белыми разводами, как на плохо вымытой стеклянной посуде. А в самой Мелене особенным была лишь сила. И то чужая.
Мелена вновь тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Может она и не дивный цветок или драгоценный камень, но она по-прежнему чего-то стоила. Да, пускай сила не её, но это не отменяло того, как умела она ей пользовалась, разве нет?
Глянув на Харину, Мелена, открыв было рот, так и не выпустила слов. Про Илью, казалось, не время спрашивать или что-либо говорить. Да и стражники хоть шли поодаль, но всё равно глухими не были.
Оставшийся путь Мелена предпочла смотреть по сторонам. Стены города, что остался позади. Поблёскивающая, как рыбья чешуя, мирная река по левую сторону. И кажущиеся бескрайними поля с холмами по другую. А впереди лишь крутой склон на холм, по которому она поняла, придётся взбираться. По маленькой пыльной дорожке.
