Первичный крик - Янов Артур (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Объяснение этого случая с точки зрения первичной теории заключается в том, что отрицаемая память — то есть, воспоминаний о событиях, сталкиваться с которыми невыносимо больно — находятся в головном мозге ниже уровня бодрствующего сознания, но посылают импульсы всему организму. Так, не нашедший выхода импульс ударить родителя–тирана, может принять форму онемения мышц плеча. Находясь в раннем первичном состоянии, больной может вспомнить, как отец бьет его, и ощущает при этом напряжение в плече, хотя и сам не знает, почему. Позже он свяжет это мышечное напряжение с соответствующим контекстом (гнев, желание ударить в ответ), и мышечное напряжение разрешится.
Один из моих пациентов имел привычку постоянно скрипеть зубами. Это было неосознанное и автоматическое поведение — этот человек скрипел зубами даже во сне. Пациент начинал думать о том, как однажды отец нарушил свое обещание взять его на бейсбольную игру, и мальчик от ярости заскрежетал зубами. В их доме запрещалось явно выражать гнев. В моем кабинете он, наконец, выкрикнул свою ярость, и скрипение зубами прекратилось. Естественно, не один тот инцидент вызвал постоянное скрежетание зубами. То происшествие просто заняло господствующее место в памяти, увенчав и приведя в телесное движение весь гнев, накопленный пациентом по поводу груды нарушенных обещаний, на что ему невозможно было пожаловаться дома.
Все мы часто становимся свидетелями символического поведения в повседневной жизни, но не называем его так. Когда ребенок без разрешения уходит из школы, прогуливая уроки, он поступает импульсивно. То что он делает, возможно, является символическим актом требования свободы, которой ему недостает. Вполне может быть, что чувство ограничения свободы связано не со школой, а с какими?то старыми чувствами. Если он поймет, что это за чувства, то, вероятно, это освободит его от символического акта прогула уроков. Этого ребенка могут заставить лучше лицедействовать либо администрация школы, либо готовый к услугам психотерапевт, который постарается внушить ребенку, что надо ответственнее подходит к школьным обязанностям, но импульс к свободе у такого ребенка все равно останется, он найдет символический. выход, который может вылиться в антиобщественные поступки и асоциальное поведение.
Символическая стадия — необходимый этап первичной терапии. Больной ощущает лишь часть чувства, ибо воспринять его целиком — это значит испытать невыносимую боль, к чему ни сам больной, ни его организм, еще не готовы. Организм на некоторое время отключается, и пациент разыгрывает (или прячет) оставшуюся часть чувства. Это лицедейство не имеет каких?либо специфических черт. Это всего лишь форма смутного ощущения напряжения, которое охраняет отдельные части старой личности пациента.
Не следует ускорять прохождение символической стадии. Организм готовится к встрече с первичной болью постепенно, мелкими шагами, и будет делать это в надлежащем неторопливом порядке, когда символизм начинает проявляться в наименьшей степени только тогда, когда пациент научается ощущать больше чувства. Кроме того, параллельно уменьшается символизм сновидений.
По мере того как пациент переходит от символической стадии к более непосредственному способу чувства, он спонтанно теряет интерес к символическим проявлениям чувства. Символизм является, очевидно, тотальным феноменом, и, к несчастью, невротик часто проводит всю свою жизнь в нереальной символической стране. «Сумасшедшие» головные боли могут подсказывать ему, какой неистовый гнев он испытывает, но невзирая на то, что эти боли преследуют его много лет, невротик все равно не в состоянии постичь их смысл. Один больной после того, как испытал сильное первичное состояние, выразил это так: «Думаю, что все это ощущение давления в голове было лишь отражением злости, которая не могла выплеснуться наружу и прилипла к моему организму. Было похоже, что я пытаюсь затолкать мысли в какой?то, и без того уже давно переполненный ящик».
Самое тяжелое для пациента время в течение первичной психотерапии — это первая неделя. Больной испытывает тревогу, он несчастен и обычно высказывает это так: «Боже мой, когда же все это кончится? Я провел здесь всего неделю, но мне кажется, что я тут уже всю жизнь». Пациент находился в большом смятении. Один больной выразился более образно: «Похоже, что в тот момент, когда я вошел в ваш кабинет, вы схватили меня за ноги, перевернули вниз головой и начали вытряхивать из меня все содержимое».
Такой пациент чувствует большее напряжение, чем раньше, так как в его распоряжении осталось меньше средств защиты против чувства, которое рвется на поверхность. Когда система защиты дает широкую трещину, то у больного возникает потребность постоянного присутствия рядом психотерапевта.
К концу третьей недели демонтаж систем защиты обычно подходит к концу. Но это не значит, что пациент уже выздоровел, и у него все хорошо. У больного остается масса остаточного напряжения — остаются старые травмы и обиды, старые чувства, которые не оказались на поверхности по тем или иным причинам. Так как с финансовой точки зрения и по существу, уже нет необходимости продолжать индивидуальную психотерапию, такого пациента переводят в группу людей, уже переживших настоящее первичное состояние. Иногда, правда, некоторым больным показано продолжение индивидуального лечения, но все же основная работа теперь производится в группе.
Когда я говорю, что основная работа с больным проводится по прошествии нескольких первых недель, то хочу сказать, что именно в это время становятся заметными главные изменения личности и симптоматология. Когда я занимался обычно рутинной психотерапией, то мне требовалось три недели только на то, чтобы собрать анамнез пациента и сделать батарею разных анализов. Теперь дело обстоит так, словно мы взяли больного, всю жизнь страдавшего артериальной гипертонией и резко (и навсегда) снизили давление до нормы. Происходят изменения в манере разговора, в тональности голоса и во «внешнем виде» — омертвевшие лица становятся подвижными и живыми. За короткий период мысли больного претерпевают разительные изменения, и все это происходит без каких?либо обсуждений с психотерапевтом. Все это происходит потому, что нереальные мысли всегда сопутствуют нереальным личностям.
Конечно, ключевая цель — взломать системы защиты в течение первых трех недель, и, как правило, это удается сделать. Теперь больной едва ли может говорить о чем?либо существенном без изрядной толики эмоций. Изменяется даже походка — особенно это касается красивых мужчин. Многие из деталей такого изменения скрупулезно описаны самими пациентами в историях их болезней.
Разновидности форм первичного состояния
Первичные состояния могут меняться и принимать разнообразные формы. Одна больная, например, в своем первом первичном состоянии пережила собственные роды. В первый день лечения она сворачивалась в клубок, напрягала и расслабляла мышцы, говорила, что ее обжигает холодный воздух, а потом принялась кричать, как новорожденный. В тот момент она не имела ни малейшего представления о том, что именно она переживала, но говорила, что этот процесс был совершенно непроизвольным. Другие пациенты не заходят так далеко во времени. Одна из больных, которая не помнила, что происходило с ней до десятилетнего возраста, начав переживать события с четырнадцатилетнего возраста, постепенно дошла по лестнице времени до страшного события, которое раскололо надвое ее личность в десятилетнем возрасте. Однако и после этого она продолжала переживать первичные состояния и постепенно продвигалась к все более раннему возрасту, а когда «добралась» до трехлетнего возраста, то ощутила «чистую потребность» в родительской любви. Позже она говорила, что это было самое болезненное первичное состояние — ощутить, что та физическая потребность означала присутствие постоянной боли, вызванной тем, что никогда не могло быть исполнено. Находясь в первичном состоянии, она не произносила ни слова, это было лишь внутреннее переживание с внешними судорожными движениями, корчами и стонами, сжатием кулаков и скрежетанием зубами.
